29
– Зовите своих, – сказала я братьям-магам, тоже заметно расслабившимся, когда трактир опустел. – Пообедаем. Только мяса больше нет, но соус можно вымакивать лепешкой, тоже вкусно.
– Может, соус оставим и сделаем крольчатину на вечер? – спросил появившийся Фил. – Нам сегодня хорошо заплатили. А завтра попостимся, как подобает.
Да, супа на завтра не осталось, наливая себе последней, я выскребала остатки со дна котла. Замочу, пожалуй, на завтра горох, он достаточно сытный и без мяса. А на вечер стушу кролика с овощами и сварю пшенную кашу, которую приправлю луком и морковью, чтобы не одну крупу жевать, когда кролик кончится. Каши побольше, появятся гости – чтобы хватило, а не появятся – завтра доедим остатки.
Или поститься – так поститься? Тогда пшенка завтра постоит в погребе, а кашу я сварю перловую. Замочу крупу с вечера, как и горох. Дам ей дойти хорошенько, чтобы была мягкая, пуховая, и приправлю запаренным маковым зерном. Но эти хлопоты подождут до вечера, а пока можно было неторопливо есть, отдыхая после утренних дел. И в самом деле вкусно. Не то чтобы я сомневалась в собственных способностях, но дома мне бы такая еда показалась пресноватой, ведь только с чесноком, луком, укропом, петрушкой и хреном далеко не уедешь. Однако сейчас я вместе с остальными уплетала суп и лепешки за обе щеки. Все-таки голод – лучшая приправа.
Интересно, когда Альбин вчера обещал заехать, он сразу намеревался притащить с собой отряд и гостя? Ох, да мне-то какая разница! Приятно, конечно, что он так доверяет моим кулинарным – исключительно кулинарным! – способностям, но хватит уже о нем вспоминать! И плевать, что получается, как в притче про ту белую обезьяну – чем больше думаешь, что не надо о ней думать, тем сложнее выкинуть мысли из головы. Нельзя о нем думать, и все тут.
Решив, что надо бы поставить каши побольше, я словно в воду глядела – под вечер снова появились гости. Привычные, купцы. Необычно было только, что пришли они со стороны города. Обычно те, что путешествовали из Бернхема вдоль побережья, останавливались в деревне. Таверна оказывалась на их пути раньше, чем наш трактир, к тому же в деревне можно было что-нибудь продать или обменять. Редко когда купцы, идущие из города, ночевали у нас и, кажется, этих нечастых гостей привлекал не трактир, а незаконные делишки отца.
В этот же раз купец с порога заявил: встретил на дороге старого друга, и тот так нахваливал еду, что грех было не проверить, правда ли в трактире на мысу кормят всех проезжающих, словно господ. Такая еда, что и никаких простыней не надо, хотя и от настоящей постели он не откажется.
Хорошо, что Фил освежевал не одного кролика, и мяса я приготовила достаточно, чтобы хватило и нам, и гостям. Соуса, правда, всем не досталось – но спутники купца не возражали. Кашу с мясом дополнили все те же лепешки, оставшиеся с обеда – сделала я их с запасом. И пиво, конечно же. Словом, голодным из-за стола не ушел никто.
– Вы сынку тавернщика в деревне морду подправили? – поинтересовался купец, прикончив еду и с явным удовольствием потягивая пиво. И, не дожидаясь ответа, добавил: – Правильно сделали. А то ишь, зазывает с дороги да врет, будто тут у вас в хлебе дохлую мышь нашли третьего дня, и вообще все постояльцы как один потом животом маются. Ладно, я своему другу верю больше, чем сопляку незнакомому, а кто-то, глядишь, решит, что и правда нехорошо у вас.
Вот же гаденыш! Интересно, давно ли он про нас такие слухи распускает? Пожалуй, не грех еще раз «морду подправить»! Я подавила соблазн попросить кого-нибудь из магов, нас охранявших, так и поступить. Не опущусь я до его методов. Но с кем бы посоветоваться и решить, что делать с этаким «черным пиаром»? Я ломала над этим голову полвечера, но так ничего и не придумала.
Этот купец свечками не заинтересовался, но, как и его друг, попросил в дорогу лепешек. Пришлось заняться ими, попутно показывая сестрам, что и как делать.
– Откуда ты это знаешь? – спросила Джулия, наблюдая за моими действиями. – Мы такого никогда не готовили. Да и все остальное. Простыни те же… Кто тебе рассказал про это?
Интересно, смогу ли я когда-нибудь открыть сестрам правду? Пока, пожалуй, не стоит. Значит, придется врать.
– Гильем сказал, что наш трактир не будет приносить прибыль, потому что у нас «такая же похлебка, как и везде». Значит, нужно сделать так, чтобы у нас не было, как везде. Я вспомнила все, что когда-либо рассказывали наши гости, и подумала, как можно приготовить блюда, которые они упоминали. Это же несложно – готовить.
– Тебе, может, и несложно, а я бы ни в жизнь не догадалась. Вкусно, только теперь у нас дорого. Как бы не разбежались постояльцы.
Они уже разбежались, так что терять нечего.
– Не настолько дорого, чтобы распугать всех, – пожала плечами я. – Те, кому нужно дешево, пусть ночуют в деревне. У нас останутся те, кому не все равно, что есть и как спать, и кто готов немного доплатить за удобство.
Сестра помолчала, явно сомневаясь, наконец проговорила:
– Может, ты и права, будь у нас, как у всех, тот купец, что уехал утром, не стал бы расхваливать наш трактир другу. Но все-таки странно все это. Ты странная стала. Как будто подменили в тот день, когда… – Она бросила быстрый взгляд на Джеффри, сидевшего в зале. – Когда уходила добыть денег.
Хорошо, что я уже говорила с Филом. Меня не испугал вопрос, да и ответ был готов.
– Подменили, – не стала спорить я. – Я словно умерла в тот день, когда не смогла через себя переступить. В тот день мне стало ясно, что, как бы ни любила свою семью, есть вещи, на которые я пойду, только если настанет совсем край. – Я начала скатывать тесто в рулетик. – Но если я буду сидеть и просто ждать избавления или надеяться, что кто-то расскажет мне, как правильно поступить, чтобы все исправить, конец наступит очень скоро. Господь помогает лишь тем, кто не опускает руки. Надо думать самой, решать самой и действовать самой.
Я убрала готовую «улитку» под полотенце.
– А если не выйдет? – спросила сестра, забирая у меня скалку.
– Значит, не выйдет. Но если ничего не делать, не выйдет точно.
Пока мы пекли хлеб и лепешки, пока наводили порядок в трактирном зале, наступила ночь. Вынося помои в компост, я остановилась,
