страх, хоть я и не заслуживал ее и практически силой вынудил вступить в этот хрупкий союз.
– Во-первых, – сказал я, – спал я плохо, ибо ты опять не пришла ко мне, и я тосковал, а потому проснулся поздно с окаменевшим членом в руке. – Ее глаза вспыхнули, ресницы вспорхнули, и я ухмыльнулся, когда она чуть обнажила жемчужные зубки в сдерживаемой улыбке. – Во-вторых, в управлении королевством есть великое множество нюансов, о чем ты, думаю, в курсе. – Я подошел ближе – от ее запаха мне становилось спокойнее. – Хоть я и надеюсь вернуться сюда как можно скорее, мне неизвестно, сколько мы там пробудем.
Ничуть не смягчившись, моя лебедь вздернула носик, открыв моему взору свою длинную изящную шею.
– От тебя так и несет обманом.
Мне так хотелось приласкать ее, но сделать этого я не мог, и потому приблизился к ней вплотную и нежно прикоснулся ладонями к щекам Опал. И утонул в ее глазах, а язык мой потяжелел, словно не желал выпускать ложь из моих уст.
– Солнышко, ты наконец-то моя, – сказал я, она вскинула брови, а я широко улыбнулся. – Мы оба это понимаем – как и то, что я не идиот, чтобы рисковать этим. – Я поцеловал ее в лоб, затем в щеку, и шелестящий вздох принцессы камнем придавил мне сердце, а в животе заныло. – Нами.
Когда ее ладони легли поверх моих, а золотые глаза посмотрели на меня с надеждой, верой и облегчением, мне показалось, будто я сгораю в глубочайших котлах преисподней, хоть и стою на твердой земле.
Стерев с лица все эмоции, я проигнорировал глодавшее меня чувство вины и дождался, пока она кивнет.
Я переплел свои пальцы с ее пальцами, опустил наши сцепленные руки.
– Готова?
Вокруг начала собираться дымка – тени возвращались и стягивали силы.
– Нет, – ответила Опал с нервной усмешкой. – Но нам пора.
Через несколько секунд мы, окутанные тьмой, прибыли на место – я стоял на незнакомом каменном полу.
Опал отпрянула, и я чуть не врезался в кровать.
Я не отважился пробудить пламя в рожках и свечах, глаза и так быстро привыкали к темноте. Пара секунд, и я смог различить Опал – она стояла у большой деревянной двери. Я ухмыльнулся, когда она заперла один из двух замков.
– Это никого не остановит.
Тихо, почти неслышно моя лебедь заперла второй.
– Но в случае чего даст нам немного времени.
Я не стал отговаривать ее от того, что казалось ей необходимым, и обвел взглядом большую комнату. Запах Опал затапливал пространство даже спустя много недель ее отсутствия. Кровать с пологом из голубой вуали и лавандово-сливочным убранством была вырезана из белого мореного дуба и высилась у дальней стены.
В той же стене, за прикроватной тумбочкой, на которой валялись пыльные книги и мерцающая тиара, была еще пара дверей: одна вела в ванную комнату, вторая, видимо, в гардеробную.
Я повернулся – позади меня вдоль стены тянулись полки, стоял туалетный столик, заваленный мотками тканей и грудой вещей, которые нуждались в починке. На полках я обнаружил книги, тетради, флакончики с духами, перья для письма и несколько чернильниц.
Я взял с полки один из флакончиков и вынул пробку. Опал тут же выхватила его у меня.
– Осторожнее, это мои любимые духи.
– Ванильная роза и… – Я принюхался к следам аромата в прохладном воздухе. – Похоже на коричневый сахар. Карамель?
Опал спрятала улыбку за хрустальной бутылочкой, заткнула ту пробкой и поставила обратно на полку.
– С твоим носом угадывать нечестно. Хотя он пригодится, когда я решу… – Чуть помрачнев, она осеклась.
– Когда ты решишь что?
– Я хотела сказать: «Когда я решу сделать новые духи». – Опал всплеснула руками, натянуто улыбнулась и отошла. – Но как знать, что и когда теперь с нами случится. Это глупо.
Я пошел за ней следом, ее тон с оттенком печали меня насторожил.
– Это не глупо. Ты сама все это сделала? – Я оглянулся на полки. – Все эти духи?
– Да, – ответила она откуда-то издалека.
Я нашел лебедь у входа в гардеробную, застывшую перед нарядным платьем в рюшах.
Перед свадебным платьем.
Ее разочарование выплеснулось в комнату, и мне захотелось сорвать это платье с вешалки и разодрать на клочки.
– Допустим, ты бы такое не выбрала, – сказал я, вошел в гардеробную и положил руки ей на бедра. – Но, позволив этому платью облечь твое тело, ты сделаешь ему одолжение, и оно станет казаться еще более роскошным.
