Это должны были быть мои слова. Я притянул Лину к себе и насладился её ароматом.
— Лина, ты ни в чём не виновата. Такое происходит, когда люди воюют.
Мои мысли вернулись к дням, предшествовавшим моей смерти, к бесчисленным годам, проведённым мною на поле боя, наблюдая, как умирают мои друзья и семья.
Это не было исключением.
— Он прав, — Каори повернулась и посмотрела на членов Совета, исчезающих в коридоре из мраморных камней и корней ясеня. На поле боя вернулась только Язмин. — Не беспокойся о Калеме. Прямо сейчас я всё ещё чувствую его. У него сильный ум. Если кто и может научиться справляться с чудовищем в жилах, так это он.
Чудовище в его жилах и пустота в сердце. Каори не могла слышать мои мысли, но она повернулась ко мне, понимающий взгляд коснулся её глаз, прежде чем она продолжила идти по коридору.
Мы молча проследовали в крыло замка, отведённое для гостей. Она подвела нас к тяжёлому дощатому столу, заставленному разнообразной едой, и богато украшенному шкафу, набитому чистой, свежей одеждой. Указав на ванную, Каори вышла, закрыв за собой дверь и впервые за несколько дней оставив нас с Линой наедине.
Слова Язмин звенели у меня в голове. Согласно нашим обычаям, твой анам-кара может присутствовать на слушании.
Анам-кара. Я знал это слово по учёбе. Как и nae miele, оно говорило о более глубокой связи, но было что-то дикое и древнее в языке Заклинателей, и я в душе ликовал возможности принадлежать ей.
Но Лина ни словом об этом не обмолвилась.
— Лина...
— Мне нужно помыться, — она тут же развернулась на пятках и направилась прямиком в ванную. — Мне нужно сжечь все воспоминания о нём с моей кожи.
Потирая шею, я последовал за ней. Как только она вошла в комнату, вода ожила. Каскадные потоки ниспадали с потолка, как дождь, извиваясь между мраморными плитами, и пар заклубился по краям зеркала длиной в пол, протянувшегося вдоль дальней стены.
Лина сняла блузку и бюстгальтер, но её дрожащие пальцы застыли на поясе брюк. Я заметил, как по её щеке скатилась слеза, когда она коснулась подбородком плеча. Одним быстрым движением она сбросила брюки и нижнее белье и шагнула в водопад.
Нож пронзил мои лёгкие.
Её ноги.
Она стояла, дрожа, спиной ко мне, словно боялась увидеть мою реакцию.
Я разделся и, шагнув в воду, встал рядом с ней, а потом опуститься на колени. Она повернулась от прикосновения моих рук, широко распахнув большие глаза, и обхватила себя руками за грудь, как будто собираясь с силами. Боль пронзила моё горло. С нарочитой медлительностью я нежно поцеловал первый, попавшийся мне белоснежный шрам.
Она издала хриплый шёпот.
— Нок.
Ещё один поцелуй.
— Я ещё не закончил.
Пробежав пальцами по её ногам, я ощупал каждый скрытый шрам и пообещал любить её всю оставшуюся вечность с каждым поцелуем.
Когда её дрожь утихла, я положил руки ей на бёдра и встал. Она прижалась лбом к моей груди и обняла меня. Какое-то время мы просто обнимали друг друга, и я мягко разминал её спину.
— Не хочешь сказать, о чём ты думаешь? — спросил я.
Запрокинув голову, она сделала ровный вдох.
— Я думаю, что люблю тебя. Что я ужасный человек, потому что я так рада, что Оникс не добрался до тебя. Не знаю, как простить себя за Калема. За всё это. И... — её голос дрогнул, и она прикусила нижнюю губу зубами. — Мне кажется, я не смогу когда-нибудь снова посмотреть на свою собственную кожу, не подумав о Винне.
Обхватив ладонями её лицо, я легонько поцеловал её в губы.
— Четыре факта. Во-первых, я тоже тебя люблю, — я сделал паузу, давая этим словам утонуть, и насладиться тем, что могу высказывать их так открыто. — Во-вторых, ты не ужасный человек. Нет ничего, чего бы я ни сделал ради тебя, так что не думай, что ты единственная, кто защитит того, кого любит, ценой всего остального. В-третьих, если ты не научишься прощать себя за Калема, он будет приставать к тебе до конца твоей проклятой жизни. Ты действительно этого хочешь?
