Хель, и тогда нам обоим несдобровать. Мне — за то, что скрываюсь от нее, а тебе — за то, что посмела явиться в ее владения живой.
— Ты считаешь, я еще жива? — Рин усмехается. — Что-то я сомневаюсь.
— Ты жива, иначе Гьялларбу не зазвенел бы.
— Глярб… что?
— Мост. Он звенит, когда по нему идет живой человек. Только мертвые проходят в тишине.
— Ах, вон как! Это радует. Умирать пока в мои планы не входит.
— А вот я давно мертва. — Лилли тягостно вздыхает. — И попала в ужасное место. Если Хель, владычица мертвого царства, найдет меня, мне уже никогда не выбраться. Я так надеялась, что ты поможешь мне найти путь в Алую долину, но ты сама угодила в Нибльхейм! — говорит она с укоризной.
— Фроя столкнула меня в пропасть, как и тебя! — возмущенно восклицает Рин.
— Фроя… я догадывалась. Но за что?
— Она мечтает стать женой хранителя Валькнута, чтобы самой решать, кто достоин войти в Алую долину, а кто нет. И сокровищами викингов хочет распоряжаться. Ей не понравилось, как Юхан на меня смотрел, и она решила от меня избавиться.
Лилли понимающе кивает, хмурится и вдруг, опустив взгляд, бормочет еле слышно:
— Юхан… как он?
— Скорбит по Ларсу. Но и ненавидит его, в то же время, как мне кажется.
— Это я во всем виновата. — Лилли низко склоняет голову, словно придавленная чувством вины.
— Ни в чем ты не виновата. Я читала твой дневник, те отрывки, которые ты выбрала. В них нет ничего такого… предосудительного.
— Я посеяла вражду между братьями, полюбив вначале одного, а потом другого. Если Юхан и возненавидел Ларса, то это случилось из-за меня. А ненависть на Тролльхоле может стоит жизни, потому что тот, кого ненавидят, часто становится жертвой гримтурсенов. Так действует заклятье.
— Но я видела Ларса! И он говорил о тебе.
— Что? — Голубые глаза Лилли широко распахиваются. Она выглядит совсем как живая, если не обращать внимания на черную, раздувшуюся от свернувшейся крови, вену на виске, похожую на дохлую сморщенную гусеницу.
Рин рассказывает Лилли о встрече с Ларсом и о том, что он до сих пор разыскивает ее, чтобы вместе с ней уйти в Алую долину. Слушая, Лилли заметно волнуется, то и дело касаясь руки Рин мертвенно-холодными пальцами, покусывает свои синеватые губы и часто моргает, будто вот-вот заплачет.
— Как жаль, как жаль, что я не достучалась до тебя раньше! — говорит она, когда Рин замолкает. — После того, как мне удалось забраться в твой телефон, и мы немного пообщались, ты куда-то исчезла, и я, как ни пыталась, так и не смогла пробиться к тебе.
— Наверное, все потому, что я перестала принимать эликсир, которым Фроя хотела отравить меня. — Рин неуверенно пожимает плечами. — Думаю, тебе удалось установить со мной связь, потому что я стояла одной ногой в могиле. Вот, как сейчас, например. Я ведь еще живая, раз этот мост зазвенел, как ты говоришь, но мы с тобой видим и слышим друг друга, и это может означать, что жить мне осталось недолго.
Лилли морщит лоб в раздумье:
— Да, наверное, ты права. Но что, если тебе попробовать очнуться? И тогда ты вернешься в свое тело, в реальный мир.
— Если бы это от меня зависело! — У Рин вырывается горестная усмешка. — Вряд ли я оказалась бы здесь, если б с моим телом было все в порядке.
— Ты должна попробовать! — Лилли кладет руки на плечи Рин. — Какая ты теплая… — В ее голосе звучат завистливые нотки. — Мне бы тоже хотелось отсюда сбежать. Хоть разочек еще увидеть Ларса. И Юхана. И Элиаса тоже, милого моего братишку. И мамочку… бедная мамочка… — Губы Лилли дрожат, а нос сморщивается, но глаза остаются сухими, в них нет слез, только боль.
— Элиас сейчас как раз на острове, приехал на Мидсоммар с друзьями. — Рин замолкает в нерешительности, раздумывая, рассказать Лилли о коварстве Фрои или умолчать, и ее собеседница тотчас замечает это.
— Что ты недоговариваешь?
Рин выкладывает ей всю правду: и о сговоре Фрои с богиней, и о мертвом отце Фрои, лежащем в ее доме до сих пор, и о стычке Элиаса с жителями Тролльхола, которую подстроила Фроя, чтобы заплатить богине за полученный дар «павшими воинами».
— Мы должны ее остановить! Нужно призвать Имира! — Лилли встряхивает Рин за плечи, и обе они соскальзывают с ветвей железного дерева на стылую землю.
Поблизости раздается рычание, а воздух мгновенно наполняется зловонием.
— Это Гарм, страж Железного леса! Он растерзает нас! — Зажмурившись в ужасе, Лилли обнимает Рин, пытаясь прикрыть ее собой.
Огромное и страшное нечто выныривает из тумана и летит на них, хрипя от ярости. А в следующий миг все исчезает — жуткое нечто, Лилли, Железный лес. Туман расступается в стороны, открывая взгляду пустынное горное ущелье, и Рин понимает, что пришла в себя.
Она лежит на окоченевшем трупе Яттэ, смотрит на звезды, отражающиеся в мертвых глазах лося, и прислушивается к ощущениям своего тела. Нижняя половина лица перетянута кухонным полотенцем, руки и ноги связаны бельевой веревкой. Выходит, ей почудилось, что она вставала и ходила по дну ущелья, как почудилось и все то, что случилось потом: сплав по бурной реке, появление дворцов Нибльхейма, звенящий золотой мост, беседа с Лилли…
Почудилась ли ей Лилли?
Рин пытается повернуть голову, и хоть с трудом, но это ей удается. Полотенце сползает с лица на подбородок. Видимо, от переохлаждения все мышцы, включая лицевые, сжались, и натяжение ткани немного ослабело. Шевельнув руками, Рин замечает, что веревки тоже обхватывают запястья не так туго, как раньше. Она подносит руки к лицу и, развязав узлы зубами, освобождается от пут. Размяв затекшие пальцы, она избавляется от веревок на ногах и садится, подтянув колени к груди. Тело постепенно обретает чувствительность, и Рин начинает трясти от холода, зато у нее не остается сомнений в том, что она жива и все-таки вернулась с того света. Вряд ли Нибльхейм и встреча с Лилли просто пригрезились ей во сне, скорее всего, Рин побывала в скандинавском подобии ада, но каким-то чудом ей удалось выбраться оттуда и очнуться в своем теле. Смогла ли выбраться Лилли? Рин произносит ее имя вслух, вначале неуверенно и тихо, затем повторяет громче:
— Лилли! Лилли!
По склону ущелья скатывается мелкий камешек и подлетает к ногам Рин. Может быть, это ничего и не значит, но у нее ёкает сердце.
— Лилли?.. Ты здесь?..
Еще один камешек падает сверху и, отскочив, ударяется о ее
