дня был девственником, — Тэлини выпорхнула из моих объятий и засмеялась, вытирая недавние слезы.
— Вы подслушивали нас? — спросила я.
Хорошо, что только слушали, могли же ещё и подсматривать, зная бога тьмы.
— Краем уха, — усмехнулся Дарлорд.
— А уши то у тебя длинные, — покачал головой бог смерти. — Я ждал свою единственную и это важнее всего, — Басморт притянул меня к себе, наклоняясь и зарываясь носом в волосы, словно прогоняя запах Штормволла, который недавно касался меня.
По моему телу побежали приятные мурашки.
В глазах бога тьмы погасло желание шутить, он задумался о чем-то своём и это причиняло ему боль, которую он не желал показывать никому из нас. Уверена, что в его голове та единственная любовь о которой она никогда ни с кем не говорит.
— Хочешь повторить? — спросила я, повернувшись к богу смерти и он ухмыльнулась, переплетая наши пальцы и уводя подальше от других.
Сейчас мы запрёмся в спальне и попытаемся забыть о том, что, возможно, вскоре кто-то из нас тоже умрёт…
Шум в замке стих. Праздник закончился слишком быстро, потому что весь интерес к веселью и алкоголю испарился с первыми каплями крови, падающими с неба. Ладно ещё дождь и бушующий ветер, но кровь… Это было выше человеческого понимая.
Басморт привёл меня в свою спальню, которая отличалась от библиотеки, лишь наличием кровати и мягкого кресла возле окна. Шкафы, переполненные древними томами и свитками, окружали комнату, словно божественные стражи знаний и времени. Холодные каменные стены, словно дышащие древностью, сужали пространство, создавая ощущение склепа, где время останавливалось в ожидании великой неизбежной смерти. Большое окно, занавешенное плотными тканями, пропускало лишь тусклый свет. Над кроватью висел мой портрет, окрашенный в кроваво-красных и белых тонах. И всё же, несмотря на мрачность и таинственность этой комнаты, в ее обители было что-то невероятно привлекательное и красивое. В каждом камне, в каждой книге, в каждом темном углу скрывалась частичка бога смерти. На спинке кресла лежали ветириосы, которые уже давно засохли, несколько книг открыты на полу, а их страницы слегка потрепаны, словно он перечитывал вновь и вновь одно и тоже.
— Что там такое? — я улыбнулась, поднимая книгу.
Бог смерти смутился и его взгляд направился в высокий белый потолок.
Я прочитала несколько страниц и поняла, что эта книга о романтических чувствах между богами. Слова на страницах словно оживали, рассказывая о романтических чувствах между ними. Люди пытались представить нашу любовь, описывая её трагично и драматично. Встречи, страсть, ревность — все эти эмоции пронизывали текст, словно огонь, разгорающийся в сердцах бессмертных существ.
Читая далее, я погружалась в мир, где кто-то из богов влюбляется в человека, делая его бессмертным. Но всегда была тень ревности, коварно пробуждаемая в сердцах богов. И чаще всего всё заканчивалось трагически, когда один из богов, ослеплённый ревностью, убивал другого. Эта книга открывала передо мной мир запретной любви и страданий, мир, где божественные чувства переплетались с человеческими слабостями. Я не могла оторваться от её страниц, ведь она так точно отражала все миры, которые скрыты от человеческих глаз. Я поняла, что в этой истории каждый бог и каждый человек — лишь игроки в великой игре, где любовь и ревность, жертвы и предательства переплетались в неразрывный узел, напоминая о том, что даже бессмертные существа не защищены от боли и страданий.
— Как интересно, — прошептала я, садясь в кресло и читая страницу за страницей.
— Она называется «Тени бессмертных чувств», и я перечитывал её уже сотни раз. Человек, который её написал, столь талантлив, — улыбнулся Басморт.
— Он жив?
— Она умерла сорок лет назад во время сильного шторма.
— Мир утратил невероятного автора.
Бог смерти кинул и положил передо мной ещё пару её книг.
В итоге мы читали всю ночь, обсуждали сюжеты и громко смеялись над моментами, которые казались невозможными даже с точки зрения богов.
Я всеми силами пыталась отстраниться от мысли, что все, кого я знала умерли, что я ничего не смогла с этим сделать. Да, это не моя вина и я ничем не обязана тем, кто учувствовал в моём убийстве, но боли в сердце всё равно на то, что я думаю, её волнует лишь ощущение потери тех, с кем мы провели тысячи лет.
— Твоё сердце в порядке? — с тревогой спросил бог смерти.
Его голова покоилась на моих коленях, и я с нежность перебирала мягкие пряди его волос, касаясь бледной холодной кожи.
— Оно полностью восстановилось.
— Это тревожит тебя?
— Безумно…
Басморт встал передо мной на колени заглянув в глаза.
— Если не хочешь, мы не пойдём к Штормволлу. Оставим всё это.
— Тогда все умрут.
— Главное, чтобы не умерла ты.
— Я достаточно сильно себя люблю, чтобы не предавать собственные решения и главное, что я поняла — я не умру, но и людям умереть не позволю. Просто даже так я ощущаю тревогу, воспоминая из пустоты размыты, но до сих пор помню её прикосновения, помню, какая она одинокая, тихая и возможность даже мельком ощутить её ещё раз — пугает, до дрожи в коленях.
— Пустота никогда больше не заберет тебя. Я ей этого не позволю.
— Знаю, — улыбнулась я и погладила его гладкую кожу на щеке. — Тебе не нужен человеческий облик рядом со мной, я люблю пересчитывать и рассматривать твои гнилые косточки.
Басморт засмеялся.
— Так и знал, что у тебя странные вкусы, сумасшедшие.
— Своеобразные, — поправила я.
Мы поцеловались. Его губы накрыли мои, а дальше всё, я растворилась в ласке его рук, что гладили мою спину, в нежности губ, что исследовали каждый миллиметр моего тела. Его руки обвили мою талию, прижимая к себе еще сильнее. Я закрыла глаза, погружаясь в этот момент полностью. Я ощущала каждую линию его ладони на моей коже, словно он читал мои мысли, знал все желания. Каждое прикосновение как нить, соединяющая наши сердца. И когда его губы накрывали мои снова и снова, я знала, что моя душа нашла свое место, растворяясь в его ласке, в его любви.
Тело бога