Она засмеялась, закрыв глаза и запрокинув голову в воду. В этом звуке не было обычной теплоты, но всё равно это было самое прекрасное, что я слышал за последние дни.
Обхватив ладонью её затылок, я провел большим пальцем по её подбородку.
— И наконец, каждое утро до конца твоей жизни я буду целовать каждый шрам, чтобы показать тебе, что ничто в этом мире не может сделать тебя менее красивой в моих глазах. Или менее боевой, — я склонил её лицо к своему, чтобы она смогла увидеть правду в моём взгляде. — Не думай о том, кто оставил их на тебе. Подумай о том, насколько ты сильна, потому что выжила. Ты вырвалась на свободу.
Слёзы хлынули и покатились по её щекам. Одной рукой она провела по моему лицу, задержавшись на шраме на скуле. Меня просто распирало, и я мог поклясться, что почувствовал, как между нами натянулась нить.
Вздрогнув, я впился пальцами в плоть её бёдер. Она была для меня всем. И я наконец-то смог признаться в своей любви. Выразить чувства.
— Ты настоящий, да? — прошептала она, легко проводя пальцами по моему лицу. — Это не сон?
— Я реален. И я здесь.
Влажный всхлип вырвался из её груди, и она прижалась губами к моим.
— Я скучала по тебе. Боги, Нок. Это было так тяжело. Я не…Я не знала, выживу ли.
Я запустил пальцы в её волосы и стал массировать кожу головы.
— Я тоже по тебе скучал. Я был полный болван. У меня не было возможности доказать тебе, что я не знал, что Уинноу возьмёт тебя в качестве оплаты. Да и после всего, что ты рассказала мне о Гисс... Я должен был прислушаться. Мне так жаль, Лина.
— Я верю тебе, — она положила голову мне на руки, и напряжение в её плечах немного ослабло. — И ты прав, надо было слушать.
Она взглянула на меня, и на её губах заиграла лёгкая улыбка.
Только этот проблеск её прежнего "я" сломал меня, и я подался к её губам.
— Простишь меня?
— Всегда, — она покрывала поцелуями мою шею, впиваясь руками мне в спину. — Какой бы я была анам-кара, если бы не могла?
Шум воды, падающей вокруг нас, притупился после её слов. Обхватив её лицо ладонями, я умолял её встретиться со мной взглядом.
— Скажи мне, что это значит для Заклинателей.
— Это значит, что я выбрала тебя. И я буду продолжать выбирать тебя каждый день своей жизни, через хорошее и плохое, потому что я не могу представить себе, что полюблю кого-то ещё, кроме тебя, — её глаза сияли. — Для Заклинателей нет более дорогих уз. Это более почитаемо и сокровенно, чем связь, которую мы разделяем с нашими тварями.
Я медленно провёл костяшками пальцев по её щеке. Она была такой лёгкой. Чистой. Я не мог поверить, что она удостоила меня своей любовью. Я не казался достойным такой преданности, но я потрачу всю свою жизнь, пытаясь стать тем человеком, которым она меня считала. Я посвящу себя ей так же, как она мне, потому что выбор её был самым лёгким решением, с которым я когда-либо сталкивался.
Нам ещё так много нужно было обсудить, так много узнать друг о друге, но, возможно, впервые за многие десятилетия я не боялся.
— В Вильгейме двое, которые выбирают друг друга, называются связанной парой. Я с радостью буду и твоей парой, и твоим анам-кара, и всем, кем ты захочешь, чтобы я был, до конца наших дней, — я приблизил свои губы к её. — Ты даже не представляешь… Каждый день без тебя был борьбой. Постоянная борьба между тем, что я чувствовал, и тем, в чём не хотел признаваться. Говоря это сейчас, чувствуя себя так… Это самое удивительное, что я когда-либо испытывал. И всё это благодаря тебе.
Прекрасное выражение облегчения промелькнуло на её лице.
— Я люблю тебя, Нок. Всем своим существом.
Глубокий стон разорвал мою грудь, и я уткнулся лицом в её шею.
— Я тоже тебя люблю.
Схватив её за талию, я притянул её ближе. Почувствовал ровное биение её сердца рядом с моим. Любить и быть любимым после того, как я так долго скрывал свои эмоции… Это чувство потрясло мой мир и привязало меня к ней. Навсегда.