решишься на побег, охотники пойдут по твоему следу, — сказала она. — Волков вырежут. Вместе с тобой. Отдыхай, Дженна. Завтра праздник, и я назову имя твоего будущего супруга. Весной ты выйдешь замуж. Надо как можно скорее родить наследницу.
Мередит развернулась и пошла прочь, а ее дочь замерла изломанной куклой, едва способная пошевелиться. Замуж? Весной? И если она сбежит, Люмьера убьют. Если расскажет кому-то, в чем суть испытания, его убьют тоже. А если примет решение покориться, выйти замуж, родить дочь и стать ат-теей, Люмьер никогда ее не простит. Никогда! Где же выход? Что ей делать?
Дженна побежала в спальню, упала на постель и разрыдалась. Она плакала долго, слезы жгли, душили. Казалось, еще немного, и грудь разорвет от горя, потому что она не видела выхода. Дать Люмьеру и оставшимся оборотням умереть? Стать ат-теей и спасти их, пожертвовав своим счастьем, своей любовью? Что же ей делать? Тея не знала.
Отдых? Забавно, но на кратких привалах с Люмьером она отдыхала больше, чем в ту ночь. Сейчас же лежала и смотрела в потолок, неподвижная, безучастная. В том, что мать сдержит слово, Дженна не сомневалась. Мередит ненавидит оборотней и уверена: ее волк предал ее, хотел погубить. Тогда почему не избавилась от Элдера? Чародейки помогли бы, сварили отвар. Но нет, брат появился на свет: любимый сын, лучший охотник. Мередит воспитала его в ненависти к волкам, зная, что он сам волк. Нашла амулет, не дававший обернуться. А может, так удалось победить и в Лиантене? Да, лунный камень — редкость, но вдруг и тогда волчью суть просто заперли? Дженна не знала — и вряд ли когда-то получит ответ, как было на самом деле. Годы прошли, Лиантен превратился в руины. А в настоящую минуту гибель угрожает одной небольшой стае лишь потому, что старинный обряд превратили в фарс, ат-теи захотели больше власти и задумали извести тех, кто им помогал. Ради чего? О, боги… Кто бы дал ответ?
И все же Дженна приняла решение. Она должна спасти Люмьера любой ценой. Надо повиноваться матери, стать послушной и покорной дочерью, а время… Оно покажет! Даже если придется выйти замуж за одного из охотников, как бы тошно не было, это даст ей шанс самой выбирать путь. Защитить того, кто ей дорог, пусть он и не простит. Поэтому когда появились девушки, чтобы помочь подготовиться к празднику, тея была уже спокойна. Только улыбаться, кажется, разучилась. На нее надели алое платье, в волосы вплели такие же ленты. Картинка, а не человек! Но Дженна едва взглянула в зеркало.
— Вам нравится? — спросила одна из прислужниц.
— Мне все равно, — ответила тея. — Передайте матушке, что я готова к празднику.
Ждать пришлось недолго — вскоре ей доложили, что сопровождение ждет в коридоре. Конечно же, состояло оно из охотников. Стало бы Дженне легче, если бы среди них находился Элдер? Она не знала. Просто замерла между знакомых мужчин и позволила проводить ее в пиршественный зал.
Наверное, сейчас Дженна впервые осознала, как много здесь волчьих шкур. Она шла и видела не людей, а свидетельства их жестокости. Ее мутило, хотелось убежать, спрятаться ото всех, но вместо этого тея подошла к матери, сидевшей на кресле, застеленном такими же шкурами, и склонила голову.
— Люди Красного леса! — громко проговорила Мередит. — Перед вами моя дочь Дженна. Все мы видели знаки: она прошла испытание и готова стать ат-теей, сменив меня, когда у нее появится дочь. И сегодня мы празднуем ее победу, благополучное завершение пути и надежду, которую получил каждый житель Красного леса — надежду на будущее.
— Благодарю за добрые слова, матушка, — ответила Дженна.
— Конечно, ни одна ат-тея не может править без поддержки охотников, очищающих Красный лес от тварей. Поэтому у меня есть еще одна радостная новость: в день своего семнадцатилетия моя дочь станет женой охотника Говарда, достойнейшего из мужчин.
Говард, значит? Дженна взглянула на товарища детства. Не все ли равно? Она никогда не полюбит его. Все ее мысли там, рядом с Люмьером. Вернулся ли уже ее волк? А вдруг ему придется преодолевать обратный путь в одиночестве? Все ли с ним хорошо? Но беспокойства тея не ощущала. Если их связь не прервалась, значит, Люмьер жив и здоров. А может, он найдет способ прекратить этот кошмар? У него будет время. Но хватит ли его? Люмьер безрассуден, он может снова попасть в ловушку.
— Я счастлив стать твоим избранником, тея, — поклонился ей Говард.
— Благодарю, — ответила Дженна.
У мамы был Элдер, а что осталось ей? Ничего. Только навязанный жених и фальшивое счастье.
И все же Дженна должна была защитить оборотней, поэтому танцевала с женихом, разговаривала с теми, кто подходил выразить поздравления, и ничем не показывала, как ей на самом деле больно. Слишком больно! И выхода нет, и выбора тоже… Хотелось кричать во весь голос, но тея лишь кивала в ответ на вопросы и притворялась, притворялась…
Когда праздник уже близился к концу, Мередит подозвала ее к себе.
— Вижу, ты решила быть благоразумной, дочь моя, — сказала она.
— Да, матушка, — ответила Дженна.
— Что же, я рада это слышать. Теперь ты будешь постепенно перенимать мои дела, а когда ты станешь женой Говарда, постарайся поскорее подарить мне внучку. Тогда я буду спокойна и уйду в обитель предков сменить твою бабушку.
«Не бабушку ты хочешь сменить, а волка увидеть», — подумала Дженна, однако проговорила лишь:
— Я постараюсь, матушка.
— Ступай, дитя. Потанцуй еще с женихом. Говард достойный мужчина, он сделает тебя счастливой.
Никогда! Никогда ни один человек не сделает ее счастливой! Только волк. Дженна едва дождалась окончания праздника, а после бросилась в свою комнату, где служанки сняли с нее тяжелое платье, и обессилено замерла у окна.
— Прости, Люмьер, — прошептала она. — Ты столько заботился обо мне! Дай теперь и мне позаботиться о тебе, даже если после этого ты меня проклянешь.
И Дженна тихо заплакала.
Волк
Люмьер долго не решался отправиться к логову. Он переминался с лапы на лапу, вдыхал знакомые запахи и трусил. Да, теперь на его спине не было клейма, но хранительница права: это всего лишь знак. Сам оборотень изменился, стал другим. Он не представлял, как после долгого пути, полного опасностей и тревог, сможет вернуться к мирной жизни. Как? Без
