от взгляда Жака. Тот уже обеспокоенно крутил головой по сторонам, высматривая свою невесту и, едва заметив Зину, входящей в зал, успокоился. Правда, осознав, в каком состоянии девушка, мужчина приблизился к ней и тихо спросил:
— Что произошло?
— Потом расскажу, — шепнула в ответ Зина, встретив внимательный взгляд жениха. Жак кивнул, а тут и церемония началась, так что гости принялись рассаживаться по местам. Герцогу Монтеберскому и его невесте полагались почётные места в первом ряду — там же сидели родители жениха и мать невесты. Отец невесты в это время вёл свою дочь по проходу между рядами, чтобы передать её руку у алтаря дорогому затю. Зина такие церемонии видела только в кино, а потому смотрела во все глаза. Милена была прекрасна; каждый из гостей — если, конечно, был честен с собой — вынужден был признать, что они с герцогом Ланттарским представляют собой весьма красивую пару. Зину же заинтересовал граф Траутский — отец невесты. Смуглый, как и сама Милена, с орлиным профилем и жгуче-чёрными, слегка вьющимися волосами, граф производил впечатление. Он был ещё довольно молод — не старше сорока, ещё даже седина не коснулась его волос, но цепляло в его облике не это. Зина видела перед собой тот образец благородного аристократа, какой рисовала в своей голове во время чтения исторических романов. Признаться, местное общество со своими интригами, похождениями и распущенностью нравов, разочаровало девушку. Из всех знакомых мужчин-аристократов только Жак и отвечал представлениям Зины о мужчинах той эпохи. Даже Лео, хоть он и нравился девушке за живость характера, но на звание «благородного аристократа» никак не тянул. Скорей уж на звание придворного шута или героя-любовника. Граф Даниятский тоже, кстати, присутствовал — Зина заметила их с Эмилией в последних рядах и решила подойти к ним после церемонии.
Зина снова обратила внимание на отца невесты, чье лицо прямо-таки светилось благородством — и это не результат гармоничности черт, а именно отпечаток внутренних качеств человека. Зина оглядела зал и заметила еще несколько похожих лиц — похожих не внешне, а тем самым внутренним благородством, преображавшим любое, даже не слишком красивое лицо. Вздохнув, Зина решила, что всё дело в столичном обществе: в глубинке явно нравы не столь распущенные, а потому и благородство аристократов там — не пустой звук. Отец Милены явно гордился своей дочерью и выглядел счастливым. Вот он вручил её ладошку жениху, вот молодые приносят клятвы, вот жених целует невесту… Зина выдохнула с облегчением: пока что сюжет идёт своим ходом.
Но расслабляться рано: впереди покушение на Милену. Зина уже голову сломала, пытаясь понять, как ей следует поступить: не вмешиваться и вообще держаться подальше от супружеской четы Ланттарских, либо всё-таки вмешаться и попытаться вычислить, кто же этот злодей, что собирается её так крупно подставить. Да еще эта непонятная история с первой герцогиней Монтеберской. Столько слепых пятен, а Зина ни разу не сыщик! На этой мысли девушка скосила глаза на своего жениха. Она, может, и не сыщик, а вот Жак — да. У него, наверное, и штат агентов имеется. Но станет ли он заниматься этим делом? Возможно, что к расследованию смерти своей первой жены он и вернётся, но что ему за дело до Милены? Да и как Зина обоснует своё беспокойство за герцогиню? Женской интуицией? Рассказать ставшему близким мужчине о том, что он — лишь персонаж романа, Зина просто не могла. Во-первых, сама в это не верила — она ведь реальный человек, а находится в мире этого самого романа. Этому должно быть какое-то рациональное объяснение. Во-вторых, боялась его реакции. Что он подумает? Что Зина спятила?
Глава 39
Следующие две недели после свадьбы Кастлера и Милены, которые те проводили в свадебном путешествии, Зина пыталась придумать, как ей лучше поступить.
— Эй, автор! — Выкрикнула она в сердцах, понимая, что любое её решение несёт за собой определённый риск. — Ты бы хоть помог мне, что ли! Подсказал бы. Тебе ведь надо, чтобы книга закончилась хорошо.
Разумеется, никакого ответа Зина не получила: не раздался глас с неба, не появилась горящая надпись на стене кабинета, где она, сидя за письменным столом, пыталась в деталях припомнить всё, что ей вообще известно из книги о нападении на Милену. Зато в дверь заглянул Карл:
— Звали, Ваше Сиятельство?
— Нет, это я так… Хотя, постойте. Вы не знаете, какие тут в окрестностях города есть детские приюты?
— Знаю, конечно. Тут только один приют и есть, в пяти километрах от города по восточной дороге.
— Других точно нет?
— Нет, Ваше Сиятельство.
— Спасибо, Карл, — задумчиво проговорила Зина. Кажется, пора заканчивать думать и начинать действовать. Всё равно данных у неё недостаточно, а значит, что? А значит, надо эти данные собирать. И съездить в приют, возле которого состоится покушение — первый шаг. В том, что этот приют будет выглядеть точно так, как выглядл в её сне, Зина почти не сомневалась. Эти сны неспроста ей снятся, и, хоть не совсем понятно, что ей пытаются сообщить подобным образом, но какие-то подсказки в этом точно содержатся. Взять хотя бы тот момент, что Элен украла какие-то документы из стола своего мужа. Наверняка, она это сделала по наущению того же человека, кто и снабдил её динамитом. И этот же человек устроил так, чтобы никаких улик кражи не осталось: ни стола с документами, ни человека, совершившего кражу.
Зина поняла, что своими выводами обязательно поделится с Жаком: даже если тот сочтёт её сумасшедшей, девушке не позволит совесть такое утаить. Но поверит ли он? Не попробовав — не узнаешь.
Таким образом во время обеда в гостях у своего жениха, Зина аккуратно начала эту тему. Аккуратно — потому что помнила о болезненной реакции герцога на те события.
— Жак, ты веришь, что бывают вещие сны? — Спросила она, отслеживая реакцию жениха. Окажись Зина в магическом мире фэнтези, то и проблем бы с тем, как объяснить своё знание событий — прошедших и грядущих — не возникло бы. Магия же! Но этот мир был слишком похож на наш, практически точная калька, за исключением некоторых мелочей. И магии тут не существовало, за исключением некоторых шарлатанов, которые были во все время.
