Чужак был симпатичен. Весьма, если признаться откровенно, не ему, хотя бы себе. Люди редко нравились мне внешне, потому я старалась оценивать их по качествам и заслугам. Выходило, мягко говоря, плоховато. Из-под ровных бровей на меня внимательно смотрели два зелёных глаза, без злобы, но с презрительным любопытством, как будто их обладатель готовился в любой момент скрываться за стеной высокомерия, при малейшем намёке на то, что кто-то может тронуть его душу. Бледное лицо осунулось, под глазами залегли усталые круги, поездка на повозках далась ему тяжело, он явно не привык к таким путешествиям, давно не отдыхал и недоедал. Я могла бы назвать его красивым, если бы не уродливый рваный шрам, который пересекал левую щеку от виска до кончика подбородка. Судя по виду, он был получен много лет назад, возможно, в детстве, с тех пор успел заметно посветлеть и растянуться. Рана должна была быть жуткой. Били с силой, наотмашь, и не ножом. Лезвие оставляет след гораздо чище этого.
Били когтями. Огромными и острыми когтями хищного зверя.
Я сжала и разжала кулаки. Левый уголок губ чужака пополз вверх в немой усмешке, отчего шрам зашевелился, неестественно, как будто был плохо наклеен на щёку, а теперь отслаивался при малейшем движении. Мне потребовалось приложить усилия, чтобы не отвернуться, но чем дольше я смотрела, тем меньше растерянности и отвращения он вызывал. Видели и похуже.
— Что ж, это мы прояснили. А вот зачем здесь ты? — Он неприятно выделил последнее слово. Прекрасно знал, что наши роли поменялись, теперь чужак был вправе задавать вопросы и требовать на них ответы. — Вернее, почему ты пришла именно сюда? В городе я слежки не заметил.
Мои щёки снова загорелись. Я чувствовала, что отшутиться больше не выйдет. Растерянно скользнула взглядом по кустам, усыпанным сиреневыми цветами, как по волшебству воздух тут же наполнился их сладким ароматом. Он всегда и был тут, просто ко мне по очереди возвращались чувства. Напряжение прошло, остались лишь насущные проблемы. Возможное решение одной из них стояло сейчас на крыльце передо мной.
— Где ещё искать колдуна, если не здесь? — Я постаралась придать голосу побольше беззаботной уверенности.
Чужак проигнорировал выпад, да я и не надеялась, что он с ходу признается в колдовстве или в чём-нибудь ещё.
— Хорошо знаешь это место?
Я разглядывала его, пытаясь найти подоплёку вопроса, но не замечала зацепок.
— Я часто прихожу сюда.
— Зачем? — Его удивление показалось мне искренним, оно же выдало его с головой. Он прекрасно знал о защите вокруг дома, как и о том, что делать тут посторонним было совершенно нечего. Чужак лишь проверял меня, когда тянулся к ручке двери, ждал, стану ли я его спасать. По телу волной прокатился щенячий восторг, словно я ухватила след добычи, которая уже не сможет, не успеет скрыться.
Очень захотелось съязвить о том, что это не частные владения, забора нет, мертвяки не охраняют, значит, ходить сюда можно всем и без повода, но неожиданно для самой себя, я сказала совсем другое:
— Мне кажется, что я когда-то здесь жила…
Я растерянно замолчала, ведь абсолютно не собиралась с ним откровенничать, тем более о том, о чём до сих пор ни одной живой душе не говорила. Но получалось само, да ещё и… хотелось. Как будто я хранила некую тайну, секрет, который мне не принадлежал, а теперь пришло время вернуть его законному владельцу. Снова стало жутко, как тогда, в первую встречу, когда он смотрел на меня из глубины капюшона, стоя на середине дороге.
— Кажется?
В его словах прозвучало столько насмешки, столько неприкрытого, отравляющего презрения, что во мне мгновенно родилось невыносимое желание что-то ему доказать. Поставить его на место. Оно прожигало меня изнутри, хоть разумом я понимала всю беспросветную глупость ситуации и этого чувства. Он был мне никем, я ничего ему не задолжала, могла просто развернуться и уйти, но находила это совершенно немыслимым. Хуже всего было то, что он это прекрасно знал. Он этого и добивался.
