Ближе к вечеру часть мужчин ушли. Дрок пошёл с ними, его фигура казалась нечёткой рябящей, словно я смотрела на искривлённое зеркало, через него магических всполохов тоже видно не было.
Маркус порывался идти на поиски тюрьмы, где держат отца. Мы с Куртом его тормозили. Я не сомневалась, что мальчишка найдёт и даже разнесёт, как минимум часть казённого заведения, но то, что сам останется жив, не было никаких гарантий.
В конце концов, к нам на помощь пришла Коко. Зашла в гостиную, которая временно заменяла нам столовую.
— Красавчик, ты куда-то торопишься, — спросила она, садясь к нему на колени.
Мальчишка опешил, а Коко достала пузырёк с гимнусом и сунула ему под нос.
— А тащить его как? — пожаловался Курт, когда Маркус отключился.
Полночи меня трясло, Дрок с остальными не возвращались, новостей не было, в коридоре раздался топот, ещё часть мужчин выбежали из дома.
Морика не слышала о приговоре, но чувствуя наше общее напряжение, опять плакала, обняв мой живот.
В последнее время девочка бессознательно демонстрировала регрессивное поведение и со своей худобой казалась совсем маленьким ребёнком. Но после всего пережитого это было совершенно нормально.
— Ты ведь нас не бросишь? — прошептала она.
— Нет, детка. Хочешь, я спою тебе колыбельную? — погладила её по волосам.
Девочка кивнула, а я запела песню медведицы из Умки, переводя на язык этого мира.
Морика притихла и засопела, когда я подняла глаза и посмотрела на дверной проём, там стоял граф и устало тёр глаза.
— Рада вас видеть, — прошептала я.
— Когда я увидел людей Дрока в тюрьме, глазам своим не поверил, — тихо проговорил он.
— Это не единственный сюрприз, я вас заверяю, ваше сиятельство.
— Рехольд, мне кажется, мы прошли этап сиятельства? Ты не сказала, какой сюрприз?
— Скоро узнаёте, — развеселилась я.
— Больший, чем уличная банда, спасающая знать?
— О, намного больший, — протянула насмешливо я.
Сай подошёл к нам и позвал графа в покои Дрока.
Куртизанки освободили часть комнат, перестелили постель и женщины с детьми их занимали.
Через полчаса граф вернулся, подвинул спящего Курта и, сняв только пиджак, лёг на кровать. Я видела его силуэт через полупрозрачную шторку.
— Никто не пострадал? — тихо спросила я.
— Нет, если ты про Адриана. Сай только что повёл его подземными переходами из города, он должен привести армию.
Мужчина помолчал, а потом спросил:
— И как долго ты знаешь?
— Достаточно, но у меня магическая клятва о неразглашении.
— Есть ещё какие-то тайны или сюрпризы?
— Вижу, вас последний впечатлил? — потешалась я.
— Не то слово! Буду честным, ошарашил. Представляешь, Лидушка, лежу я на скамейке в камере, думаю о тебе и детях, стража дрыхнет без задних ног, а ко мне с другой стороны решётки подходит моя копия. Я думал у меня с головой проблемы на нервной почве.
Оказалось, что одна из возможностей магии королевского рода — это создание армии земляных големов. Люди Дрока подсыпали в бочки с пивом гимнус и оставили на видном месте. Стражники не смогли пройти мимо, один бочонок прихватили в тюрьму. Пили все вместе, через двадцать минут всех можно было брать голыми руками.
Король, то бишь Дрок, создал големов и повёл их внутрь. Големы спокойно заменили арестантов, завтра им отрубят прилюдно головы и похоронят.
— И враг не узнает, что расклад сильно изменился, — пробормотала я. — А можно понять, человек это или голем?
— Они остаются холодными.
Я подвинула ширму у головы, протянула руку. Граф сжал ладонь.
— Для полной убедительности могу тебя ещё раз поцеловать. На вкус големы — земля землёй.
Опять потешался шельмец за мой счёт.
Я аккуратно вытащила руку из его крепкой хватки и поставила на место шторку.
Он тихо засмеялся.
— Это был порыв жалости к вашим детям, которые могли остаться сиротами, — попыталась оправдаться.
