— И как ты мог допустить такое, брат? — проговорил вдруг совершенно глухим голосом, будто это и не он вовсе. А смотрел при этом только на меня, всю съежившуюся от этого его взгляда. — Ты! Кто всегда считался лучшим из нас! И не смог гарантировать безопасность своей женщине? Как же ты так просчитался, Отто?! Что можешь сказать теперь в свое оправдание?
— Я, все же, подоспел вовремя! — как огрызнулся на него Отто.
— Это как посмотреть. Лекарство они успели в нее закачать и, так понимаю, немалую дозу. Как оно ей аукнется, еще только в будущем узнаем. Ты вызвал врача на дом?
— Нет! У меня нет на это времени!
— Ты с ума сошел?! Давай, я его вызову сейчас.
— Повторяю тебе, нет на это времени. У меня к тебе другое предложение. Пойдем, выйдем в другую комнату.
— Ну, давай свое предложение скорее, а потом я, все же сам займусь врачеванием, — и Грин вышел следом за братом из спальни.
Сколько они беседовали наедине, не могла точно сказать. Я, похоже, задремала. Натянула на себя край пушистого покрывала и немного заснула. Разбудили меня их громкие голоса из соседней комнаты. Выходило, что снова принялись о чем-то спорить.
— Ты даешь мне слово? Я верю тебе, брат, — разобрала только эту фразу, произнесенную Отто, и они снова начали говорить в умеренных тонах.
А потом они пришли ко мне. И лицо Грина было даже более хмурое, чем у его брата, когда у него совсем не ладилось с настроением. Отто же, вроде немного расслабился. Не показался он мне теперь таким напряженным, как в первый момент моего пробуждения от наркоза. Но дальше началось твориться такое, что мой разум не мог происходящее переварить.
— Детка! Ты поедешь сейчас к Грину. И он станет заботиться о тебе. Это только на некоторое время. Так надо. Поверь, — а глаза его вдруг превратились из серых в стальные. — Я подписал все бумаги, и ты станешь принадлежать по ним ему. Ты слышишь меня? Скажи, хоть что-то. Или ладно, молчи. Так даже лучше. Потом я тебе все объясню, и тогда поймешь, что иначе поступить было никак не возможно. А теперь забирай ее, Грин. И смотри за ней в оба. Она та еще штучка, поэтому у тебя, помимо прочего, стоит задача оберегать ее еще и от самой себя. Слушайся моего брата! Он на нашей стороне и желает тебе только добра.
В следующий момент этот самый брат сгреб меня в охапку и поднял на руках к своей груди. И я вдруг так резко почувствовала совсем чужой мужской запах и от этого напряглась настолько, что чуть не одеревенела, а еще уперлась ладонями ему в грудь, желая увеличить между нами расстояние. Это вышло непроизвольно, но Грин почувствовал все и истолковал мое движение по-своему.
— Не сопротивляйся. Я, все равно, сделаю так, как в этой ситуации нужно. Поняла меня? Как там тебя зовут? Катерина, кажется?
— Я просто…просто… — и слова не нашлись, чтобы передать мое состояние. — Отто! Разве, так можно?! Это все неправильно, Отто! Какие такие бумаги?! Как это принадлежать другому?! Я же не вещь! Я не зверушка! Я живая! А ты…
— Замолчи! — рыкнул мне в ухо Грин. — Тебе же сказали, что потом все объяснят. Зачем сейчас начинаешь сопротивляться? Замри и жди, когда уляжется этот скандал.
— Меня хотели убить, а ты называешь это скандалом? — уткнулась лбом в мужское плечо, чтобы не наблюдать его увечий и не мучить себя еще больше. — Ладно. Сдаюсь. Пусть все будет по-вашему. Бумаги, так бумаги. Принадлежать, так принадлежать, — обвила руками его за шею и совсем тихонько заплакала.
А через некоторое время Грин привез меня к себе домой. Как мы долетели до его квартала, как опустились на крышу небоскреба, почти не осталось в памяти, потому что всю дорогу глаза мои застилали слезы, а в голове после лекарств и разговора с Отто творилась полная каша.
