— Благодарю, Виола. Я рада тебя видеть здоровой и округлившейся, — голос Яторы, мелодичный и плавный, словно проникал напрямую в сердце. — Думаю, ты не помнишь, но наше первое знакомство состоялось, когда тебя только привезли в приют. Ты ни с кем не хотела разговаривать, только раскачивалась на одном месте. Мы совершенно не знали, что с тобой делать. Но потом оказалось, что ты любишь обниматься. Я тогда училась в старшей группе, руководство приюта только сменилось, дела с каждым днём становились всё хуже. Девочки из средней группы тебя опасались, а мы с Кадеттой ходили и обнимали тебя, когда выдавалась минутка. А потом и другие воспитанницы к нам присоединились. И постепенно ты перестала раскачиваться, начала сама ходить со всеми в столовую. А к моменту моего выпуска из приюта заговорила. Я горжусь тобой, Виола, потому что только потом поняла, что тебе выпало страшное испытание. Не менее страшное, чем то, что пережили мы. Иногда я вспоминала тебя и говорила себе: Виола справилась, и мы тоже найдём в себе силы. Ведь когда я вернулась в «Утешение» после окончания академии, ты уже была совсем другой. Улыбчивой, тёплой, открытой. Я поначалу даже глазам своим не поверила.
На глаза навернулись слёзы. Я достала платок и вытерла солёные капли с век.
— Мы в курсе, что вы вернулись работать в «Утешение», но через пару лаурдебатов пропали. Детям сказали, что вы уехали, но, очевидно, это было не так. Что произошло на самом деле? — спросил Аршес.
— О, я повела себя ужасно глупо. Если бы мне только хватило тогда ума сделать иначе… Скольких это спасло бы… — с горечью закусила губу беловолосая магесса и на секунду опустила взгляд. — Но прошлого не изменить. Вернувшись в приют, я обнаружила, что условия там стали просто ужасными. Еда, одежда на девочках, образование — всё самого плохого качества. Вместо того, чтобы забить тревогу, писать письма в разные инстанции, да хоть лично королю, я принялась спорить с директрисой и пыталась отвоевать улучшения условий для детей. Это и стало моей фатальной ошибкой.
— Вы рассказываете о событиях четырёхлетней давности, верно? — задумчиво проговорил Аршес. — Они как раз пришлись на последние лаурдебаты правления Рахарда Безумного, не так ли? В стране было неспокойно. Даже напиши вы жалобу в нужную инстанцию, она могла не принести результатов. Тем более что махинации в приюте покрывали на самом высоком уровне. Не вините себя, Ятора. Даже поступи вы иначе, скорее всего, это не дало бы никаких плодов.
— Вы действительно так считаете? — светло-голубые глаза смотрели с затаённой надеждой.
— Я уверен. Инспектор, отвечавший за контроль над действиями зайты Наррасти, оказался продажной сволочью. Документы были изъяты из архива, следы уничтожены. Боюсь, что у вас не имелось никаких шансов изменить ситуацию. Совершенно никаких.
Странным образом эти слова Аршеса успокоили воспитательницу. Она выдохнула с облегчением и сделала маленький глоток из кружки.
— Даже если это неправда, то спасибо за эти слова.
— Дознаватели не умеют лгать. Разве что немного преувеличивать, но здесь не тот случай. В эту преступную схему было вложено очень много денег и усилий. В одиночку вам не удалось бы её разрушить, — уверенно сказал Аршес. — Вас похитили, так? Чем занимались учёные в лаборатории? Лишением дара?
— Вы уже знаете? — удивилась Ятора. — Да. Они изучали механизм изъятия магии. Я им не подошла. Во-первых, полукровка с высокой долей гайроньей крови. Во-вторых, взрослая и сильно одарённая. Со мной ничего не вышло. Но давайте по порядку. Изаки опоила меня сильнейшим снотворным, и я даже не помню, как оказалась на том острове. На меня надели блокираторы и изучали. Я довольно способная чародейка, зайтан дознаватель, но против сдерживающих магию артефактов оказалась бессильна. Чаще всего на острове появлялись двое — Хенир Гайхор и Садир Гайхор, они братья. Ещё трое — Крудел Асака, Айрат Эроа и Эсперим Эйтатзалер — появлялись реже. Мне потребовалась пара лет, чтобы узнать их имена. Я мечтала, что однажды они совершат ошибку, и я отправлю письмо в дознание. Но они всегда были очень аккуратны.
