class="p1">Если это и в самом деле лишь порождение наших разумов, оно ощущалось до невозможности реальным.
Выйдем ли мы отсюда? Что если Эрвин да и Робин – лишь плод моего умирающего мозга? Что если мы обречены вечность блуждать здесь? Слишком уж просто – спуститься по ступенькам – да, бесконечному множеству ступеней, но ведь здесь нет тела, способного устать. В чем подвох?
Я не стала делиться своими сомнениями. Незачем мучить ими ни себя, ни Робина, если он настоящий, конечно. Нет! Думать об этом – точно сойти с ума. И потому я просто шла, держась за его руку.
Пока внизу, за очередным изгибом тропы, не показалась избушка.
Я вздрогнула и остановилась как вкопанная, стиснув руку Робина так, что у самой пальцы заныли.
– Что случилось?
Не знаю, как мне удалось не заверещать. Вот он, подвох.
Снова вернуться в дом, где я оказалась в полной власти некроманта, окунуться в пережитый ужас… Это было выше моих сил. Ноги будто примерзли к ступеням, и сама я обратилась в ледяную статую, не способную шелохнуться. Мои ли это чувства или Морок играет со мной? Ответа снова нет. Да и едва ли я способна его найти. Не осталось ни надежды, ни здравого смысла – только бесконечный ужас.
– Я не могу.
– Мелани, что случилось?
– Я не могу, – повторила я. Все другие слова словно бы исчезли из головы, стертые ужасом.
– Что тебя напугало? Это просто охотничий домик, сделанный по местным обычаям.
– Просто? – Мой голос сорвался, и Робин обнял меня.
Прижал к себе, закрывая от всего мира и от моего страха. Стоял так, покачивая, будто баюкая, и, лишь когда я снова смогла вдохнуть, сказал:
– Это Морок, все, что здесь есть, создано нашим разумом из чистой магии.
Выходит, мой необъяснимый страх – тоже порождение моего разума? Почему? Я не хочу возвращаться в жизнь? Или Морок не хочет меня отпускать?
– Я вижу охотничий домик императора Кефраса. А что видишь ты?
– Охотничий домик. – Я нервно хмыкнула. – Только не императора Кефраса, а графа Дейнарского. И вижу мертвецов, что караулят вход. Один из них одет в форму твоей гвардии, точнее, то, что от нее осталось. Вместо лица – ожог. Он притащил меня к… – Голос все-таки дрогнул, и мне пришлось замолчать.
Робин вздохнул.
– Прости, что не смог уберечь тебя от этого. – Он прижал меня крепче, погладил по голове. – Граф мертв окончательно и бесповоротно, и никакая сила его не поднимет. Даже пепла от него не осталось.
– Спасибо… – Я потерлась лбом о его плечо. – Это я должна извиняться, что не рассказала сразу. Может, тогда мы бы не оказались здесь.
– Перестань. Ты ни в чем не виновата.
Я кивнула, не слишком в это веря и все же благодаря Робина за то, что он так говорит. Добавила:
– Только ты не сможешь уберечь меня от всего.
И от моего страха.
– Но очень хотел бы.
Я заставила себя отстраниться, посмотреть на дом. Тяжелые, потемневшие от времени бревна, поросшая мхом крыша, мертвецы, замершие навытяжку по обе стороны от входа. Ком встал в горле, мешая дышать. Вот, значит, каково это – испугаться до смерти, причем в прямом смысле.
Но Робин говорит, что видит совсем другое. Значит, то, что вижу я, – просто страх. И если я поддамся ему, то позволю страху окончательно убить себя. И неважно, мой ли он или наведен этим местом.
Да не бывать этому!
Раз все, что здесь есть, – лишь порождения нашего разума… Я прикрыла глаза и потянулась к сознанию Робина. Точно почуяв это, он обнял меня со спины, обхватил руками плечи. Я откинула голову, прижимаясь к нему затылком. Полуприкрыла глаза. И увидела.
Круглые глинобитные стены. Геометрические узоры, такие же яркие, как та краска, которой люди бросали друг в друга на празднике. Коническая крыша, крытая тростником. Совсем небольшая хижина. Похоже, сюда пускали только ближний круг.
Император Кефраса, значит… Другой конец света, откуда возили цветные шелка, пряности и драгоценные камни. В самом деле «очень дальний» родич – к слову, насчет родственных связей я не была уверена, генеалогия правящих родов меня никогда не интересовала. Придется подтянуть…
– Пойдем! – Чтобы сказать это, мне пришлось прокашляться.
Даже если хижина снова превратится в избушку графа, я справлюсь. Даже если там встанет два десятка мертвецов. Робин убил того, кто их поднял, значит, и я справлюсь со своим воображением. Мы выйдем отсюда!
Робин опять взял меня за руку. Еще несколько десятков ступеней. Меня трясло, колени подгибались, но, раз изменившись, домик оставался глинобитным, и никаких мертвецов не наблюдалось. Наконец мы остановились перед бамбуковой дверью.
– Ты первая, – сказал Робин. – Пока не случилось еще чего-то, чтобы задержать тебя здесь. Похоже, Морок не хочет отпускать добычу.
– Тогда вместе. Только не отпускай меня.
Я имела в виду – «не выпускай мою руку», но Робин ответил неожиданно серьезно:
– Не отпущу. Никогда и ни за что.
Я коснулась бамбукового полотна, и наступила темнота.
Открыв глаза, я обнаружила, что все еще в том кресле, куда меня швырнул граф. Но теперь сижу на коленях Робина, прижавшись к нему. Я выпрямилась и едва не закричала. Закрытые глаза, мертвенная бледность и выражение лица… таким расслабленным оно не бывает у живых даже во сне. Я коснулась шеи Робина, пытаясь нащупать пульс. Нет!
Робин вздохнул – глубоко, точно просыпаясь, открыл глаза. Я всхлипнула и ткнулась лицом ему в шею, смеясь и плача.
– Все хорошо, – шепнул он, баюкая меня. – Все кончилось. Все хорошо.
Я в последний раз шмыгнула носом, вытерла лицо рукавом, точно маленькая. И только сейчас заметила, в каком он виде. Щеки налились краской, и – что куда хуже – тянущее тепло наполнило низ живота. Я сглотнула, не зная, на что решиться – соскочить ли с его колен и отвернуться, давая возможность накинуть иллюзию, – или прижаться крепче и позволить ему сделать со мной все, что он захочет.
Робин улыбнулся и притянул меня за затылок. Поцеловал – жадно, настойчиво, прошелся языком по нижней губе, и я не удержалась от стона, когда он легонько прихватил ее зубами. Выпустил и глянул на меня, точно выжидая чего-то. Я взяла его лицо в ладони, провела подушечкой пальца по скуле, бровям, словно запоминая руками черты, что видела глазами.
– Хорошо, что ты не под иллюзией, – выдохнула я. Поцеловала в кончик носа, уголок губ. – Второй раз голого императора без предупреждения я бы не пережила.
– Я под иллюзией. – Его рука устроилась у меня на груди, заставив ахнуть. – Только ты
