− Это люди, не ведающие чести. Я теперь понимаю, что мы воюем не только за наши жизни. – Командир Торис негодовал, осознав, что в Подгории до сих пор и не догадывались о настоящем положении вещей. − В империи живут сотни тысяч человек, о которых некому позаботится. Кто не в силах высказать свое мнение. Сейчас идет бой за всех, кого лишили такой возможности. Мы будем стоять до последнего.
− Есть ли новости из острова? − Маэт посмотрел на меня с надеждой. В тусклом свете магического фонаря, он выглядел непривычно устало. Как и все мы, полагаю.
− Женщин и детей уже отправили в Подгорию. За исключением нескольких мужчин, что остались с семьями, все инициированные соллны сейчас плывут к нам. Но, путь, который на корабле занял бы шесть дней, лодки при хорошей погоде преодолеют недели за две.
− К моменту их прибытия враг уничтожит нашу оборону и дойдет до столицы. – Капитан покачал головой, выдохнув последнюю фразу. − Они придут на пепелище.
− Если бы выиграть немного времени. Может, вам стоит укрыться в замке? − Еще один капитан обратился ко мне.
− Нет. Я с вами до конца. Даже если соллнам останется только мстить за нас.
Я оглядел присутствующих, понимая, что они считают так же. Никогда не думал, что ожидание гибели может настолько по-разному ощущаться, если тебе есть за кого умереть.
− Скорее всего, вас попытаются захватить в плен. − Маэт посмотрел на меня, решая стоит ли продолжать. – В Аугерской империи всегда считалось особой заслугой, привезти во дворец правителя захваченных земель.
− Я не боюсь ошейника. Но для регеланцев такая участь… – Мы понимали, что все, кто не в силах сражаться, рано или поздно станут рабами. И предотвратить это я никак не мог. Или… − А что если мне сдаться?
− Что вы имеете ввиду?
− Сделаю вид, что я сдаюсь в плен и готов исполнить требования Совета. − Я помолчал, осознавая, что сам себе готов подписать приговор. – Вы сказали, что меня должны повезти в империю. За это время дядя вернется в Регелан. Он без труда возглавит остальных соллнов, ведь был их лидером на острове столько лет. И тогда…
− Враг не устоит против их огня. Мы разобьем войско…
− Но, что же будет с вами, когда все раскроется? Мы не можем потерять наследника!
− Маэт, я могу передать право наследования дяде? – Мои капитаны все еще укладывали в голове новую мысль, а я уже обдумывал последствия.
− Да, нужно объявить об этом в министерском зале и подписать… Но принц… – Он все же решил меня отговорить. – Нет нужды отрекаться от трона. Когда прибудут соллны, мы сможем требовать вашей выдачи. Только до этого времени…
− Вам придется продержаться. – Торис, сидевший рядом, положил ладонь мне на плечо. Я скосил взгляд на чужую конечность, и как-то не к месту заметил, что у магов материй всегда очень бережное отношение к кистям. Они постоянно намазываются какими-то смесями, от чего кожа бледная и мягкая.
− Так рисковать я не буду. − Встрепенулся. Глупости в голову лезут в самый серьезный момент. Сказывается влияние Нии.
Немного поспорив все неохотно согласились, что такой план может сработать. Я собрал министров и тайно подписал всю кипу нужных бумаг, передав трон дяде. На утро следующего дня планировалось воплотить в жизнь мой замысел. Конечно, свой последний вечер на свободе я посвятил семье. Сначала несколько часов провел в детской, любуясь играющей, купающейся и спящей дочерью. Ниа не так давно вернулась в замок и еще не знала всего. С ней вызвалась побеседовать Милина, умевшая своей магией «увидеть», что у человека внутри и найти нужные слова.
Я ждал в малом парке, созданном для особо редких растений. Доступ к нему имели единицы. Невозможные, выращенные магией цветы наполнили воздух пьянящими ароматами и светом, шедшим прямо от листьев и черенков. Казалось, все это сон, так стремительно происходили события. И беседка, увешанная летящими тканями, отлично вписывалась в это видение. Слуги приготовили закуски, которые я без интереса теребил, борясь с желанием сорваться на бег. Мелькнула тень, обрисовав женский силуэт.
− Мы словно снова в лесу и никого вокруг. – Тишина резала слух, и мне пришлось заговорить.