— Имена имеют огромное значение. Эти люди были учёными?
— Да. Собственно, они и ставили эксперименты. Забирали магию у одарённых детей и пытались приживить её обычным.
— Приживить магию? — вскинул брови Аршес. — Но это же невозможно!
— Возможно! Один раз у них получилось, зайтан дознаватель…
Лицо Аршеса удивлённо вытянулось.
— Неужели? — шокированно выдавил он. — Получилось не просто забрать дар, что само по себе невозможно, но и приживить его потом кому-то другому?!
— Да, получилось! Но только один раз. Меня оставляли на острове приглядывать за детьми. Учёные появлялись там редко, в основном чтобы проверить одну из теорий. Растительности на острове не было почти никакой, плот не построишь, бежать некуда… Хотя мальчишки пытались. Думаю, они все утонули, но они хотя бы пытались. Я старалась их отговорить, а потом думала о том, что тоже нужно просто взять и уплыть. Но не могла. Детей на остров привозили самых разных, в том числе и маленьких. Еды вечно не хватало. Мы ловили рыбу и искали ракушки, научились ставить силки на чаек. Однажды даже ламантина поймали раненого. Я не могла бросить детей и заботилась о них до самого конца. Понимала, что даже уведи я малышей в глубину, эти монстры просто привезут новых. Но я всё время надеялась. Не мог же никто не замечать исчезновение десятков детей! Десятков…
Её голос стал глухим, но глаза остались сухими. Я уткнулась в платок и беззвучно плакала, чтобы не мешать рассказу. А Ятора сидела с ровной спиной и почти неподвижным ничего не выражающим лицом.
— Вас поставили в невозможные обстоятельства, и вы сделали лучшее, что могли и умели: заботились о детях. Эти похищения — не ваша вина, а дознания. У нас под носом ставили опыты над детьми, а мы ничего не знали.
— Не только вы. Там были малыши из разных стран. Даже из Цикма́ска. В общем, со временем эксперименты набирали обороты. Сначала детей было совсем мало. А потом — всё больше и больше. Учёные забирали дар у одних и пытались приживить его другим. Обычно эту процедуру не мог пережить никто. Но они не останавливались, ведь изначально даже дар не удавалось забрать. А потом они научились это делать.
— Что произошло дальше? Как вы оказались тут?
— В последние дни пятнадцатого лаурдебата прошлого года на остров пришли и учёные, и Наррасти, Сугея и Изаки. Они были очень возбуждены и спорили. На тот момент нас на острове жило пятеро — Хильда должна была стать следующим донором дара, Азорта выжила после пересадки, и за ней тщательно следили. Ещё две девочки — самые обычные, одной из них вживляли бы дар Хильды. К тому моменту я уже настолько вымоталась и… отупела?.. что даже не сразу поняла, что случилось. Оказалось, что приют сгорел. Учёные уже наладили процедуру отъёма дара и осмелели настолько, что решили больше не тратить ресурсы на перевозку доноров на остров. Это же всегда риски… В общем, одна из девочек приюта стала донором там.
— Огненный дар маленькой Трисы вырвался из-под контроля, и случился пожар, — подхватил Аршес. — Дирекция поняла, что пожар в приюте не останется без внимания и решила сбежать. Но вас эвакуировали тоже. Азорта наверняка представляла для них большую ценность. А в вашем молчании они были уверены.
— Да. Мне пришлось дать клятву, чтобы они разрешили мне жить и заботиться о детях, — кивнула Ятора и перевела отсутствующий взгляд на окно. — Нас перевезли на Тенхир. Держали в каком-то подвале. А потом мы оказались на корабле, и там был капитан, — её лицо вдруг неожиданно расцвело полной нежности улыбкой. — Он всех нас спас. С самого начала понял, что происходит. Снял с меня блокираторы, но я всё равно ничего не могла ему рассказать. Но он очень умный. Догадался сам. Оказалось, что тот человек, что должен был везти нас из Тенхира, не смог прибыть и послал капитана. Но ни капитан, ни экипаж не знали, что перевозить придётся детей. Они оказались очень хорошими. Лечили нас, кормили. А капитан купил нам этот дом. Целый дом, представляете? Он очень благородный человек. То есть гайрон.
