Белленджеры всегда преуспевали. А теперь мы могли распространить ее и за пределы наших границ.
– Ничего? – давил посол, раскрывая желание продолжать сотрудничество.
Наше местоположение, в конце концов, было более удобным. Ширамар считали жаркой, грязной ямой, а Радж-Нивад находился в стороне от дороги. Не говоря уже о том, что мы смотрели сквозь пальцы на мелкие сделки посла, о которых король ничего не знал, – пока мы получали свою долю и с них.
– Бесплатная аренда апартаментов, пока мы не выполним обещание. Этого достаточно?
Посол кивнул, постукивая по груди корявыми пальцами.
– Я, верно, ошибся. Ты точно сын своего отца.
Я поднялся. Ганнер и Титус встали рядом со мной.
– Белленджеры держат слово, – отрезал я. – И более не беспокой меня своими требованиями.
Посол поднялся на ноги. Ехидная улыбка избороздила его лицо.
– Патри. Всегда рад иметь с вами дело.
Как только мы вышли из апартаментов, Титус прошептал:
– Бесплатная аренда влетит нам в копеечку. А если другие арендаторы пронюхают о сделке…
– Это будет стоить целого состояния, только если мы не выполним обещание.
С биржи мы отправились к Бофорту: настала пора на него надавить. Чтобы мы выполнили обещание, он и его люди должны были быстрее взяться за дело. Ждать мы больше не могли. Он долго кормил нас обещаниями, не демонстрируя результатов работы.
Когда мы прошли через ворота, Бофорт воодушевленно нас поприветствовал, будто ожидал визита. Он повел нас на полигон, объясняя, что они решили главную проблему.
– Проблема крылась в переводе. – Бофорт продемонстрировал обещанное оружие. Оно было в два раза меньше, чем предполагалось, но все равно впечатляло. Это все, на что мы надеялись. И даже больше.
– Нужно пару недель на доработку. Максимум месяц, – пообещал он. – Но нам понадобится больше припасов.
Ганнер и Титус посмотрели на разрушенную цель, расположенную более чем в ста ярдах от них, а затем разразились восторженными охами.
– Просто скажите, что вам нужно, – вклинился Ганнер. – Зейн прямо сейчас все доставит.
– А лекарство от лихорадки? – спросил я.
Брови Бофорта сошлись. Он покачал головой.
– С этим сложнее. Финеас по-прежнему проводит испытания. Но не волнуйтесь, каждый день приближает его к цели.
Приближает к цели. В течение нескольких месяцев я сообщал матери одни и те же новости. Это была крупица надежды, которая, казалось, ее успокаивала… а заодно и меня. Мы нуждались в оружии, и я только что увидел доказательство успеха.
Вернувшись в покои, я принял ванну, смыл тяжелый запах, впитавшийся в кожу после апартаментов посла. Одеваясь и думая об оружии, я чувствовал надежду. Прошлой ночью пожаров не случилось, да и охотники не давали о себе знать. Похоже, все возвращалось на круги своя. Всем сердцем я надеялся, что посол ошибался насчет нападений на караваны, но, если это продолжится, нашим патрулям было приказано действовать жестко – выслеживать нападающих, чего бы это ни стоило, и выяснять, кто заказал нападения.
* * *
Ганнер низко присвистнул.
– Такое зрелище не каждый день увидишь!
Рен, Кази и Синове вышли из беседки плечом к плечу.
Я уставился на Кази. Она меня не заметила. Ее черные волосы были заплетены в элегантную корону – несомненно, творение Джалейн. На голове красовались опавшие желтые лепестки; легкими волнами струилось до щиколоток фиолетовое платье. Плечи были почти обнажены. Ее глаза скользили по другой части сада, как будто она что-то искала. И я не мог не задаться вопросом, кого или что она потеряла. Или, возможно, я надеялся, что целью ее поисков был я.
Титус подтолкнул меня локтем.
– Закрой рот, патри. Ты выглядишь слишком нетерпеливым.
И да, мне и правда не терпелось.
– Что случилось с той, что в розовом? – полюбопытствовал Ганнер.
– Это Рен, – одновременно объявили Арам и Самюэль.
Рен тоже преобразилась и почти не походила на головорезку, которую мы видели сегодня в переулке, ее выдавал только изогнутый меч на боку.
– Никто не сказал ей оставить оружие? – поинтересовался Ганнер.
Мое внимание обратилось к Кази. Бессвязные слова наводнили голову, и я услышал давнее предупреждение отца: «Выбирай слова тщательно, даже те, которые правдивы, потому что они становятся семенами, а семена становятся историей».
С тех пор как встретил Кази, я избегал даже думать о некоторых словах. Когда мать спрашивала о ней, я называл Кази находчивой – безопасное, неприметное слово. Но теперь мысли вырвались на свободу, сея семена. Я хотел, чтобы они пустили корни, выросли, стали историей – частью моей жизни. «Хитрая, умная, безжалостная, решительная, храбрая, коварная, верная, заботливая».
Кази повернулась. Ее взгляд блуждал по гостям. Когда ветерок поднял ее распущенные пряди, в моей голове родилось еще одно слово – красивая. А потом еще одно расцвело, точно цветочный бутон, – будущее. Я подумал: не слишком ли опасно увлекаться подобными мыслями? Но как бы ни противился, чувствовал, что эти слова уже пустили корни.
Прибыли гости, вытеснив Кази и ее друзей из поля нашего зрения. Арам и Самюэль ушли в сторону Рен. Мэйсон был прав – братья слишком увлеклись рахтаном, которая, улыбаясь, могла сломать им шеи. Мне придется с ними поговорить.
Вчера вечером состоялся небольшой семейный ужин, но сегодня вся семья, вместе с близкими друзьями и коллегами, собрались чествовать нового патри. Жрица, провидица и целитель, который ухаживал за моим отцом, тоже ожидались.
Бофорт хотел прийти, обещая скрываться в тенях, но я отказал. У него чесались руки от стольких лет пряток, и, возможно, он был самоуверен, но я не стану праздновать с ним победы, пока он не отдаст мне товар. Мы слишком много вложили в это дело. Раньше он не раз присоединялся к нам за ужином, но сегодня пришло много посторонних гостей – в том числе Кази и ее команда. Бофорт утверждал, что его внешность изменилась и его вряд ли узнают, однако я посчитал это риском. Его по-прежнему разыскивали королевства. Мы видели ордера, которые иногда привозили на биржу торговцы, и уже не обращали на них внимания. В них назывались имена людей, которых мы вряд ли когда-нибудь увидим, но Бофорт – другое дело. Он явился сам, не пытаясь скрыть, кто он такой. Он устал бегать. Он сказал, что его разыскивали, потому что он сбежал с ценной информацией и предпочел бы поделиться ею с нами, а не с людьми, которым он не доверял.
По его словам, он был офицером во время войны между Великими королевствами, и между ним и королем Морригана возникло напряжение. Бофорт утверждал, что король коррумпирован, а тот, в свою очередь, обвинил Бофорта в измене за переход на другую сторону. После войны королевства подписали договоры, и
