тебя, брат по выводку, ибо ты истощаешь нити моего терпения, — проворчала Ансет. — Я уверена, хотя твои недавние действия не облегчили выполнение этой задачи.
Узнали ли уже Когти Королевы о гибели Дуракса? Возможно ли, что Главный Коготь уже был обнаружен его товарищами?
Осколок паники пронзил его грудь, но он отогнал его. Паника не защитила бы Айви.
— И что это за действия?
— Ты хорошо знаешь, Кетан. На этот раз ты разозлил ее настолько, что она поручила Когтям найти тебя.
Кетан проклял себя за глупость; конечно, Дуракса не нашли. Главный Коготь находился в месте, куда никогда не отваживался заходить ни один другой врикс, в месте, куда Дуракс отправился только в погоне за Кетаном. Если бы Дуракса сопровождало больше Когтей, они бы ждали Кетана на вершине ямы… и вчерашнее путешествие домой было бы совершено через реку кровопролития.
— Должно быть, она мало ценит их жизни, — сказал он.
— Спускайся сюда, Кетан. О таких вещах не следует кричать в Клубке, как бы далеко мы ни были от Такарала.
Зарычав, он выпустил копье и начал протискиваться через отверстие. Его движения всколыхнули стойкий запах, который снова наполнил воздух — запах спаривания.
Он остановился, просунув в отверстие только голову и верхнюю часть плеч. Небольшого дождя было бы недостаточно, чтобы смыть этот аромат с его шкуры, не то чтобы он вообще хотел этого. Если бы он подошел слишком близко к своей сестре по выводку, она, несомненно, учуяла бы запах — и узнала бы, что это такое, несмотря на незнакомые элементы, привнесенные в него Айви.
— Мне нездоровится, — сказал Кетан, отступая в логово и не отрывая взгляда от Ансет. — У меня нет желания ухудшать ситуацию под дождем.
Еще один обман. Сколько еще лжи он мог бы наговорить своей сестре, своим друзьям, самому себе, прежде чем был бы раздавлен ее тяжестью?
Даже на разделяющем их расстоянии Кетан увидел, как взгляд Ансет смягчился, а ее жвалы опустились
— Что случилось, брат по выводку? Болезнь или травма? — она сделала шаг к логову, еще больше запрокинув голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Спускайся, и я позабочусь о тебе.
— Нет, — быстро ответил он. — Нет ничего такого, что не было бы исцелено отдыхом и тишиной.
— Позволь мне хотя бы…
— Скажи то, что ты пришла сказать, сестра по выводку, и ступай своей дорогой.
Ее жвала отвисли, и Кетана пронзил укол вины. И снова он боролся с инстинктивным желанием спуститься к ней; и снова его ненависть к королеве усилилась. Но он не мог винить Зурваши за то, как ему приходилось разговаривать с сестрой.
— Ансет, я…
— Нет, Кетан. Я не желаю слышать твоих оправданий. Какая от них польза?
Ее слова зацепились за осколок вины и ранили его. Часть Кетана знала, что он заслужил эту боль. Но это не избавило его от гнева или страха — его страха, что он может потерять свою пару так скоро после того, как нашел ее.
Ансет откинула матерчатый капюшон, обнажив большую часть своей головы.
— Нет ничего такого, чего бы я тебе уже не сказала. И ничего из того, что ты хотел бы услышать.
— Я уже говорил тебе, Ансет. Позволь этому остаться между мной и королевой.
— Так не бывает, брат по выводку, и ты это знаешь.
Слова Ансет так близко перекликались со словами Айви, и Кетан обнаружил, что не в состоянии что-либо ответить. На мгновение он почти увидел нити судьбы, связывающие все воедино, искусно сплетенные Ткачом так, что ни один врикс не должен был их понять.
— То, что с тобой происходит, влияет на тех, кто о тебе заботится, — продолжила Ансет. — Ты не можешь притворяться, что это не так. И королева… она убила троих мужчин, попытавшися завоевать ее во время Высоких Требований. Я не хочу видеть, как твои искалеченные останки завернут в саван и положат рядом с ними.
Жвалы Кетана задрожали, зубы сжались, а когти снова вонзились в ветви логова.
— Ансет, не…
— Ты должен все исправить, Кетан, — голос Ансет приобрел одновременно твердость и нежность, такой же тон иногда использовала их мать, когда ее выводок пытался ослушаться ее. — Еще есть шанс успокоить ее. Она уже считает тебя своим и простит тебя, если ты искупишь свою вину.
— Искуплю вину? — Кетан зарычал, снова наполовину протискиваясь в проем. — Единственный, кто поступал неправильно, — это сама Зурваши.
Ансет была неподвижна, как статуи в Логове Духов, ее взгляд был прикован к нему.
— Мы — это все, что осталось от нашего рода, Кетан. Остальные давным-давно погребены под камнями в своих саванах или захвачены этими джунглями. И своими поступками ты говоришь мне, что я должна потерять и тебя тоже.
В его груди зазвучала тихая тревожная трель. Дождь, падающий на его шкуру, был холоднее всего, что он когда-либо чувствовал, но он не позволил себе дрожать.
— Я не присоединюсь к ним, Ансет.
Она тяжело вздохнула и поправила хватку на своем копье, позволив ему наклониться под углом, когда ее жесткая поза рухнула.
— Тебе не нужно продолжать плести нити этой паутины, брат по выводку. Еще не поздно выбрать другой путь, который не приведет к твоему уничтожению.
Кетан годами не слышала такого смирения и печали в голосе Ансет — как, когда она узнала о смерти их матери.
— Это не будет моим концом, Ансет, — сказал он, накал его ярости боролся с холодом вины. — Зурваши не будет моим концом.
Ансет смотрела на него еще несколько ударов сердца, прежде чем снова натянуть на голову шелковую накидку.
— Ты не сможешь прятаться от этого, брат по выводку. Не долго.
Она отвернулась и зашагала вдоль ветки. Тупой конец ее копья постукивал по дереву в устойчивом ритме, который затихал по мере того, как ее очертания становились нечеткими с расстоянием. Ярость и печаль растягивали сердца Кетан в разные стороны, разрывая на части, как стая ксискалов, дерущихся за свежую добычу.
Королева угрожала нитям, все еще связывающим Кетана с Такаралом; казалось, что одна из них уже оборвалась. Нить, которая, как он по глупости верил, выдержит все.
Маленькая ручка легла на его заднюю часть. Нежное прикосновение отвлекло Кетана от мрачных мыслей. Он сморгнул капли дождя, попавшие ему в глаза, потряс головой, чтобы стряхнуть с нее побольше воды, и скользнул обратно в логово.
Он обернулся и увидел Айви, в ее глазах светились беспокойство и печаль.
От этого не спрячешься.
Кетан обнял свою пару и притянул ее к груди. Эмоции захлестнули его, каждая более ошеломляющая, чем предыдущая,
