утопила, отчего в этом озере теперь сидит болотник. Рассказала про изменщика, которому открыла не только свои секреты и переживания, но и вручила хрупкие доверие и сердце. И то, что тот кобель даже не на следующий день, а в тот же вечер после признания в любви, пошёл на сеновал с другой девкой. И как простила это, и как он снова её предал. Рассказала, что плакала, но потом превратила того в осла. Сильным заклятием, из-за которого после пару дней лежала в кровати. И как про это узнали деревенские, как хотели её смерти, извести её со свету. Но не смогли, боялись гнева лестной ведьмы, наставницы Мелены. И как каждый раз, когда кто хворал бегали к ним в избу на дереве за лекарствами, а потом забывали про доброту.
Харина молча слушала, не перебивая. По её лицу были видны все испытываемые девушкой эмоции, от ужаса до сочувствия. Под вечер, когда Мелена рассказ свой закончила, Харина нехотя ушла. И Мелена осталась наедине с собой, с остатками своих и Харининых слов. Она устало улеглась на кровать, но ко сну так и не перешла.
Послышался стук в дверь. Мелена недовольно простонала в подушку. Дверь со скрипом прикрылась и в комнату зашла Чернава с подносом еды. Миска с горячими щами, рядом соленная сельдь с маринованной свёклой, на тарелке золотые котлеты и булочки. Крынка с молоком, несколько кусочков чёрного хлеба.
— Как хорошо, что ты ещё не спишь. Я тебе поесть принесла.
Чернава поставила перед Меленой еду. Нос улавливал аппетитные дразнящие ароматы съестного, а желудок тут же требовательно заурчал. Чернава ушла, а Мелена стала есть не спеша. А она даже не помнила, а что давали из еды заключённым? Ведь в темнице не просто не ела, а даже на еду не смотрела.
Через какое-то время пришла Чернава, положила таз и поставила кувшин с водой, убрала посуду. Помогла Мелене умыться и начала расчёсывать волосы. Мелена и сама могла с этим справится. Она не боярыня, не княжна и тем более не императрица. Волосы сама может причесать, да и другие дела сделать. Но прогнать Чернаву не спешила, сама не понимая почему. Может из-за слова Харины? Может не только она видела в Мелене подругу? Татьяна видела, да только к чему это привело? Она снова брошенная.
— Извини, — внезапно произнесла Чернава. — Я не знаю, почему ты убила чудо-птицу, но ко мне ты была добра. И когда тебя заковали в темнице, я даже не удостоилась прийти к тебе хотя бы…
— А зачем? Ты ничем не смогла бы помочь, даже если бы пришла. Ты не должна чувствовать себя должной мне. Я тебе гадала в плату сохранения секрета, а добра была, потому что злой не видела смысла быть, да и не хотела.
Руки Чернавы остановились. Она молчала. Мелена ждала, почувствовав, как девушка напряглась.
— Я в первую очередь служу при дворе, — тихо начала с трудом Чернава. — И… Если я могу помочь князю, то я это сделаю. Потому что верю в него. В его доброту и справедливость. Когда я узнала, что ты ведьма, то пошла и рассказала ему.
Мелена усмехнулась от неожиданности, а потом и вовсе беззвучно рассмеялась. На Чернаву она и не думала, что может и было глупо. Тот караульный, тот засланный убийца или сама Татьяна. На крайней случай Харина проболталась бы.
— Почему ты в него веришь?
— Он хороший князь. Не такой злой хозяин, как Светка или Адар. Даже в пылу гнева руки на слугу не подымет. Даже императрице ничего дурного не скажет про её бога. И нам, ничего не имеющим смертным ничего не скажет, узнав о краже крохе крошек с пира… Когда тебя привели, все были в ступоре. Непонятная девица из леса похожая на ведьму. Само собой разумеющееся, что ты была подозрительна.
— А Данияр? Он разве не подозрителен?
— Подозрительный! — резко ответила Чернава, но, выдохнув, продолжила спокойнее:
— Он брат князя… И на удивление даже хороший.
Мелена фыркнула, а Чернава пояснила:
— Он не ругает слуг почём зря, принимает даже Татьяну, как следующую княгиню. Пожалуй, если бы не лицо и скрытный характер, то вылитый княжич.
— Что ты ещё можешь о нём рассказать? — спросила через силу Мелена.
Хотелось не слушать о Данияре, не видеть его, не помогать. А может даже и просто придушить его. Злость не уходила, как это обычно бывало. И Мелена не понимала, на кого сильнее злилась. И это тоже досаждало. Все мысли и чувства переплетались в уродливом и большом узле, который внутри всё перетягивал и вытеснял. И ей хотелось что-то сделать.
— На самом деле Данияр редко во дворце бывает. Он отправляется в походы за разной… Нечистью. И он их либо убивает, либо продаёт. А ещё поговаривают, что он из них делает яды. Или кладёт в маленькие мешочки остатки нечистых, заговаривает их и подкидывает недругам.
Мелена усмехнулась, словно услышав хорошую шутку. Она понимала людей, которые любили поработать языком и от незнания поболтать. Они придумывали за людей и за богов. И что было правдой, а что ложью — одному Свету известно. В Данияре она не могла признать ворожея. Но всё равно задумалась.
Всё же он отличается от братьев и внешне, и характером. Может Белава была не права? Может прежняя княгиня нагуляла его на стороне? Будь Данияр ворожеем, то не стал бы у неё помощи просить. Но как тогда он поймал Сирин? Как обычный смертный на такое способен? Правду она не узнает. И махнула рукой.
Чернава ушла, оставив Мелену одну. Ночь она провела в размышлениях. Мурлыка сидела на кровати под боком у хозяйки. Мысли метались, были о Харине, Татьяне, Чернаве. О том, что она скоро уйдёт из дворца. Что Ярослав не помог. И о том, что у неё осталась лишь Мурлыка.
О Данияре думала. Размышляла, а если сбежать от него, то и помогать не нужно будет. А если и вовсе убить, а потом убежать? Подобная мысль соблазняла. Мелена вспоминала слова Чернавы о княжиче. И нехотя соглашалась. Как брат князя он и правда действовал неплохо. Ярослав ведьму из леса притащил. Разумеется, что та может быть угрозой. Она ведь ещё и убила Сирин. И шутила, что хочет стать княжной. Но разве это его оправдывало? А разве он должен быть с ней милым? А почему тогда она должна?
Мелена ещё раз глянула на Мурлыку. Она помнила, что жизнь кошки связана с жизнью Яги. Но вот Яга ушла из
