случилось, виновата Верриона. Эта мелкая пигалица, любимица отца и матери. Она забрала себе всю магию рода, тогда как мне не досталось ни капли. Именно после ее рождения мне сказали, что домой можно не возвращаться и окончательно закрепили согласие на наш проклятый брак. Отдали чужакам, как породистую лошадь с изъяном. Зато Верриона! Мать писала, что она сияла сразу после рождения, будто ангел. Потом свет, разумеется, закупорился до совершеннолетия. Но семья уже знала – Свет останется у Шайн Флай, а что будет со мной? Не имело значения.
– Думаешь, у меня жизнь была сладкой? – рявкнула Вера. – Ни хрена ты не знаешь, сестренка!
Сумасшедшая. Никто не ожидал, что жертва окажет сопротивление. Зато Вера выжидала момент и вскинула руку с кольцом. Шип выскочил мгновенно и вспорол руку, держащую кинжал, как кусок старой ткани. Катрин взвыла. Вера попыталась вырваться, но фэмина оказалась быстрее на доли секунды.
Две молнии заклинаний рванулись к ней, но она успела нанести последний удар. Было глупо забывать про вторую руку Катрин, в которой был меч. Как в замедленной съемке, стальное лезвие пронзило живот Веры насквозь.
Безумный крик боли. Вспышка света. Ричарда и всех бойцов разбросало по сторонам. Свет погас. Кажется, навсегда для этого мира.
Глава 34. Вера возвращается
Плохой сон. Болезненный кошмар со сталью, прижатой к бьющейся на горле жилке. Я навсегда запомню эту ненависть, холод и странный упор в спину. Когда я распарывала руку сестры спрятанным в кольце острием шипа, то и подумать не могла, что давящая мне на позвоночник штука – такой же артефакт. Казалось, это просто палка или что-то похожее, способное напугать наивный Свет, но не серьезную меня.
Ошибку оплатила болью. Острой, как выскочившее из артефакта лезвие меча, и липкой, как кровь, растекающаяся по моему телу.
Вспышка – пробуждение. Крик Катрин смешивается с сотней голосов вокруг. Все движется стремительной бледной каруселью из лиц и образов. Мне холодно, больно, и я не могу пошевелиться. Замираю статуей, не в силах даже вытащить из себя меч или что там делают крутые герои в фильмах про средневековье?
Я будто окружена призраками, полупрозрачными фигурами женщин, одна из которых сияет особенно ярко. Она протягивает ко мне руки – все вокруг повторяют это движение.
– Раны излечит Нежный Свет, – шепчет сияющая фигура.
– Свет и Сталь. Солнце и Луна. Любовь и Месть, – вторят вокруг сотни голосов.
– Равновесие. Раны излечит Нежный Свет, – продолжает шептать главная.
Боль уходит. Меч в моем теле рассыпается в прах, раны затягиваются светом, а потом исчезают совсем под безумный шепот женщин. Тепло, теперь я могу двигаться. Эйфория охватывает меня, подкатывает к горлу, заставляет судорожно вдыхать сияющий свет и улыбаться.
– Где я? – мой голос дрожит. Фантом боли все еще волнами гуляет по ослабевшему телу. – Кто вы?
– Забыла меня? – Свет становится мягче, и я вижу лицо прекрасной женщины.
Мы похожи: у нее такие же серые глаза, черты лица почти один в один, только волосы у нее светлее и вьются. Мама. Она вела этот сияющий хоровод, она шептала про излечение ран. Она много лет назад слилась с источником, сделав его вечным, и открыла портал в мир, где я выросла. Это все она.
– Мама. – Глотаю текущие по щекам слезы, как маленькая девочка.
Бегу вперед и попадаю в руки, о которых забыла, теплые и нежные. Теперь все понятно, я стала частью света и частью источника, так же, как и моя мать, так же, как и эти девушки.
– Мне было так плохо, одиноко, страшно. Я так устала быть сильной. Спасибо, что спасла меня от чумы и от Катрин.
С губ срывается не внятная речь, а какой-то безумный поток сознания. Чувствую тепло, нежность и ласку – все, чего была лишена с раннего детства. Меня заполняет этими чувствами, как будто я опустевший сосуд с сухим, потрескавшимся дном.
– Прости, дочка. Придется тебе еще немного побыть сильной. – Сияющая рука отводит в сторону прядь волос и стирает слезы с мокрых щек. – Ты не останешься здесь. У тебя впереди долгая жизнь и выбор, от которого зависит судьба мира Ар-дан.
– Как? Меня же проткнули насквозь! – Смотрю в глаза, глубже которых в жизни не видела, и пытаюсь найти ответы в темных крапинках радужки.
– Раны излечит Нежный Свет. Тебя убили рядом с источником. Самая яркая вспышка света происходит перед смертью, она и напитала его. Источник поглотил вас с Катрин.
– Катрин тоже здесь? – Отстраняюсь, пытаясь найти взглядом Сталь.
– Нет. Она – не маг и выдержать столько света просто не в силах. Думаю, в пещере от нее осталась только кучка пепла, – грустно вздыхает она.
Да, верховная фэмина, несмотря ни на что, была ей дочерью. Мать не может быть равнодушна к смерти своего ребенка, даже если он очень сильно испортил всем жизнь и сгорел, одержимый жаждой мести.
– Мне жаль. Если бы мы смогли сохранить жизнь…
– Не думай об этом, – обрывает, – возможности не было. С самого твоего рождения столкновение было предопределено. Либо ты, либо она – победить могла только одна из вас.
– Но я же не сражалась…
Вопреки тому, что окружена теплом и светом, по спине бежит предательский холодок. Значит, такова наша судьба? Снова магия, которая так благоволит Ричарду, вмешалась в человеческие жизни? Но никого из нас двоих она не защитила, только стравила и вывела на бойню. За что? Почему мы? Тысячи вопросов и ни одного ответа.
– Ты сражалась, Вера. Билась с самой собой, с той женщиной, которая выросла в другом мире, стала дикой и неспособной любить, и ты ее победила. Ты стала Светом, способным создать Искру. Смогла открыть свое сердце, несмотря на все, что пережила. – Сияющая ладонь касается моего теперь полностью целого живота. – Мы защитили ее. Вашу Искру. Создание, которое станет первым шагом к равновесию.
Не сразу понимаю, о чем она говорит. Искра? Я что… Поднимаю на маму полный ужаса взгляд и вижу улыбку, способную отогнать любой кошмар. Ямочки на щеках, губы, как у меня. Мама, научи меня так же улыбаться своему ребенку…
Ричард сойдет с ума!
– Все будет хорошо, Вера. Девушки, что отдавали силы источникам, спасли тебя. Ты отправляешься домой. Время делать последний выбор. Я люблю тебя, дочка…
Прикасается теплыми, невесомыми губами к моему лбу и вспыхивает, как самая яркая звезда.
* * *
Просыпаюсь в холодном поту на широкой двуспальной кровати люкса. За окном шумит море, окрашенное в яркие краски рассвета. Снова одна, снова в Турции,