— Здесь теперь будет твой дом, — он снова взял меня на руки и понес к лифту. — У меня только эта квартира, загородом собственности не держу. Не то, чтобы не мог себе этого позволить, просто не люблю лишние напряги. Квартира в многоэтажном доме меня всегда больше устраивала. Моя жизнь проста. Состоит из работы и развлечений. И стараюсь излишне ни на чем не заморачиваться. Ты понимаешь меня? Катерина, я к тебе обращаюсь!
— Да. Все понятно, — ответила чуть слышно, когда он легонько меня тряхнул.
— Живу на тридцатом этаже. Надеюсь, это запомнить будет несложно. Здесь всего две двери. Наша справа от лифта. Вот она. Слева проживает сосед, пожилой мужчина около ста сорока лет. Почти не выходит из своих апартаментов, поэтому есть вероятность, никогда его не увидеть. А это твоя комната.
Грин коленом распахнул уже внутреннюю дверь, и за ней оказалась, скорее всего, гостевая спальня. Перед моими глазами предстала довольно просторная комната с окном в полную стену, завешенным широкой гофрированной шторой, открывающейся как вверх, так и вниз. Из мебели сразу приметила двух спальную кровать и только потом шкаф-купе за спиной. На постель и положил меня Грин, изобразив облегчение, что избавился, наконец, от своей ноши. И когда я приняла горизонтальное положение, то тоже почувствовала некоторое расслабление. А еще узрела на потолке сложный абстрактный светильник и на стенах под стать ему несколько бра по периметру. И тут же подумала, что комната в целом мне нравилась, и что у Грина был хороший вкус.
— Район здесь славится обширным парком. И один из входов в него расположен как раз напротив дома. Думаю, что, когда придешь в себя и окончательно поправишься, будешь любить там гулять по утрам.
— Мне можно будет выходить из дома? — думала, что не все поняла из его речи, поэтому решила уточнить некоторые моменты. — Одной? И никакого защитного контура? И без сопровождения? И когда захочу?
— Почему нет? — он тем временем подошел к окну и немного приподнял жалюзи. — Район престижный, очень ухоженный и спокойный. Здесь многие любят гулять с детьми, а уж если малышам можно бродить и скакать по аллеям, то женщина тем более должна чувствовать себя в таком месте в безопасности. Но, это все потом. Сначала надо поправить твое здоровье. Приготовься к визиту врачей. Понимаю, что у тебя был сегодня не лучший день, и доверие к людям их профессии подорвано, но теперь все будет иначе, я за этим прослежу. Ты только полежи некоторое время спокойно.
— Постараюсь.
— Вот и молодец, — подошел и встал рядом с кроватью. — Сама сможешь снять эту больничную рубашку? Или мне помочь? Что такое? Отчего такой взгляд? Забыла, что теперь я забочусь о тебе? И что такого у тебя есть под этим мешком полупрозрачной ткани, чего я еще не видел в своей жизни? Давай, снимай его, я дам тебе нормальную сорочку для сна и отдыха, — повернулся к шкафу и достал первое, что попалось ему под руку. — Это подойдет? Вижу, что великовато. Но ничего страшного, потом уладим эту проблему.
Врачи нагрянули уже через несколько минут. Я к их приходу только успела лечь с удобствами под одеяло. А как эти два человека появились в комнате, так пришел конец моему спокойствию: осматривали со всех сторон, просвечивали, прощупывали, брали анализы. Грин все время осмотра находился здесь же, в комнате. Поставил себе кресло в угол, притащив его из другой комнаты, уселся в него и глаз не сводил с моих мучителей. В конце, когда те завершили свою работу, все трое удалились и оставили меня в спальне одну.
— Ну, как? — с этим вопросом Грин появился снова, когда выпроводил врачей за порог. — Пришла в себя?
— Что они решили? К каким выводам пришли?
— А что тебя волнует больше всего? Собственное здоровье или беременность?
— Так…так она, все же, есть?! — не сдержалась и показала свое удивление.
— Нет. В матке нет зародыша. И не было. Ты поняла, что я сказал?
— Слава Богу!
— Не понял! — прищурил он на меня единственный глаз. — Ты сейчас чему порадовалась?
— Я… Я подумала, что было бы только хуже, если бы ребенок страдал вместе со мной. Стресс никому не полезен. А если бы мне сделали аборт, то это тоже могло бы иметь в будущем последствия. И выходит, как ни крути, а отсутствие беременности в этой ситуации всем во благо. Я не права?
