Бронан закрыл глаза и, притянув ее к себе, впился в этот незнакомый ему рот. Он знал, что дорого заплатит за этот поступок. Он понимал, что она вновь лишит его всего, к чему он пришел, живя порознь с ней. Но отказаться от женщины, которую он так долго любил, которой отдал все, что было у него, включая собственную гордость и самоуважение, не смог.
Эрика оказалась лежащей на кровати под ним. Зачем же это ей? Чтобы разрушить его отношения с Милашкой? Чтобы показать всем, кому принадлежит этот зрячий или просто отобрать его у другой женщины, ради желания доказать себе самой, что для него она все еще существует? Он ведь не нужен ей! Нет, не нужен! Ей никто не нужен! Она — сама по себе! Тогда, почему она вызвала его на этот поединок? Чтобы поставить последнюю точку в этой затянувшейся игре, окончательно размазав его тем, что не сможет трезвой имитировать оргазм? Это — ее месть? Но, за что? За «принуждение», — подумала Эрика, чувствуя, что мысли ускользают из ее головы, словно вода сквозь пальцы.
Ощущения. Ее собственные, живые, яркие, странные и, почему-то, приятные. Эрика распахнула глаза и со страхом взглянула на зрячего, склонившегося над ее обнаженной грудью. Он не заметил того, что она смотрит на него. Ее пальцы замерли на его затылке и погладили шелковистые волосы. Бронан отстранился и приподнял голову, как-то странно глядя на нее. Она никогда не делала так раньше. Сжимала его плечи, царапала спину, ягодицы, бедра. Она изгибалась, когда он прикасался к ней, но никогда она не смотрела на него вот так, испуганно, и уж тем более, не притрагивалась к его волосам.
Бронан склонил голову и с опаской продолжал наблюдать за ней, скользя рукой вниз и раздвигая нежную кожу ее бедер. Пальцы проникли внутрь и Эрика напряглась, будто никогда не испытывала этого раньше. Ладонь зацепилась за клитор и Эрика выдохнула, закрывая глаза и откидываясь на спину. Почему она молчит? Где стоны, где возгласы? Где все это?!
Бронан наклонился к ее животу и, проведя по нему языком, спустился к лону, шире разводя ее ноги. Эрика прикрыла ладонью глаза и начала чаще дышать. Кожа ее груди покрылась светло-розовыми пятнами, и не понятно стало, почему она не багровеет, а бледнеет?
— Не смей этого делать! — послышался ее сдавленный голос.
— Почему? — не понял Бронан, памятуя, что она всегда являлось поклонницей орального секса.
— Ее лизать будешь, а меня — не смей!!!
— Так вот, как ты заговорила?! — злорадно усмехнулся Бронан и, прижав ее рукой к кровати, прикоснулся языком к влажной плоти.
— Ублюдок! — закричала Эрика, пытаясь его скинуть, но силы довольно быстро покинули ее, сменившись странным молчанием, в котором Бронан слышал только шум ее участившихся вдохов.
Ее ноги ослабли, и непринужденные движения бедрами сменили абсолютное безучастие. Это возбуждало его, распаляло! Эрика открыла глаза, когда поняла, что он оторвался от нее и навис сверху. Он смотрел так, будто взглядом мог поглотить ее, не оставив ничего, кроме воспоминаний. Он желал ее, вне сомнений, но боролся с этим, продолжая просто смотреть. Что же он видел в ее широко распахнутых глазах? Что узрел в бледном лице, кожа которого стала розовой, а не багровой? Свою победу, поражение или вопрос, на который сам не знал ответа?
Он наклонился и поцеловал ее, погружаясь языком в странную сладость и смешивая такие похожие вкусы, принадлежащие ей. Эрика сама протянула руки к его брюкам, расстегивая их и прикасаясь к его плоти. Она сама прижалась к нему всем телом, позволяя одним движением заполнить податливое тело.
Бронан окружил ее голову пленом своих рук, все так же нависая и продолжая целовать. Эрика распахнула глаза и вжалась в матрац, сминая простынь и комкая ее пальцами.
