двумя тощими девицами.
— Понимаете… у меня же метла была при себе… — голос у неё усталый. — И мы просто вас вашим же ремнём к древку привязали…
В такой глупой ситуации Йонас себя ещё никогда не ощущал. Он подорвался вскочить со стёганого пледа, который постелили на ковёр в гостиной, но его повело в сторону. Оружейник схватился за ближайшее кресло и встал.
— Как госпожа Бернар? — уточнил он, чтобы скрыть неловкую паузу. Элис сделала вид, что светские беседы после двух часов ночи — самое то для добрососедских отношений.
— Мне пришлось ее усыпить.
— Зачем? — в горле саднило. Хотелось воды. Что-то проскочило в его глазах, потому что ведьма встала со своего кресла и вышла в кухню. Вернулась с чашкой душистого пряного чая.
— Иначе она своей истерикой половину кладбища подняла бы…
— Все ведь хорошо закончилось, — не понимая причин для беспокойства, подтвердил Йонас.
— Да, но вы были парализованы.
— Это не повод для истерик. — Чай обжег губы, и Беккер не смог скрыть этого. Элис покачала головой.
— Конечно не повод, но Хлоя не была со мной согласна.
Почему-то мысль, что его жизнь кому-то небезразлична, отдалась внутри тёплом. Йонас подул на горячий напиток и, ещё ощущая слабость, пригубил чай в надежде, что он-то и снимет последствия паралича.
— Как вы оказались на кладбище? — не к месту спросил оружейник и прикусил себя за язык. Это не его дело. Может они постоянно так по ночам гуляют.
У Элис покрасневшие глаза и какая-то печаль в них. Сейчас она не пыталась казаться глупее или смешнее. Она тихим голосом рассказала про призрака старой владелицы дома, и про то, что он ее нервировал. Настолько, что сила рвалась наружу.
— Сколько вам лет? — решил прояснить ситуацию Беккер.
— Двадцать пять. Но некромантией я владею с недавних пор. И каждый раз, когда мне надо воспользоваться ей, стараюсь оттянуть момент. Я просто не умею с ней обращаться…
Зачем ведьма рассказывала и вообще отвечала на столь личные вопросы, Йонас не понимал, поэтому заподозрил очередной виток спектакля для одного зрителя. Поджал губы. Но все же посоветовал.
— Не надо с ней как-то обращаться. Надо ее принять.
Чародейка задумчиво уставилась в огонь. А потом выдохнула:
— Я не могу ее принять. Она меня изнутри убивает.
Сила никогда не убивает своего носителя. Даже если оказалась внезапной. Просто чародеи не привычны к новому дару. Их магия более стихийна и не живет внутри постоянно. Чтобы сдвинуть кружку со стола — им нужен ветер, а не телекинез. И вот эта наполненность и мешает.
Беккер постарался доходчиво объяснить, чтобы хоть как-то отблагодарить за прострел. Его выслушали и отрицательно помотали головой.
— Это ненадолго. Мне просто нужен шаман суахи, что разорвёт обряд, и все.
— Фарна, — признался оружейник. — Восточное побережье. Там коммуна суахи. Если не хотите мириться с даром — вам туда.
Собеседница благодарно кивнула и задала неудобный вопрос:
— А что вы делали на кладбище? — в зелёных глазах мелькнул отблеск огня из камина, и Йонас, снова пригубив напиток, что пах всеми травами одновременно, рассказал про градоправителя. Элис качала головой, негодуя. А потом, словно сболтнув лишнего, посетовала:
— Вы не самый хороший охотник на нечисть, если учесть ваш статус…
Браслеты, расслышав, что речь пошла о них, запели голосом скованной силы. Йонас покачал головой.
— Меч я ещё не разучился держать. Да и привык уже…
— Как давно? — слишком резко спросила, и Беккер растерялся, будто на допросе сидел.
— Четыре года.
Четыре года, за которые он действительно привык обходиться без малейших проблесков дара. Он ещё осознал, что магия, на самом деле, обычные костыли, и если не натренировать ноги — пользы от неё мало будет.
— За что? — и вот ведь даже не ответить нельзя, потому что их разговор приобретал допросную форму, и пристальный, ужасающий взгляд чародейки... Ее подавшаяся вперёд фигура. Расширенные зрачки.
— Во время нападения я спасал наследника, а не императора. Клятва верности королю исключает защиту семьи. Жизнь монарха была в приоритете.
— Где это случилось?
— В Аустелии.
Молчание. Тёплый чай в глазурованной чашке с толстыми стенками.
— Династия сменилась, Йонас, — заметила Элис и расслабленно откинулась на спинку кресла. В ее глазах переплеталась летняя зелень и первозданная тьма. Нельзя было сбежать от этого взгляда. И, наверно, поэтому Беккер признался.
— Мое преступление не имеет срока давности.
— Вас никто не накажет, если завтра ближайший кузнец разомкнёт кандалы, — в ее голосе было столько осуждения, что Йонас усовестился.
— Я знаю. Но это хорошая зарубка в памяти, каких клятв нельзя давать. И мое покаяние за то, что был слишком самонадеян.
Ответ не понравился, и нахмуренные брови были тому подтверждением.
— Я могу оставить вас? — ему не ответили, лишь кивнули головой. Но ради приличий Элис все же встала со своего места и проследовала за ним в прихожую. Дождалась, когда он оденется и, положив тонкую ладонь, которая оказалась невозможно тяжёлой, жесткой, вынудила обратить на себя внимание:
— Господин Беккер, моя просьба покажется вам неуместной, — начало так обнадёживало, что Йонас весь обратился в слух. — Я хочу вас попросить, чтобы вы не оставляли Хлою.
Просьба была настолько невоздержанной, что оружейник растерялся.
— Думаю, мое внимание будет навязчивым.
— Думаю, ваше внимание — единственное, что ей сейчас нужно.
Слова прошили грудную клетку насквозь. Чародейка говорила о том, что его общество приятно госпоже Бернар, но даже эти мысли на дали расслабиться.
— От кого она прячется?
— От своего отца.
— Почему?
— Устала платить собой за его амбиции.
Чтобы не прослыть дураком, Йонас кивнул и заверил:
— Сделаю все, что в моих силах, — благодарный взгляд стал наградой. — Ко скольки прислать оружие?
— В полдень меня здесь уже не будет.
Право Райнара. Безусловное право на ненаказуемое убийство, дарованное некромантам самой смертью. Потом, правда, отобранное сильными мира сего. Но, тем не менее, маги с даром слышать мёртвых могут убить, когда промедление смерти подобно. Но и решать обоснованность этого права теперь может только правитель страны, чей подданный воспользовался оным.
Грегори ещё не настолько обезумел, чтобы самому лезть в петлю королевской клятвы. Но никто в этой комнате, с пыльными полами и дерьмовой