— Ещё несколько таких порывов и у нас самих родятся дети.
Сдержать улыбку не удалось, хорошо он не видел.
— Мы взрослые люди, смирять порывы умеем.
— А если не хотим?
— Тогда развивается биполярное расстройство с повторяющимися эпизодами мании и депрессии.
Мы ещё немного пропрепирались и затихли.
Утром я проснулась от громкого восклика:
— Папочка!
И возни на соседней кровати.
— Фу, папочка, тебе нужно в купальню.
— Мужчина должен быть небрит, вонюч и волосат, — брякнула я спросонья шутку моего мира, — Ой!
Вот дурында, кому и что я говорю. Прикусила губу.
На соседней кровати воцарилась на секунду оглушительная тишина, а потом грянул дружный хохот.
Больше всего эта фраза впечатлила мальчишек, они затихали на какое-то время, а потом опять начинали покатываться со смеху.
Следующие несколько дней прошли в нервном напряжении.
Знатные женщины капризничали, требовали к себе внимания.
Ко мне прибежала Коко вся взъерошенная как воробушек:
— Прислуживать этим я не нанималась! Коко, принеси то, подай это! Быстрее курица драная! — кого-то спародировала она. — Прислуживать я готова её мужу и то за деньги. И вообще, я не поломойка!
Я успокоила её, как могла, попросила потерпеть.
Мне сказали, что у одного из детей на нервной почве поднялась температура и попросили посмотреть.
На кровати лежал мальчик лет шести и постанывал.
Я потрогала его лоб, провела быстрый осмотр, горлышко красное, хрипит, нос не дышит, тело огненное, похоже, ребёнок переохладился в темнице и заболел.
«Господи, неужели и ему отрубили бы голову?» — накатил на меня острый приступ жалости.
Его мамочка истерила, не хотела находиться с больным ребёнком, ни ухаживать за ним, ни сидеть в замкнутом пространстве.
У неё случился срыв на нервной почве.
Я попросила принести тазик холодной воды и полотенце для ребёнка и стакан воды для неё, обтирала ребёнка и в это время разговаривала с мамочкой.
Расспрашивала о её жизни, о том, что она любила в своей привычной жизни и что не нравилось, о чём именно скучает и с чем готова навсегда попрощаться.
Мамочка постепенно успокаивалась и даже подошла посмотреть, что нужно делать, чтобы сбить у ребёнка жар. Я попробовала направить на воспоённые миндалины сырую магию, в последнее время я её неплохо чувствовала, Маркус учил меня нескольким нехитрым приёмам. Ребёнок немного затих, дыхание стало ровным и свободным.
Как-то незаметно ко мне с проблемами стали обращаться все — от куртизанок до герцогинь.
Многие вопросы удавалось решать, но, конечно, блюда из высокой кухни или наряды, к которым привыкли дамы, организовать я не смогла, но убедила их переодеться в простое платье, а наряды привести в порядок. Все дамы согласились, что им может понадобиться хоть одно приличное платье, когда весь этот ужас закончится. И, наконец, занялись делом, сшивали дыры, вышивали цветы на порванных подолах, вязали шали.
Для детей мы организовали игровую комнату.
Коко и других куртизанок я научила нескольким детским подвижным играм, старшим понравился крокодил. И детей даже иногда сложно было уговорить разойтись по комнатам.
Мужчины постоянно были в покоях Дрока, несколько раз куда-то убегали подземными ходами, оставляя с нами буквально несколько охранников. Нас в свои планы не просвещали.
В один из дней всем пришлось опять спуститься в подземные туннели, наёмники снова шерстили подозрительные дома, но Саю и его стае удалось их отвлечь. И в нашем убежище так никто и не появился.
Объявили коронацию, её принято проводить на восьмой день после смерти короля. Как мне потом рассказывали, дома украсили цветами, люди радовались, пели. Наследника простой народ любил за его спокойный и уравновешенный нрав. Все надеялись на лучшую жизнь. Церемониальное кресло вынесли на площадь, оркестр играл торжественный марш. Будущий король произнёс возвышенную речь, ему на голову надели корону. Под ликование публики он сел на трон и рассы́пался прахом.