— Тебе нравится? — прошептал Бронан, прижимаясь губами к ее шее и сковывая ее спину руками. — Скажи, что тебе нравится… Скажи…
Эрика глотнула воздух ртом и сжала губы. Она никогда не испытывала такой потребности в нем. Никогда не хотела, чтобы он занимался этим исключительно с ней. Никогда не желала двигаться под ним, чтобы вобрать в себя и почувствовать, насколько глубоко он может проникнуть в нее. Пальцы Эрики ослабли, и она, отпустив простыню, прижала ладони к его спине, приподнимаясь ближе к нему и вжимаясь грудью в его рубашку.
— Бронан… — вздохнула Эрика, не понимая, почему ее голос так ослаб.
— Скажи… — простонал зрячий, продолжая прикасаться языком к ее шее. — Скажи…
— Да, — тихо прошептала Эрика, вжимаясь в него, что есть силы и задыхаясь, потому как чувство потребности в нем, сконцентрировалось внизу живота и начало стремительно набирать силу.
Она испугалась, напрягаясь всем телом и сжала губы, чтобы снова не застонать. Она впервые в жизни ждала с нетерпением его новый толчок. Сердцевину скрутило так сильно, что пальцы на ногах начали неметь. Еще одно движение, еще один раз — и она задохнулась, ощущая, как разрушается ее тело, сокращаясь спазмами доселе неизвестных ей мышц. Бронан придавил ее к матрацу, изгибаясь и испытывая то, чему не мог дать объяснения. По-другому, сильнее, слишком впечатляюще для того, кто был с этой женщиной не в первый раз. Бронан стиснул зубы и простонал, осознавая, что кончает не так, как кончал всегда.
Трепет, смешанный со страхом остаться в этом мире одной, поглотили Эрику Строун. Противоречивое желание быть рядом с ним и бежать от него, что есть силы, сменило чувство наполненности и совершенства. Она ощутила свободу, власть, всемогущество и одновременное безразличие к этим дарам. В эту минуту она осознала, что обладает ими, но желает совсем иного: всего лишь быть рядом с ним.
Он скатился с нее и уставился в потолок, пытаясь отдышаться. Эрика не двигалась. Ее глаза слезились, но было так спокойно и хорошо, что это нисколько не волновало ее. Она всегда первой убегала в душ, чтобы смыть с себя следы его присутствия, но сейчас ей было приятно ощущать это. Кожа горела там, где он прикасался к ней, и она наслаждалась тем, что испытывала.
Бронан повернулся и посмотрел на нее. Он бы мог засмеяться, глядя на это абсолютно счастливое лицо, но оно произвело на него слишком сильное впечатление, такое сильное, что ему захотелось кричать от боли. Правда, которую она явила ему, оказалась плачевной. Она никогда не кончала. Ни с ним, ни с кем-либо другим. Она не испытывала наслаждения ни разу в своей жизни, и он, ее зрячий, не понял этого раньше. Ариичи Строун, которого он лишил всего, отомстив самым изощренным образом, действительно заслуживал только одного — смерти. Этого же наказания заслуживал и сам Бронан, который насиловал ее, а не любил.
— Теперь, ты действительно отомстила, — произнес Бронан и поднялся с постели.
Улыбка покинула лицо Эрики и на нем остались только лишь слезы. Она ничего не ответила, продолжая в безмолвии лежать на спине.
Она видела, как он застегнул штаны и заправил измятую рубашку. Она закрыла глаза и свернулась калачиком на кровати. Она одержала победу, но удовлетворения, осознав это, не получила.
Бронан замер, глядя на нее и понимая, что вновь испытывает боль. Поганую, привычную боль. Он присел на кровать возле нее и запустил руки в волосы, стягивая черные пряди.
— Я понял все, что ты хотела мне сказать.
Она молчала, будто произнесенное им больше не имело смысла.
— Будь я проклят…
Эрика натянула на себя одеяло. Она слышала, как он покинул ее комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Словно не из комнаты он вышел, а из ее жизни, так же тихо закрыв дверь за собой.
Где-то около часа ночи ее разбудил звонок. Эрика поднялась с постели и, замотавшись в одеяло, прошагала до порога, открывая гостю.
— Хоть бы спросила, кто это, для приличия, — улыбнулась Данфейт.
Эрика подняла на нее глаза и так же улыбнулась в ответ.
— Рада видеть тебя дома, — прошептала она и бросилась на шею подруге.
***
— Вставай! — услышала Данфейт над самым ухом. — Уже семь утра!
— Мы легли в пять! Какое «вставай»?
— Ты сама просила разбудить тебя! Это же не я пообещала Кимао сдать сегодня зачет по скалолазанию!