Поднял глаза. Она стояла близко. Сжимала кулачки, безжалостно сминая ткань платья из королевской сокровищницы и смотрела куда-то в сторону. Она была прекрасна, но не так, как обычно. Передо мной стояла женщина, достойная звания королевы. После родов я не позволял себе слишком много, только ласки. Хотел дать ей время. А потом был нужен на войне. Но сегодня, возможно в наш последний раз, мне хотелось быть с ней так близко, насколько это возможно. Если она позволит. Если простит мой уход.
− Что с тобой будет? − Встревоженный взгляд все же нашел меня. Я боялся этого разговора. Боялся боли, что причинил ей своим решением. Но она стойко смотрела на меня, пока ветер резвился в ее волосах. Он, а не я.
− Пока они думают, что я будущий король − я ценен. Регелан больше не будет в опасности… Соллнам я запретил давать какие-либо клятвы. Потом, показав свою силу, они смогут как-нибудь меня вытащить. – Невпопад озвученный план казался мне полнейшим безумием.
Я понимал, что пытаюсь скрыть неуверенность в голосе. Пусть, плененный правитель важен. Но, Совет может решить, что моя смерть ослабит боевой дух регеланцев. Или меня попытаются вынудить дать ту же клятву. Возможно и то, что соллны не станут спасать меня. Хоть мы и родственники, а несколько месяцев, прожитых на острове, сблизили нас. Станут ли они рисковать ради одного человека? И в то же время, несмотря на мою дальнейшую участь, мной овладело какое-то умиротворение от мысли, что принял верное решение. И я добровольно пойду на это, чтобы спасти дорогих мне людей.
− Можно мне поехать с тобой? Быть рядом, когда…
− Нет. – Ни к чему ей видеть мое унижение.
− Снова рабство… − Отчаянный шепот. Она понимала, что не сможет изменить что-либо. − Эрит, как ты это переживешь?
− Уверен, что буду тосковать. Очень сильно.
Я понял, что веду себя глупо и притянул к себе жену. Крепко обнял, прекращая разговоры. Исследовать губами каждый изгиб. Изучать пальцами, чтобы в самых страшных пытках держаться за эти воспоминания – таков был план. И я воплощал его, постепенно погружаясь в тягучую негу наслаждения.
Вдруг, мой покой ушел гонимый женским стоном, страстным и толкающим на безумие. Плавные движения сменились резкими. Я ласкал и покусывал чувствительные точки на вожделенном теле и ощущал, как мне отвечают без слов. Во мне проснулась жадность. Никуда не идти, оставаться здесь, в ней, вечность. Каждый мой вдох, имел смысл только если я произносил ее имя.
− Ниа. – Поцелуй и взгляд.
− Твои глаза. Они светятся сильнее.
− Мое пламя едино с сердцем сейчас. − И вправду магия проснулась. Но не для того, чтобы сжечь.
− Я тоже ощущала подобное. Словно… гармония.
− Будто я на своем месте.
− Но так мимолетно, − она улыбнулась. − Мы как подростки играем словами, пытаясь понять свои чувства. Скоро заговорим стихами.
− Или запоем.
Мы рассмеялись. Потом дурачась кормили друг друга. И снова занимались любовью. Теперь мне понятен смысл этой странной фразы, когда больше всего имеет значение − с кем ты. Сколько ночей в моей жизни остались во мраке. Сколько касаний не имели смысла. А сказки и сны потеряли цвет, несравнимые с ней − моей новой реальностью. Теперь даже дыхание смерти не пугало меня и не заставляло грустить. Да, она часть нашей жизни. Очень близка к ней, неотделима. Поэтому, дает почувствовать ценность скоротечных радостных мгновений. И пара влюбленных без стеснения позволили себе это. А потом усталые уснули в обнимку, за два часа до рассвета.
Сегодня я не злился на свет, проникший под веки. Я был благодарен, что проснулся первым. Последние часы свободы провел в седле держа перед внутренним взором лицо спящей жены. Но, мои воины не дали доехать до вражеского лагеря. Там творилось неладное. Наши наблюдатели доложили, что с самого утра заметили дым от пожаров. Оказалось, рабы подняли бунт. Их поддержали некоторые нанны и свободные. Мятежникам даже удалось уничтожить повозки со взрывными зельями и большую часть магбашень. К сожалению, пробиться сквозь стационарный охранный щит чтобы помочь мятежникам не удалось. На место каждой бреши прибегали имперские патрули. Оставалось только ждать.
