она знала, что он слышал это. — Идем, ты устала, — прошептал он ей на ухо. — Нужно отдохнуть. Хорошенько отдохнуть. Мы сможем обсудить серьезные темы, когда ты поспишь. Идем. Еще пара шагов. Кровать ждет.
Он вел ее, и она не могла противостоять. Когда они подошли к кровати, она поймала столбик одной рукой. Она отпрянула из его хватки, повернулась к нему, прижалась спиной к столбику кровати.
Лорд фейри улыбнулся ей, свет огня смягчал его странные черты. Или на нее влияло вино?
— Я говорил, что не хочу тебе вредить? — шепнул он, поднимая ладонь, ведя пальцем по ее челюсти.
Она кивнула и сглотнула.
Он склонил голову, его глаза были на одном уровне с ее, темные и пристальные.
— В моей стране есть традиция, — сказал он. — Традиция брачной ночи. Жених может дать невесте три поцелуя. Только три. Если она больше не хочет, он покинет комнату. Четвертый поцелуй дается, если его просят.
Комната была очень теплой, медленно кружилась. Сколько глотков вина она сделала? И когда странная музыка стала рычать в ее груди? Она сжала столбик кровати, поддерживала себя.
Три поцелуя. Этого хватит.
Хватит… для чего?
«Сладкие сны! — ревел ее разум за гулом музыки. — Сладкие сны, дурочка!».
Это был ее шанс. Может, единственный. Если она не использует сейчас, Сладкие сны выветрятся.
Она смотрела в темные глаза лорда фейри, ощущая себя маленькой и уязвимой. Уловка ее матери сработает на нем? Если да, что она будет делать?
А если нет…
Кириакос склонил к ней голову. Уголки его рта приподнялись, зубы сверкнули белым, клыки были острыми. Он склонился, и она почти ощущала его губы на своих. Но они не соприкоснулись. Его губы были над ее ртом, она отклонила голову и приподнялась, тянулась губами, даже не соображая, что старалась пересечь расстояние между ними.
Он отступил на пару дюймов, дразня. Ладонь с длинными пальцами легла на ее голое плечо. Ее кожа горела от его прикосновения, он вел пальцами по ее руке, играл с пародией на рукав, следовал к ее ладони, сжимающей столбик кровати за ее спиной. Когда его пальцы сжали ее ладонь, она попыталась противостоять. Лишь на миг. Он притянул ее руку между ними, тонкую и белую у его голой груди.
Он разжал свои пальцы один за другим, повернул ее ладонь, прижал губы к нежной коже ее запястья.
— Один, — прогудел его голос.
Нилла отдернула руку и сжала столбик снова, уверенная, что сползет на пол, если не будет держаться. Ее грудь сдавило, она понимала, как ее грудь вздымалась и опадала от неглубокого дыхания.
Ладони Кириакоса скользнули по ее плечам и шее, его ногти задевали ее плоть, намекая на опасность, но не ударяя. Он нежно обхватил ее лицо.
«Сейчас, — подумала она. — Сейчас!».
Хоть его рот снова был над ее, он подвинул ее голову и поцеловал ее в лоб.
— Два, — сказал он.
Нилла быстро моргала. Его лицо будто плавало перед ее глазами. Скуление вырвалось из ее горла. Он улыбнулся, понимая, какой огонь развел, как его голос и ласки влияли на нее вместе с музыкой и ароматом.
— Последний поцелуй, — он все еще держал ее лицо. — Куда же его опустить?
Он посмотрел на ее рот. Его ресницы были густыми и длинными. Все в нем было опасным и идеальным.
Потому во многих старых песнях говорилось, что смертные поддавались фейри, несмотря на все предупреждения, советы и разум. Пьянящая энергия мерцала в дюймах, разделяющих их тела. Один неверный ход мог поджечь воздух.
Его правая ладонь скользнула по ее затылку. Его пальцы сжали ее волосы, и он отодвинул ее голову, наклонил. Его глаза смотрели в ее, его рот замер над ее губами. А потом он опустился ниже и ниже. Ее глаза закрылись, она ощутила, как его зубы слабо задели кожу ее шеи, и ее спина выгнулась в ответ.
Пальцы его левой ладони гладили ее плечо, а потом стали играть с цветами из бусин на верхнем краю ее корсета. Он опустил третий поцелуй на ее горло.
Ее кровь кипела, готовая взорваться в ее венах.
— Три, — прошептал он в ее плоть.
Он отошел, опустил руки, она отчаянно сжимала столбик кровати. Он все еще с пониманием и опасно улыбался. Она не могла смотреть, опустила взгляд на его широкую грудь. Свет огня играл на ее чертах, подчеркивая сильные мышцы.
— Ну, милая жена? — его голос был мягким и темным, как полночь. — Тебе нужно больше поцелуев?
Нилла усилием воли подняла взгляд на его глаза. Ошибка. Она была мышкой, попавшейся под гипнотический взгляд гадюки.
Она отпустила столбик кровати, шагнула в сторону, а потом села на край кровати и отклонилась, прикусила губу, боясь того, что могла сказать.
Но ей не нужно было говорить. Он понимал.
Он одним шагом добрался до кровати. Его руки обвили ее, уложили на спину. Он ласкал ее щеку, шею, скользил ладонью по ее плечу, голой руке. Добрался до талии и открытой кожи ее бедра.
— Тебе нужно это сказать, — прошептал он, его лицо было в ее волосах, зубы играли с мочкой ее уха. — Нужно сказать, что ты хочешь больше. Это традиция.
Нилла заскулила и повернулась к нему. Его глаза были близко, дыхание обжигало ее лицо. Его ладонь прижалась к ее пояснице, притянула ее к нему, и она быстро опустила ладонь и растопырила пальцы на его голой груди. Он замешкался, неуверенность была в его глазах.
— Я хочу больше, — сказал она.
Он с рычанием повернулся на нее, прижался губами к ее рту. Она ответила, обвив руками его шею, погрузилась в его объятия. Ее голова кружилась от опасности, словно она прыгнула с высокого обрыва, ощущала свист ветра, восторг и ужас, несясь во тьму. Она забыла на миг.
А потом яд заработал.
Реакция была резкой — она охнула и отпрянула, ее губы горели от заработавшей магии. Она не ощущала ещё такой реакции Сладких снов. Но она и не
