Теперь уже я вздохнула.
– Ты же должна понимать, что это бред! – воскликнула я возмущенно. – Хоть ты-то должна понимать, что один ребенок ничего не изменит! Он не придаст шаррвальцам сил, не наделит их древней магией, которая позволила бы победить в войне с Шейсарой! И не станет этот ребенок тем, что смогло бы примирить ВАС с НАМИ!
У меня стучало в ушах.
– Вы годами воровали девушек с поверхности и навсегда прятали их в своих каменных пещерах в дурацкой мифической надежде, что это что-то изменит, оправдывая себя высшей целью. А что в итоге? Что будет, когда окажется, что ребенок – это просто ребенок? И ничего больше???
Лориавель поджала губы. Ее брови сдвинулись домиком на переносице, а затем она опустила взгляд и вдруг… разревелась.
За портьерой ванной комнаты стало оглушительно тихо.
А мне не было стыдно. И я старалась не вспоминать о том, что, вероятно, мои собственные родители погибли много лет назад, позволив другим отнести меня в Шейсару, чтобы я выжила. Старалась не вспоминать, что и другие, может быть, погибнут завтра, через год или через десять лет, потому что темнота медленно убивает их. И выхода нет. Только надежда.
Дурацкая надежда на одного-единственного ребенка, который по какому-то старому пророчеству жрецов Стеклянного каньона должен спасти весь паучий народ.
– Ладно, я пописаю в стаканчик, – выдохнула я, сама не веря, что говорю это. И закрыла глаза ладонью.
Лориавель всхлипнула и подняла на меня мокрые глаза. Слезы еще текли по ее щекам, но она вдруг достала из-за пазухи золотой стакан и протянула мне.
– Разреветься – это был план, да? – приподняв бровь, спросила я, забирая стакан и кривясь от собственного яда. В голосе, в сердце. Я знала, что дочка жреца не могла придумать ничего столь ужасного, вроде манипуляции слезами, и все равно говорила.
Мне было… тяжко.
Лориавель покачала головой.
– Просто больно оттого, что ты ненавидишь, – ответила она тихо. – И тяжело нести на своих плечах вину всего каньона.
Теперь уже я глубоко вздохнула, уныло глянув на дно бокала.
– Я не ненавижу… ни тебя, ни шаррвальцев, – проговорила и ушла в соседнюю комнатку, почти сразу нехотя возвращаясь обратно с полной емкостью. – Мне просто… просто…
И выхода-то не было. Ведь если подумать, то план жрецов по исполнению пророчества гораздо милосерднее и многократно менее кровавый, чем план по завоеванию Шейсары. Так что с ребенком – это они еще худо-бедно, но неплохо придумали. Разве что бесполезно.
– Я понимаю, – выдохнула Лориавель, забирая бокал и пытаясь улыбнуться. Но у нее не вышло.
А я вдруг почувствовала свою вину. Уж по крайней мере Лори-то мне ничего плохого не сделала, а я выплеснула на нее всю накипевшую агрессию. Более того, если бы не дочка жреца, я вместе с Джерханом погибла бы в пещерах. Если бы не ее бесценный подарок.
Я провела пальцами по бутылочкам ожерелья, которое теперь не снимая носила с собой.
А потом вспомнила и другой факт. Ведь Лори и сама мечтала стать алой. И если у нее получилось бы, не пришлось бы воровать других шейсарок. Можно сказать, что собой она пыталась избавить меня и других девушек от нежеланной участи.
А я вот так отблагодарила ее!
Окончательно расчувствовавшись, я бросилась шаррвальке на шею и тоже едва не разревелась, ощутив себя самой настоящей неблагодарной нахалкой.
– Прости, – пискнула я дрогнувшими губами. – Все, что я сказала, тебя ни в коем случае не касается. Ты лучшее, что со мной случилось в Стеклянном каньоне.
– Эй, осторожней! – воскликнула девушка, обнимая меня свободной рукой и неожиданно усмехаясь. – Расплескаешь добро все!
Я чуть отстранилась, и в самом деле испугавшись. И тоже улыбнулась.
– Ну точно беременная, раз чувствительная такая, – хихикнула она и, видя, как широко округляются мои глаза, с улыбкой замахала руками. – Ладно-ладно, не переживай так, еще не известно ничего. И… Значит, я лучшее, что случилось с тобой в каньоне? Даже лучше Великого Айша? – прищурилась она и вдруг подмигнула мне.
