Даже там он был на своем месте. Кто еще, как не ее храбрый господарь, сможет защитить людей от тьмы и зла? Кто еще сможет командовать демонами и забирать грешников вместо невинных людей?
Дым совсем скрыл его блестящие доспехи, похожие на чешую сказочного монстра. Сказочного героя. Дыма становилось так много, что в конце концов он стал сплошной каменной стеной.
Исчезла лава, больше не было огненных ручейков, и даже гарь пекла не ощущалась. Только перья до сих пор усеивали пол. Олеся расчистила ногой центр, чтобы изображения двух драконов, держащих монетки, ничто не скрывало. Вот и все… Ей остается только ждать. Ждать и верить, что спустя три дня он придет. Олеся медленно побрела к стене, за которой скрывалась преисподняя. Прижала ладони к шершавым камням. Боже, какие же они холодные…
Как будто ничего и не было. Три дня. Ей ведь нужно продержаться лишь три дня. А потом всю зиму. Всю долгую зиму, и он придет. А вдруг там он забудет о ней? Нет, не забудет… Ради нее он пришел сюда. Ради нее сражался с демоном. Ради нее стал одним из них.
А она ради него станет самой красивой. Чтобы через три дня у него перехватило дыхание. И чтобы, уходя в преисподнюю, он думал о том, как бы скорее вернуться к ней.
* * *
Олеся вышла из башни, тихонько прикрыв за собой дверь. На крутой лестнице дожидались принцесса и Морозный Дед.
Он тяжело вздохнул и посмотрел на нее сочувствующим взглядом:
– Ушел?
Олеся исподлобья взглянула на старика и начала спускаться:
– Вы и сами знаете…
– Иначе нельзя было. Здесь свои законы. И я нарушил главные из них, чтобы ты получила жизнь со своим господарем.
– Это вы заставили его стать… – Она осеклась, взглянув на принцессу, которая рассматривала стену. – … тем, кем он стал.
– Он спасал тебя.
– Значит, это я теперь во всем виновата? – Она и сама чувствовала свою вину.
Если бы она не появилась здесь… Если бы не попала в тело несчастной Маргит… Если бы не полюбила Габора… Миллион «если бы», которые делали ее горько-соленое счастье почти ядом.
– Наверное, я должна сказать «спасибо». За него. И за… за то, что оказалась здесь. Я и вправду благодарна… За каждый свой день тут. – Олеся из последних сил сдерживала слезы.
Так сложно было поверить в то, что все почти хорошо. Так сложно…
Старик вдруг улыбнулся:
– Не плачь, прелестная госпожа. Ты должна быть сильной и красивой, как и все в роду Баттьяни. Ты – мать будущего наследника. Дитя, растущее в тебе, не должно знать материнских слез.
Олеся даже не сразу осознала… Она просто замерла на месте, боясь спугнуть эти слова. Пусть проникнут в мозг, в сознание. Путь просочатся… Она прижала ладони к животу. Все было так же, как всегда. Как и прежде. Он даже немного впал поле всех переживаний. Теплая кожа. Ничего не изменилось.
Она посмотрела на Морозного Деда, пытаясь понять, говорит ли он правду или…
– Это жестокая шутка… – Голос дрожал так сильно, что превратился в неразборчивый шепот.
– Это не шутка. Скоро сама поймешь…
Олеся сглотнула ком в горле, внезапно вспомнив, как ее жутко тошнило по пути сюда. А что, если это был не страх? Что, если это действительно их с Габором малыш? Первенец!
– Ой, смотрите! Картинки сами собой появляются! Чудеса…
Олеся вздрогнула от возгласа принцессы. Та со счастливым и удивленным видом рассматривала стену, на которой расцветали яркие фрески.
Олеся подошла ближе, всматриваясь в новые картины. Она и Габор… Они сидели на берегу моря, улыбаясь друг другу, пока черноволосый малыш сооружал из песка кривую гору. Дыхание замерло на губах. В висках что-то болезненно застучало, а сердце оказалось пойманным в клетку из ребер.
На следующей фреске она танцевала с мальчиком лет десяти, а Габор сидел за богато накрытым столом, улыбался и хлопал в ладоши.
Еще на одной фреске она стояла напротив алого марева преисподней. Стояла, держа за руки двух мальчиков. А в сером дыму отчетливо проступал величественный мужской силуэт, за спиной которого развевался не то плащ, не то крылья, а голову венчал рогатый шлем. Он шел к ним…
Олеся снова прикусила губу до острой отрезвляющей боли и повернулась к Морозному Деду. Она боялась даже дышать – чтобы не спугнуть фрески. Как будто именно от этих рисунков зависело, получит она все это или нет.
Морозный Дед улыбнулся:
– Ради такого будущего стоит и умереть, да?
Олеся кивнула, бессознательно погладив живот:
– Да. Стоит…
Тихий лепет принцессы немного привел ее в себя. Олеся указала на Генриетту, которая блаженно улыбалась и рассматривала фрески с таким видом, словно ничего удивительнее в жизни не встречала:
– Что с ней?
– Она теперь… другой человек. – Морозный Дед улыбнулся. – Пойдемте. Нужно вернуться в крепость и объявить всем, что с демонами покончено.
Олеся взяла принцессу за руку и повела за собой. Генриетта казалась несмышленым ребенком лет пяти. Вертела головой, что-то лепетала себе под нос и улыбалась каким-то своим мыслям. Олеся и вправду ощущала себя мамой, оберегающей неразумное дитя.
Неужели у них с Габором и вправду будет ребенок? Красивый, умный и храбрый малыш, похожий на своего папу. Олеся прижала свободную руку к своему животу, как будто могла этим жестом могла сберечь еще не рожденного сына. Или дочку.
Морозный Дед довел их до широкого подземелья, помогая выбраться через проход в статуе ворона.
Принцесса вскрикнула, и Олеся поспешила за ней, гадая, что могло ее так напугать. Весь пол был усеян телами мертвых демонов. Отрубленные лапы и головы, вывалившиеся из пастей языки.
Морозный Дед хмыкнул и погладил свой топор. Не оставалось сомнений, кто их всех убил.
– Дальше вы сами. А я наведу тут порядок.
Олеся взглянула на него:
– Вы еще придете?
Он улыбнулся:
– Я всегда рядом.
– Но мы еще увидимся?
Он указал на ее живот:
– Я приду к ним однажды. Чтобы исполнить их заветные желания.
Олеся погладила живот, все еще не находя в себе сил не прикасаться к нему:
– Спасибо.
Дед кивнул:
– Возвращайтесь. Дьекельни ждет хороших новостей. Сейчас крепости нужна хозяйка. И пышное торжество. Как никогда.
Олеся покрепче обхватила ладонь Генриетты и повела утратившую память и, похоже, разум принцессу за тобой.
– Это был твой дедушка? – Шепот Генриетты отскакивал от холодных стен, которые больше не казались ни страшными, ни пугающими.
Неожиданно для самой себя Олеся улыбнулась. А ведь совсем недавно она сама была как принцесса. Ничего не понимала и не осознавала.
А теперь вот объясняет, что к чему в этом удивительном, почти сказочном мире.
– Это Морозный Дед. Хранитель всей Бергандии. Он награждает детей, которые хорошо себя вели весь год, – приносит им подарки.
– Ух ты! А я хорошо себя вела? Ты не знаешь?
Олеся не смогла сдержаться:
– Не совсем.
Генриетта заметно приуныла.
– Значит, у меня подарка не будет.
– Я думаю, ты свой подарок уже получила.
– Да? А какой?
