гладь капель. Холодная вода сводила ноги, ребята уже двигались из последних сил, а тоннель все не кончался. Вдали все также виднелся загадочный, даже призрачный свет, подсвечивающий сталактиты сверху. Звук падающих капель начинал пугать и сводить с ума.
– Здесь всегда так жутко? – подала голос Олива за спиной у Селены.
– Это нормально для такой пещеры. Здесь человек познает самого себя, – ответила принцесса и продолжила. – Каждый, кто приходит сюда, сталкивается со своим самым главным страхом. И пока он не осознает и не примет его, аудиенции с духом не дождется. Вообще полагается приходить сюда лишь раз в жизни, но если уж это необходимо, то можно и повторить, что, например, сейчас делаю я.
– Ты здесь проходила посвящение? – уточнила Олива, на что водница кивнула.
– И какой у тебя раньше был страх? – спросила землянка, Селена нахмурилась и слегка сжала губы. Все сразу же заинтересовались, даже Марк сфокусировал свой рассеянный взгляд на девушке. Путники боялись, что та промолчит, но водница все-таки ответила.
– Я очень боялась смерти. Само слово вселяло в меня страх. Здесь ко мне и явился самый ужасный из кошмаров. Я до сих пор помню свою беспомощность перед ним, – девушка повела плечами. – Тогда мне пришлось несладко, потому что поверить, что это лишь игра моего воображения, было трудно. Слишком реально все было.
Селена рассказала, казалось бы, самую обычную историю, но после нее стало как-то еще страшнее идти по ледяной воде и слышать капающую повсюду воду. Даже мальчики заметно поднапряглись и затихли, не говоря уже об Оливе. Вдалеке показалась светлая стена тупика, загораживающая проход окончательно. На нее и падал весь свет сверху.
Когда их четверка подошла ближе, то разглядела странное строение на обмелевшем берегу подземной реки, если его так можно было назвать. На стене от самого потолка разрослись огромные сталактиты в определенном порядке, образуя ряды, похожие на трубки в несколько слоев и ярусов. Снизу они образовали что-то наподобии небольшого полукруглого ящика с маленькими длинными наростами сверху. Около ящика находился круглый низкий вырост, походивший на табуретку, и, кажется, на ней кто-то сидел…
Олива уже была готова к тому, что все сейчас резко исчезнут, как это произошло в Дубовой роще, но такого не случилось. Наоборот, ее спутники во все глаза уставились на сидящего человечка. Тот вдруг резко взмахнул крохотными ручками, и со всех сторон раздался громкий, насыщенный звук. Все эти разросшиеся трубчатые сталактиты оказались трубами одного огромного инструмента, которым был никто иной как орган. Великолепный, громоздкий и монументальный – вот как можно было описать размах инструмента. Отдельно стоило бы сказать о необычном натуральном материале поделки, которым стал чудесный сталактит. Ребята все это время внимательно высматривали крохотного человечка, а музыка все также лилась, услаждая их уши и души. В мелодии улавливались отголоски грохочущих барабанов, звонких клавиш фортепиано, певучих плачущих скрипок и легкий звон колоколов. Король музыки был всевластен: он мог подражать любому окружающему его звуку. От низких тональностей у путников начиналась дрожь в области загривка, а от высоких звенело в ушах.
Самые разные оттенки наполнили пещеру и головы молодых людей. Мелодия все лилась, и лилась, она завораживала, не давала сконцентрироваться, усыпляла их бдительность. В голове начинала твориться каша: всплывали неясные образы, давние воспоминания, мечты. Кто-то будто бы копошился в их мыслях. Ярким фейерверком орган разорвал возможность трезво мыслить, и не оставалось ничего другого как просто слушать, слушать, и слушать… Резкий свист вывел из мечтательности всех присутствующих. Весь привкус волшебства исчез. Реальность снова ворвалась в их жизнь и полностью ею завладела. Над пещерой засиял в полную силу месяц, освещая помещение призрачным светом. Карлик пропал, но орган продолжил играть самостоятельно. Клавиши то и дело утопали и поднимались, но это уже происходило только за счет какой-то магии.
– Что за…? – раздался было голос Вилли, но тут же оборвался на полуслове, и парень сипло выдохнул, будто бы у него выбили весь воздух из легких. Он упал на колени и начал скулить. А музыка все звучала, не прерываясь, она как будто бы пыталась заглушить звуки, раздающиеся от молодого человека. Вслед за Вилли то же самое произошло с Марком – юноша дернулся и осел на землю, хватаясь за голову. Олива и Селена в немом ужасе замерли, боясь пошевелиться.
– Нет! Это не я! – раздался голос Марка, скорчившегося на полу в неясной позе. – Нет! Только не это! – вскрикивал юноша, держась за голову.
Олива хотела было броситься к нему, но тут же и ее голову пронзила острая боль, и девушка на полушаге споткнулась и упала. За ней настала очередь Селены.
– Ааа! Мои руки! Я больше не могу… – услышала через пелену Олива, как жалобно протянул Вилли на выдохе. – Нет, так не может быть!
В этот момент в голове у девушки творилось что-то непонятное. Она почувствовала какую-то странную боль, но в тот же момент она не была такой невыносимой, чтобы заставить ее кричать. В глаза наплывала тьма, мысли перемешались, и самое ужасное выходило на самое видное место. Девушка крепко зажмурилась: все звуки мгновенно стихли.
Олива открыла глаза. Она находилась посреди маленькой душной комнаты с серыми стенами. В углу стояла узкая кровать, а в другом – стол. На потолке моргала едва видимая в полумраке лампочка накаливания. Стоял невыносимый запах затхлости, душноты и уныния. Ни единого движения воздуха, ни звука, ни души. Она ущипнула себя за запястье, дабы проверить реальность происходящего, но боль оказалась вполне реальной. Тогда Олива огляделась еще раз, но ничего нового для себя не заметила – ничто не изменилось. Ни двери, ни окна не появились. Она оказалась совершенно одна в узком маленьком помещении без людей и средств коммуникации.
Лампочка снова предупреждающе моргнула, кажется, ее давно стоило заменить. Девушка от неожиданности вздрогнула, когда свет на секунду погас снова, а после вспыхнул. Она потрогала серое покрывало на кровати и присела на край – старенькая кровать мгновенно заскрипела и просела под ее весом, выгнувшись дугой.
Пространство пугало своей серостью и невыносимой духотой. Хотелось открыть несуществующее окно и насладиться легким бризом, но увы, такой возможности не предоставлялось. Лампочка снова быстро моргнула. Это мигание начинало выводить из себя и одновременно пугать.
«Так. Нужно собраться с мыслями» мысленно дала себе указание Олива. Селена что-то говорила про то, что это место материализует страхи. Неужели вот эта комната и есть – самый большой кошмар Оливы? Пока что это место не столько пугает, сколько угнетает. Одно ее точно смущает –
