под местный колор. Так что, думаю, я вписываюсь сюда идеально.
— Да? — откликаюсь я мягко.
— Раздевайся.
«Сейчас?» — спрашиваю я. Но про себя. Вместо того, чтобы задать этот глупый вопрос вслух, я поднимаюсь на ноги и вытягиваюсь перед мужчиной по струнке.
Разуваюсь. Неторопливо снимаю пиджак и маечку из атласа. Потом — брюки. На пару секунд остаюсь в белье — красивом и сексуальном, из светло-бежевого кружева, а после — снимаю и их.
Мои движения — отточены и мягки. Я много тренировалась, сугубо из принципа и профессионального интереса, и не сомневаюсь — у меня получилось сделать это красиво и сексуально. Но когда я замираю возле Булатова в полном неглиже при том, что сам он полностью одет, меня всю передергивает. Хочется машинально прикрыться, хотя знаю — моя фигура вполне себе привлекательная и приятная глазу.
Поэтому я встаю, чтобы принять наиболее выгодную позу, слегка согнув одну ногу в колене и выгнув бедро.
— Волосы распусти, — отдает очередной приказ мужчина.
Что ж, это я тоже выполняю беспрекословно. Занеся руку за голову, я вытаскиваю из пучка две длинные заколки, слегка встряхиваюсь и позволяю волосам свободно разметаться по спине. За пять лет они значительно отросли, а еще я их регулярно подкрашиваю, осветляя.
Судя по взгляду, увиденно Булатову нравится, и он едва заметно, но удовлетворенно кивает.
* * *
Ну как? Есть мысли, какая получится из этого история?
Но давайте все же вернемся к Мире и Аттавио Тордуар…
А дальше — путь домой. Видя, в каком настроении пребывает графская чета, Рико посчитал разумным не подавать голос и вообще — не привлекать внимания.
Молодой мужчина ясно чувствовал, как от Аттавио и его жены исходит что-то… напряженное и гнетущее. Их обоих явно беспокоило то, что случилось за ужином, но самому секретарю надо было хорошенько подумать над тем, как он мог помочь им в этой не самой простой ситуации.
Слишкое многое теперь зависит от короля. Едва ли можно надеяться, что Филипп останется равнодушным к откровенному злословию и интригам, притянувшимся к чете Тордуар. И едва ли он не решит использовать это в своих интересах. И в каких именно — это тоже отдельная тема для размышлений.
Но винить во всем Мираэль? Несмотря на логику, Рико даже не помышлял о подобном. Он очень импонировал этой молодой девушке. И очень радовался, что между ней и Аттавио все же возникли и понимание, и вполне четкие супружеские отношения. Он видел жадность самого Аттавио, видел ответную нежность девушки — и искренне радовался за них. И надеялся, разумеется, что это не закончится слишком быстро, наскучив и надоев обоим. Слишком явным преимуществом обладала Мираэль Тордуар по сравнению с прежними пассиями графа.
А еще — впереди самое главное испытание. И теперь это уже не королевская свадьба, которая покажет, кто истинно заслуживает доверия и расположения короля. Теперь надо выдержать бурю, которая еще даже не витает в воздухе. Но, несомненно, закрутит и, возможно, даже пребольно ударит по самым уязвимым точкам.
И если Аттавио, прошедших жесткую жизненную школу, наверняка справится с любой проблемой, за Миру Рико не мог быть столь же уверен. Да, она девушка умная и рассудительная. И обладает расчетливостью зрелой и современной женщины. Но не сыграет ли с ней данная черта дурную шутку? Не обратит ли против нее же ее ум и проницательность?
В конце концов, она еще так молода и не искушена… И так соблазнительна, даже для не обделенного женским вниманием короля…
Внутри же самой кареты тоже царит не самая здоровая атмосфера. Несмотря на острое желание прильнуть к мужу, Мира максимально тесно прижимается к противоположной от него стенке, а сам Аттавио, нахмурившись и поджав губы, не делает и попытки сократить разделяющее их расстояние.
И оба при этом молчат. И даже не смотрят в сторону друг друга.
В полном молчании, под стук бьющихся о брусчатку колес, скрип дерева и ржание лошадей, они добираются до самого дома. Первым наружу выходит Аттавио. Обходит карету, отмахивается о подступившего слуги и открывает дверцу с противоположной стороны, чтобы подать навстречу жене свою руку.
— Спасибо, — тихо благодарит Мира, на этот раз решив все-таки посмотреть в лицо мужа. Но тут же вздрагивает, так как ей не нравится, как сурово и напряженно оно выглядит. И говорит, — Ты злишься… Не надо, пожалуйста.
— Потом, Мираэль. Сейчас нам не стоит говорить.
Заглушив свой порыв воспротивиться этому решению, девушка неуверенно кивает и шагает вслед за Аттавио, который уже отпустил ее. А уже холле, в отличие от мужчины, она вежливо здоровается с дворецким, провожает взглядом удаляющуюся в решительном шаге мужа и…
И больше ничего. Стоит, замерев, посреди комнаты, недовольно закусывает губу. И не сразу понимает, когда к ней обращается Рико.
— Простите? — вскидывается, обернувшись, девушка.
— Я помогу, — терпеливо повторяет секретарь, и только тогда Мира чувствует, что тот пытается снять с нее манто.
— Спасибо, Рико.
— Не переживайте, графиня, — понизив голос до шепота, продолжает молодой мужчина, — Мессир, конечно, не в духе, но ему нужно подумать. Расставить все по своим местам.
— Шахматы, — рассеянно бормочет Мира.
— Простите, что, госпожа? Я не понял. Вы хотите поиграть в шахматы?
— Нет. Не обращайте, пожалуйста, внимания. Спасибо за помощь. Вы задержитесь? Приказать заварить чая? Или кофе?
— Благодарю за гостеприимство, но я не хочу утруждать вас своей компанией.
— Ваша компания не может быть в тягость. Вы так помогаете мне… И Аттавио.
— К сожалению, сегодняшний вечер оказался тяжелее, чем планировалось. Поэтому вам надо с супругом отдохнуть.
А вот это сущая правда. В плане тяжести. И отдыха тоже.
— Тогда спокойной ночи, Рико. И еще раз спасибо.
— Всегда к вашим услугам, госпожа графиня, — учтиво кланяется Рико и, передав манто молча взиравшему на них Даниэлю, просто уходит. Он сказал все, что хотел. Остальное приходится оставить на волю Бога-Творца.
И в этот момент Мира понимает, что осталась совсем без поддержки и дружеского плеча. Аттавио? Он явно не в духе и любое ее слово станет только дополнительным раздражителем. К тому же, к сожалению, еще свежи в воспоминаниях недавние события и свежи ощущения после них — несмотря на решенные вопросы и примирение, она не может отделаться от ощущения, что она еще не до конца может довериться ему и потому — позволить лишнее. И едва ли сегодняшняя стычка упрощает дело. Однако одновременно она понимает и его. Наверняка, голова Аттавио сейчас полна анализа, и он уже