Опал сглотнула и прильнула ко мне с трепетным вздохом.
– Пойдем. – Я развернул ее лицом к комнате и направил в сторону кровати. – Нам стоит поспать, пока нас не услышали и не обнаружили наше присутствие. – Она помедлила, и я предложил: – Или можем отыскать твою маму и сообщить, что прибыли. Это было бы любезно с нашей стороны, так ведь?
Опал обернулась ко мне с улыбкой во весь рот.
– Нашел же ты время вспомнить о хороших манерах, дикарь. – Улыбка ее потухла, она села на край кровати и тихо сняла туфли. – Они лишь принесут тебе проблем.
– Значит, будем прятаться до самой свадьбы, – заключил я, сочтя это до нелепого недостижимым.
– Попросту говоря, да.
Упрямая, умная лебедь.
Я сапоги скидывать не стал, но подошел к сиденью на подоконнике и выглянул наружу. Сквозь ночную тьму проступали очертания горной гряды, где держа ухо востро дремали мои собратья – ни одного огонька от костра видно не было.
Бриз принес запах бесчисленного множества цветов и растений, и я опустил взгляд на сады под окном, что тянулись вдаль до лугов и леса.
Сколько же ночей, подумал я, присев на мягкое сиденье, провела здесь моя лебедь, латая одежду, читая, сочиняя духи и витая в облаках, пока я был где-то там. Пока я был по ту сторону ущелья, в милях от ее замка, строил коварные планы, мародерствовал и уничтожал их народ. Убивая или заставляя сдаться – не суть важно. Я отнимал и забирал силой, не чувствуя при этом ничего, кроме праведного пыла, ибо справедливость нужно было восстановить.
И восстанавливали ее под покровом ночи орды бестий и их мстительный король.
– Я был королем с тех пор, как научился выговаривать это слово, – тихо сказал я в окно, которое осторожно прикрыл. – Однако никогда не вел себя как оный.
На минуту установилась тишина, и я засомневался, ответит ли мне на это Опал хоть что-то, но затем она прошептала:
– У тебя не было времени привыкнуть к этому статусу. – Раздался шорох постельного белья, и я посмотрел в ту сторону – ее золотые локоны рассыпались по подушкам. – Ты всегда был королем.
Но только ли им я мог быть и буду дальше? Знали только звезды.
– Я не в восторге от мысли, что стану королевой, – сказала Опал, чем шокировала меня. – Она не вызывает у меня отвращения, но…
– Но и энтузиазма тоже, – сказал я, слабо улыбнувшись. – Однако из тебя, моя нежная лебедь, выйдет беспощадная королева.
Она хихикнула в ладошку, затем вздохнула и спросила:
– Думаешь?
– Уверен, – мгновенно ответил я. Заставив себя отвести взгляд от ее тела, пошевелившегося под простынями, я снова посмотрел в окно. – Те, что не облечены властью, сожгли бы нас на кострах, если бы услышали подобные разговоры.
– Им не понять.
– Не понять, – согласился я, глядя, как покачиваются подсолнухи, умытые лунным светом. – Не думаю, что вообще можно понять то, чего ты сам никогда не переживал.
Опал снова пошевелилась.
– Иди ко мне, приляг.
– Прилечь или возлечь с тобой? – Я надеялся на второе, но в то же время уповал, что она скажет «нет», потому что сам я отказаться от нее не мог, хоть и велик был риск выдать наше присутствие здесь.
Опал снова поймала в ладошку смешок, а я поднялся с подоконника и осторожно сбросил сапоги, оставив их у ее кровати.
Ее улыбка обмякла, она закусила губу, когда я снял жилет и распустил шнуровку туники. Лебедь приподняла одеяло, и я, хоть и знал, что от меня исходит жар, не сказал, что это излишне.
Под одеялом я смогу быть ближе к ней.
Опал подложила ладонь под щеку – тень от ресниц упала ей на скулы – и принялась наблюдать, как я устраиваюсь на соседней подушке.
– Ты, похоже, нервничаешь.
Я приподнялся на локте, чтобы лучше ее видеть.
– Если я признаюсь, что и правда нервничаю, это прозвучит неподобающе для короля?
Свободной рукой моя лебедь дотронулась до кончика моего носа.
– Это прозвучит честно.
– Можно честный ответ? – Я решил воспользоваться моментом.
– Конечно, – шепнула она.
– Ты боялась? Пока жила здесь, покуда я где-то там… – Я сглотнул, не в силах закончить фразу.
– Вершил свое возмездие, – договорила она за меня, а я не сводил с нее глаз. – Да, – сказала она. –