И пока я краснела, она прошмыгнула под портьеру, отдавая золотой стакан радостно заголосившим жрецам.
– Эвиса, иди сюда! – крикнула из соседней комнаты дочка жреца. – Будем чудо смотреть!
Любопытство унять не удалось. Я подскочила как ужаленная, выбежала из ванны как раз в тот момент, когда Ильхамес, бросив на меня счастливый взгляд, выливал все содержимое стаканчика в горшок с землей. Затем простер над ней руку и прошептал:
«Сила древняя ввысь вознесется,
Мое слово – кровь богов,
Пусть волшебное семя очнется,
Коль родится дитя пауков…»
– Дитя кого??? – выдохнула я возмущенно, Ильхамес поднял на меня одну бровь и пожал плечами, мол, он тут ни при чем, такое заклятье.
А дальше все наше внимание оказалось отдано волшебному горшку, в котором начало происходить нечто невероятное.
Я до конца не верила, что произойдет то, чего все ждут. А когда из земли вверх потянулся один тонкий стебелек, в глазах подозрительно защипало.
– Да ну, нет, – хмыкнула я, взглянув на Лориавель, которая вдруг запрыгала и захлопала в ладоши. А затем почти то же самое стали делать жрецы. Трое взрослых мужчин что-то кричали, подняв руки к потолку, а один из них, кажется, пританцовывал.
У меня внутри что-то упало и покрылось льдистой корочкой. В глазах еще сильнее защипало.
Зато Ильхамес подбежал ко мне и вдруг порывисто обнял. Правда, тут же отошел на шаг назад и почтительно поклонился. Вслед за ним то же самое сделали и два других жреца, рядом с которыми встала Лориавель. А затем я заметила, что у выхода из теларана так и остались стоять слуги, а сейчас они и вовсе упали на колени, прижимая руки к груди.
– Да будет благословена Айяала, – как можно более сдержанно проговорил Ильхамес, глядя на меня с улыбкой и все еще не поднимая головы. – Завтра утром состоится ваша свадьба с Великим Айшем. И… все наконец-то будет хорошо.
Не знаю, случайно или нет, но Ильхамес, кажется, впервые заговорил нормально, не путая слова местами. И это было даже приятно. Но…
– Свадьба? – ахнула я, стараясь поскорее проморгаться.
Краем глаза я все еще глядела на маленький росток в горшке, который стремительно вытягивался, словно по волшебству. Хотя ведь и в самом деле по волшебству.
– Конечно, – кивнул другой жрец, тоже приходя в себя. Третий, кстати, натурально начал плакать, растирая слезы по морщинистому лицу. – Теперь вы – Айяала, и статус ваш отныне равен статусу Великого Айша. Мы устроим торжество великое! Каньон весь будет праздновать!
Он снова слегка станцевал, но тут же одернул мантию и сделал вид, что ничего не произошло.
– Смотрите! – прокричала вдруг Лориавель, указывая на горшок, в котором стебелек стал таким большим, что у него уже начали появляться листики и бутоны… красивого голубого цвета.
– Мальчик! – крикнул плачущий жрец и дернул Ильхамеса за рукав. – А я говорил! Я всегда говорил, что мальчик будет у Великого Айша. Наш будущий царь!
Ильхамес довольно закивал.
– Да нет же, смотрите! – повторила Лориавель, указывая пальцем куда-то в корни небольшого рододендрона. А там из земли неожиданно проклюнулся маленький хохолок еще одного растения.
В теларане воцарилась тишина и продолжалась ровно до тех пор, пока росток не стал большим, почти сравнявшись с первым. Пока на нем не выросли листья и розовые бутоны.
– Быть не может, – крякнул плачущий жрец, не переставая улыбаться.
Пляшущий жрец хмыкнул, весело глядя на меня.
– Красная мать благословила и впрямь вас, Великая Айяала, – поклонился Ильхамес. А Лориавель, усмехнувшись, бросила:
– Ну и даешь ты!
– Я даю?! – выдохнула я, думая, в какой момент лучше упасть в обморок, сейчас или когда все уйдут?..
А затем жрецы, наконец, заторопились меня покинуть.
– Готовьтесь, Великая, – проговорил тогда Ильхамес. – Столько всего надобно сделать. Всего сутки у нас! О, пауков нам в помощь!
