бы не видели смерти. Порадовало несколько больных, особенно тот парень, что просил пить. Он уже не выглядел живым трупом, просил теперь кушать. Я приказала сегодня еще поить, по чашке, каждые полчаса, а дать кашицу завтра в обед. Ложек пять, не больше. Отмытые, напоенные люди прибодрились, так что, уезжала домой я с маленькой, но надеждой. Завтра проедусь по ближайшим деревням, узнаю обстановку. Заодно поищу умельцев, что смогут изготовить перегонный куб для самогона. Ром расходовался катастрофически быстро. Подходя к своей коляске, увидела ярого противника гигиены, яростно намывающего руки в установленных для этой цели ушатах. Увидел меня, смутился.
— Ну что, Тертий, — язвительно спросила, правящая коляской Летти, — неужели не пойдешь прямо так на ужин?
— Не такой я уж и дурак. Дураком был, когда барышне не поверил. Чуть-чуть сам в этот жуткий барак не угодил. Спасибо вам, Ваше Сиятельство, что вразумили мужиков неразумных.
Я кивнула, улыбнулась, и всю обратную дорогу думала, как наладить просвещение в правилах гигиены по всему графству. Меня на всех не хватит!
Густав Рисский, бывший виконт, ныне ссыльный, наверное, впервые в жизни, не знал, что делать. В свои 26 он повидал уже многое. 12 лет назад его выбрали из нескольких десятков детей самых знатных родов королевства в личные спутники наследника престола, кронпринца Оливера, которому тогда было 9 лет. Он и еще 11 мальчишек, возрастом от 8 до 14лет, жили, играли и обучались вместе с кронпринцем. Отец его, король Евридий надеялся вырастить из этой банды будущих соратников для сына. Густав был самым старшим. Он невольно стал лидером всей компании, судьей в спорах и поединках, и, неожиданно для себя, близким другом принца. Тот поверял ему свои мальчишеские тайны, доверял его советам. Густаву, росшему с отцом, было жалко маленького, одинокого мальчика, вокруг которого водили хороводы кучи льстецов, от которого все что-то хотели поиметь, какую-то выгоду для себя. Но которым до самого принца не было никакого дела. Королю было все время некогда, он уделял сыну максимум два часа в неделю, мать возилась со своей любимицей — дочерью, считая, что преемника должен воспитывать отец, оставляя мальчишку одного со своими, мелкими для взрослых, но такими важными для него проблемами. И вот эту роль поверенного в мелких мальчишеских тайнах и взял на себя Густав. Он с терпением выслушивал рассказы о гнезде пеночки в кустах, где вывелись птенцы, о старом, вредном коте садовника, что постоянно караулил и хотел их съесть. О котятах, которых хотели утопить, но он не дал, и теперь их надо было пристраивать. И не только слушал, но и помогал. Убедить садовника не выпускать кота в сад, пока не улетят птички, посоветовать повязать котятам бантики, разложить по корзиночкам и подарить фрейлинам матери с карточкой «С любовью, кронпринц!» И прочие полезные советы. Так бы все и продолжалось. Дружить они не бросили даже тогда, когда Густава отправили в Университет. У него обнаружилась магия. А все одаренные обучались в обязательном порядке, невзирая на положение в обществе. Это был залог благополучия королевства. Просто стали встречаться реже. Но раз в неделю обязательно виделись. Принц взрослел, проблемы стали более сложными: почему очаровательная Люсия, фрейлина его сестры уделяет внимание его кузену Родригу, а не ему, и что делать, чтобы она его заметила. Что такое спать с женщиной, и чем этот сон отличается от простого сна в своей кровати? И спал ли он уже с какой-нибудь дамой? Гусав вертелся, что бы ответить понятно, но как-то обойти чересчур неподходящие по возрасту вопросы. И про себя ругал короля, что не может объяснить сыну простые, житейские истины.
Правда, королю было действительно некогда. В народе было брожение, только что проигранная война с соседской Дамбрией и потеря крупного участка морского берега, на котором победители немедленно стали строить крепость и порт, не добавляла популярности. К тому же король получил на войне неприятную рану в бедро, которая болела, гноилась и никак не хотела заживать, что сделало правителя, и так не обладающего приятным нравом, вообще невозможным в общении человеком, добавляя шаткости его положению. Чему способствовала и королева. Желая потешить свою 16-летнюю дочь, она требовала балов, празднеств и прочих увеселений, совершенно не считаясь с моментом.
И гром не замедлил грянуть. Король слег и больше не встал. Вначале было вроде бы улучшение, рана затянулась, перестала гноиться, но придворные лекари качали головами и предлагали ее снова вскрыть. Приводили цитаты на латыни, но король был непреклонен. Зажило, значит все хорошо, нечего тревожить. Дней пять было все хорошо, но потом резкий скачок температуры, озноб, резкая боль. Рану все равно вскрыли, но было поздно. Король еле успел подписать указ о назначении регентом брата до достижения Оливером 21 года, взял с него кровную клятву завещание исполнить, и умер. Дальше все было просто. Регент созвал Совет Лордов, на нем следовало появиться вдове умершего короля, представить сына, и его признали бы королем. Но дамочка никак не могла выбрать платье для траура. А, когда, наконец, выбрала, платье понадобилось и дочери. Снова задержка. Возмущенные таким пренебрежением Лорды послали капитана гвардии поторопить королеву, но его отослали с оскорблениями. Тогда капитан просто взял юного короля за руку и привел на Совет в нарушении всех традиций. Лучше бы он этого не делал. На только что потерявшего отца, растерянного 14-летнего подростка посыпался ряд обвинений в молодости, в неспособности управлять собственной матерью, не то, что страной, хотя это от него сейчас и не требовалось! И тогда выступил регент. Он брал управление страной на себя, а ввиду сложного положения страны, предлагал короновать его, временно. Королевскую семью отправить в уединенный замок, что бы юный племянник там мог постичь необходимые науки, и что бы пресечь попытки королевы баламутить общество. Так что семейство отправилось, фактически, в почетную ссылку, а править стал брат короля.
Но не все лорды согласились с этим решением. Многие считали, что да, королеву следовало убрать, принцессу выдать замуж, вон, хоть за молодого, амбициозного, короля Дамбрии, даром, что он всего лишь признанный отцом бастард, но ведь коронован! И получили очередную истерику королевы. Махнули на семью умершего короля рукой. На дуру — дочь, упускающую красивого, умного, и, главное, коронованного мужа из-за происхождения. Истеричку — мать, и слишком молодого наследника, неспособного справиться с бабами. И присягнули брату короля, как своему правителю. Малому числу лордов, несогласных с их решением тут же дали укорот. Кого обвинили в измене,