— Однажды мне приснился сон об этом месте, — призналась я. Произнести это вслух оказалось приятно, ведь чужаку не было до меня дела, он не станет осуждать, припоминать при каждом удобном случае. Посмеётся и пропадёт из моей жизни. Пускай.
Он молчал, пока до меня доходило, как бессмысленно это прозвучало: людям каждую ночь что-то снится. Бросаться пояснять ему мои странные отношения с грёзами не хотелось. Не поймёт. Ещё хуже — посмеётся.
Чужак кивнул, спрыгнул с крыльца, остановился в двух шагах, глядя на меня сверху вниз.
— Итак, ты нашла меня, могу я наконец узнать — зачем?
— Живого колдуна ищу, — храбро ответила я, но предательски захотелось сглотнуть. Красноречиво осмотрела его с головы до пят и добавила: — Полдня не прошло, как ты приехал, а город уже полон слухов и догадок. Неужели правда на Управляющего покушался?
Чужак забавно сморщил нос и хмыкнул, почти засмеялся. Я мысленно отвесила Арни заслуженный подзатыльник.
— Живого, значит. Поздравляю, нашла, — легко, как произносят случайную, ничто не значащую ложь или единственную возможную правду, ответил он. — Что дальше?
Чужак улыбнулся, наша маленькая игра продолжалась. Я была в ней отнюдь не кошкой, но пока и не мышкой. Просто у него оказалось больше опыта, но я очень быстро училась.
— Докажи, — улыбнулась я ему в ответ.
Смогла его удивить, он меня — нет:
— Мне нечего доказывать тебе, — улыбка пропала, голос стал серьёзным, взгляд зелёных глаз строгим и слегка осуждающим.
— Значит, я получила ответ, — пожала плечами я.
Лицо его посерело. Ох уж эта мужская гордость.
Медальон на его груди вспыхнул и погас, я растерянно подняла руку, чтобы протереть глаза, но не донесла до лица и опустила обратно. Может быть, вспышка мне всего лишь померещилась, я не вовремя моргнула или за лесом собиралась гроза.
— Что это было?
Чужак в который раз проигнорировал мой вопрос. Глаза его потемнели, почти почернели, чтобы через пару мгновений снова налиться ярким зелёным цветом. Мне хотелось развернуться и бежать отсюда, куда угодно, лишь бы поближе к другим людям. Игра закончилась, превратилась в охоту. Правила изменились.
— Ты пришла к колдуну за спасением, потому что больше нигде не смогла его получить.
Он шагнул вперёд, схватил меня за правое запястье и бесцеремонно повертел, разглядывая руку. Кисть я перевязывала платком, поэтому сейчас только он мешал моим когтям впиться в ладонь, так сильно я сжала кулак.
— Разожми пальцы, — прошипел чужак мне в лицо.
Я дёрнулась, пытаясь вырваться, но держал он крепко. Разжала.
Он содрал платок, не потрудившись развязать, и швырнул на землю. Мерзко цокнул языком. По указательному пальцу, через ладонь и до запястья проходила чёрная полоса. Чужак мельком взглянул на неё, потратил лишь долю секунды, которой ему оказалось достаточно, и швырнул руку в меня, словно она была и не моя вовсе. От толчка я отступила назад, едва сумела сохранить равновесие, чтобы не шлёпнуться в пыль рядом с платком. Прижала ладонь к груди, словно могла обнять её.
— Маленькое проклятие, — оценил он. — Скучно.
— Сними, — прошептала я, как будто голос отказал. Теперь я верила, что чужак был тем, кем представлялся.
— Такоене снять, — холодно отрезал он. — Ты нашла колдуна и получила свой ответ. Больше не приходи.
Это не было ни просьбой, ни приказом. Я получила… разрешение. Внутри поднималась волна возмущения. Возмущения и искренней, почти детской обиды.
Он не дал мне возразить. Просто развернулся и пошёл в дом.
— Постой, — бросила я ему вслед, но он не задержался, не обернулся, просто захлопнул за собой дверь, словно растворился, исчез из нашего гадкого мира. Ничем не выдал, что услышал меня. Я чуть не взвыла, стиснув руки в кулаки. Обида сменялась разочарованием, а оно, в свою очередь, злостью. — Ну и леший с тобой!
Встретимся мы с тобой ещё на одной улочке, Хюрбен маленький, она у нас единственная, мысленно пообещала я. Придёт время. Я ещё узнаю, что тебе здесь понадобилось.
