зря волновалась! С кронпринцессой всё в порядке! Она под защитой стражи. А на её груди поблёскивают защитные амулеты! Среди них должен быть и тот, что спасёт даже от смертельного ранения, отразив урон в нападающего. Если кто решит поднять руку на принцессу – погибнет от своего же удара!
Но всё же, какое-то смутное беспокойство не даёт мне покоя. Оглянувшись вокруг, я замечаю в тени сцены высокую фигуру Гилберта…
Но что это с ним? Он сгорбился как вопросительный знак, в волосах заметны седые пряди, кожа выглядит какой-то пожёванной. Но больше всего меня настораживает не его внешний вид, а тяжёлый пронзительный взгляд, которым он сверлит спину кронпринцессы.
И это вовсе не взгляд “проигравшего”, а скорее коршуна, что кружит над ничего не подозревающей добычей.
Желудок скручивает тревогой. Каждой клеточкой я чувствую гнилой запах подбирающейся беды… Но где она прячется, понять не могу.
Виктория тем временем исчезает в одном из шатров… Я иду за ней, успевая прошмыгнуть под опускающийся полог.
Внутри шатра тепло, пахнет мятным чаем, магическая лампа рыжеватыми отсветами ложится на немного усталое лицо Виктории. Поправив волосы, она подходит к столу, облокачивается на столешницу. Длинные тёмные локоны соскальзывают, скрывая от взгляда красивое лицо кронпринцессы. Её плечи приподнимаются в тяжёлом вздохе.
Виктория бережно берёт со стола одно из писем, нежно гладит кончиками пальцев, подносит к носу, вдыхая запах, потом прижимает к сердцу.
Мне вдруг становится неловко, что я подглядываю. Отвернувшись, изучаю обстановку. Шатёр хорошо оборудован, тут несколько шкафов, диван, отдельно лежат книги и магические камни, и чуть правее на подставке установлено зеркало в человеческий рост.
Оно привлекает моё внимание…
Это, конечно, не то магическое зеркало, в котором пленницей обитает мать Джареда, а совсем другое… От него не исходит никакой опасной энергии, да и никаких волшебных камней в окантовке нет… Самое обычное зеркало! С чуть затемнённой отражающей гладью, в самой обычной раме, но всё же оно кажется мне смутно знакомым. Однако, где его видела, понять не могу.
В голове уже начинает понемногу шуметь, в ушах появляется противный звон. Тело не привыкло использовать магию… Пора возвращаться в реальность.
Покинув шатёр, направляюсь к торчащей посреди опушки дверной створке с табличкой “Выход”… Но перед тем как переступить порог, вдруг спотыкаюсь от сверлящего ощущения между лопатками, как если бы кто-то пристально смотрел мне в спину!
Испуганно оборачиваюсь… и встречаюсь со зловещими алыми глазами Гилберта! Он будто видит меня! Видит и насмехается, кривя губы в отвратительной усмешке!
Сердце пропускает удар!
Я замираю испуганным кроликом, но Гилберт уже отворачивается, будто вовсе никогда не глядел в мою сторону.
Страх постепенно разжимает когти, ощущение опасности исчезает… и я уже не знаю, правда ли Гилберт смотрел на меня, или просто почудилось.
У страха глаза велики! А уж если твой зверь – кролик, так голодные хищники вовсе мерещатся за каждым углом. Может, зря паникую? Может, Гилберт и убийца никак не связаны?
Верится слабо… На кого бывший жених смотрел перед началом испытания? Почему сейчас так пристально следит за Викторией? Жаль невозможно залезть этому гаду в голову!
Выдохнув застрявший в лёгких воздух, поворачиваюсь обратно к двери.
Переступив порог, вновь оказываюсь в тёмном пространстве с множеством дверей. Передо мной встаёт выбор: вернуться в реальность или проверить кого-то ещё?
Силы утекают, как вода сквозь решето. Хорошо, если хватит заглянуть к кому-нибудь одному… но к кому?
Если бы я только могла найти дверь убийцы… Прямо сейчас у меня есть последний шанс разрушить его планы!
Что мы вообще о нём знаем? Это высокий, худощавый мужчина, владеющий магией.
Слабовато… вон, даже Леон подходит! Да и большинство участвующих в отборе женихов. Надо копать глубже…
Убийца знает о тайных ходах. (Гилберт ему рассказал?) Умеет прятать запах и заметать следы (вероятно, он из ночных или сумеречных животных, им свойственна такая способность). Хочет навредить Руанду! (Но волчья империя как кость в горле слишком у многих, за это не зацепиться).
А если подойти с другой стороны? Раз убийца хочет подставить Аштарию, значит, ему здесь нечего защищать.
Вряд ли это Майерс, которому нравится Лисия…
У ведущего отбора Леона в Аштарии живёт вся семья! Он не стал бы подвергать её опасности.
Ещё есть Симус! Он в отношениях с Нанетт, так что…
Тут моя мысль спотыкается, будто налетев на кочку. Тревога начинает ворочаться занозой в сердце, но ухватить причину за хвост не получается. Может, это тревога о Нанетт? Как она справляется? В прошлый раз она покинула отбор уже после первого испытания из-за козней Миры…
На ум приходит статья из утренней газеты. В ней Мира утверждала, что она не сама придумала подменить вино, что её "попросили"… Бред, конечно! Кто мог её попросить? Кого бы послушалась гордая принцесса Енотория? Да и вообще, кому мешала Нанетт?
Если только…
Нет! Невозможно!
Но всё-таки проверить стоит.
Голова совершенно отказывается думать, чем дольше тяну, тем сложнее сохранять концентрацию. Двери подёргиваются рябью, их грани смазываются, я уже едва могу рассмотреть имена на табличках. Ещё минута промедления и не смогу проверить никого!
Ладно, была не была… Быстро загляну, чтобы убедиться, что всё в порядке и вернусь в реальность к Джареду!
Шагнув к одной из дверей, обхватываю латунную ручку, дёргаю на себя…
И переступаю порог, вновь оказываясь посреди леса, в котором проходит испытание Отбора.
Передо мной залитая лунным светом поляна, окружённая суровым зимним лесом. В воздухе солоноватый запах слёз. Передо мной двое – Нанетт и Симус. Сестра громко кричит, набрасываясь на принца Енотория, будто разъярённый зверёныш.
– Обманщик! – вопит она. Её лицо мокрое от слёз, губы сжаты в ломаную линию, подбородок дрожит от сдерживаемых рыданий. – Ненавижу тебя! – Она колотит мужчину в грудь, а тот и не думает её останавливать. – Ненавижу! Зачем! Зачем?!
Симус выглядит страшно, будто оживший труп. Бледный, осунувшийся, с напряжённой челюстью, с тёмными глазами полными непонятной обречённой решимости.
– Так нужно! – он, наконец не выдержав, перехватывает девичьи запястья. Нанетт рычит, рвётся как сумасшедшая, дёргает и вдруг обмякает. Без сил повисает в мужских руках, как если бы в один миг потеряла желание бороться и жить.
– Всё что было – ложь, – бормочет как шальная. – Ты никогда меня не любил. Только я… любила. Только я… А ты… пользовался! Просил меня молчать… Хотел найти на Отборе другую! Хотел… не меня! Поэтому! Поэтому…
Симус держит Нанетт за запястья, но словно сам сейчас упадёт. Его внутренний зверь печально воет в груди.
– Это неправда, – хрипит он голосом,
