Шум в зале. Опять.
– Охотно! – вновь выкрикнул главный жрец шаррвальцев, мастерски усмиряя толпу, за что я была ему безмерно благодарна. – Ведь ежели я преступлю закон, увидит это Великий. И значит, смерть – это то, что заслужил я.
У меня даже от сердца отлегло. Не одна я, значит, безоговорочно верила в невиновность Джерхана! Несмотря на его страшные поступки. Осталось лишь от него самого добиться ответа, какой паук его укусил, что он местным мужчинам то кишки выпускает, то глотки ломает.
Убегая обратно к теларану, я думала о том, что надо будет не забыть поблагодарить Ильхамеса за его веру в Джерхана. За то, что пытался остановить войну и утихомирить тех, кто хотел ему навредить. А ведь когда-то я злилась и подозревала во всех грехах этого хитрого шаррвальца с наполовину лысой головой. Шаррвальца, по чьей милости оказалась в каньоне! Теперь же хотела расцеловать его в бледные щеки.
Сердце отчаянно стучало в горле. Я остановилась у очередного поворота коридора, с ужасом решив, что заблудилась. Да еще и, ко всему прочему, в конце тоннеля за моей спиной явно кто-то шел.
Ужас ударил в виски, и я побежала еще быстрее. К счастью, за следующим поворотом нашлась заветная дверь в теларан, куда я и проскочила с завидной быстротой.
– Где же были вы, о великая! – воскликнула тут же одна из служанок. – Мы ведь не успеваем!
И тут же заохали и заахали, проводя меня в центр комнаты, где собралась толпа народу с тканями, драгоценностями, вышивкой и камушками для украшения. И только у меня все еще сердце бешено стучало в груди, не давая успокоиться.
Может, и не будет уже никакой свадьбы? Может, вообще ничего не будет, если шаррвальцы решат убить Айша и пойти войной на Шейсару? Какое платье, вообще?..
Но слугам до моих переживаний не было никакого дела, да и посвятить их в случившееся я тоже не могла. Пришлось стоять молча, позволяя девушкам делать свое дело, пока они радостно лепетали:
– Какое счастье!
– Наконец-то!
– А кто родится у вас, Айяала?
– Ну, расскажите секрет!
– А платье вам в этот раз шить будут не только из паутины волшебной, но и из ткани!
– Да, такова традиция!
– Но мастерица Неями все равно участвовать будет, она пауков заставит ткань оплести паутиной и нужные камни врастить в наряд!
– А вы выбрали грибы, которые будут в руках ваших?
– Грибы? – На этот раз вопрос сумел вернуть меня в реальный мир.
– Грибы-грибы, – закивала одна из служанок. – Букет невесты! Грибы!
– У вас букет из грибов состоит? – хмыкнула я. На лицо начала возвращаться улыбка, а события прошлого часа потихоньку отступали на второй план. Пусть Ильхамес со смутой во дворце разбирается. Главный он жрец или не главный, в конце концов?
– Конечно! Из чего же еще? – удивилась тем временем служанка и стала долго и подробно рассказывать, как проходит свадьба в Стеклянном каньоне.
И, надо сказать, это оказалось действительно интересно! Разве что в самый разгар рассказа, когда часть служанок вместе с мерками и тканями для платья уже собиралась отчалить из теларана, на выходе их поймала царица Фелидархат.
– Паучьего дня, прекрасная Айяала, – мягко улыбаясь, проговорила она, неожиданно склонив передо мной голову. – Пришла поздравить тебя с великой радостью!
Я улыбнулась в ответ, пока служанки огибали хрупкую фигуру девушки, что провожала их любопытным взглядом больших голубых глаз.
– Уже выбрали, какие будут ткани у платья? – кивнула Фелидархат. – Ах, как я люблю праздничные приготовления!
– Спасибо за поздравления, царица, – поклонилась я в ответ. – Все это очень неожиданно для меня, – призналась я. А та понимающе закивала и осторожно присела на кресло рядом.
Я же все пыталась понять, злится она на происходящее или нет. Но царица вдруг опустила голову, и по ее щеке скатилась одна-единственная блестящая слеза.
У меня словно ком застрял в горле. И жаль стало хрупкую девушку, которая сейчас казалась особенно молоденькой и слабой, гораздо младше меня. Но и страх не отпускал: ведь я не должна была знать о том, что произошло сегодня на совете шаррвальцев. А значит, по-хорошему, следовало бы поинтересоваться, что так расстраивает повелительницу всего каньона. Но… язык будто к небу прилип.
Царица же подняла на меня влажно блестящие глаза и быстро утерла скатившуюся слезу. На розовых губах появилась вымученная улыбка, и Фелидархат проговорила:
– Прости, у тебя праздник, а я так ужасно себя веду.
– Ну что вы, – проговорила я сбивчиво.
– Мы же договорились на «ты», Эвиса? – широко распахнула глаза она. – Или я тебя чем-то обидела?
Ее губы дрогнули, словно она опять вот-вот разревется.
– Нет-нет, что вы! Ты! – замахала руками я. – Просто неловко… Ты расстроена, что-то случилось?
Я едва не скривилась, когда эти слова сорвались с губ. Лгать я всегда не любила, и мне это давалось с трудом.
Фелидархат вздохнула и прижала неизвестно откуда взявшийся платочек к глазам.
– Великий Айш…. мстит мне. Убил еще одного моего личного охранника сегодня.
А я чуть воздухом не подавилась. Кровь прилила к щекам. А я-то уже успела позабыть про этот вариант! А ведь… такой финт и впрямь прекрасно объяснял поведение Джерхана в его полубожественной ипостаси.
Что, если он желал царицу? И животная сущность заставляла его совершать все эти убийства?..
Ревность всколыхнулась в груди с новой силой, теперь еще и подкрепленная какой-то острой болезненной обидой. Теперь, когда я, кажется, была беременна, появилось ощущение какой-то обманутости.
Хотя… ведь если подумать, Джерхан-то не давал мне никаких обещаний. Ни разу. Зато весь каньон наговорил мне кучу всего вместо него.
Да, Джер рассказывал что-то о том, как видел меня во сне, как думал обо мне… Но, может, он и Фелидархат во сне видел, кто его знает?.. Да и вообще вроде как горячая ночь любви еще не повод для двух детишек и долгой семейной жизни.
Настроение стремительно портилось, особенно подкрепленное тем фактом, что после заветного дня, когда мы были вместе и едва не погибли оба, Джерхан так и не появился в теларане.
– Вы… то есть ты уверена, что это месть? – выдохнула я, сдвинув брови и усаживаясь на кровать напротив царицы.
Девушка пожала обнаженными плечами, с которых вниз спускалось красивое платье на тоненьких лямочках.
И как во всем этом великолепии девушка не мерзла в холодных коридорах каньона?..
– Не знаю, Эвиса, – вздохнув, ответила она. – Но что еще это может быть? Ведь он убил уже двоих. И смотрит на меня так, словно мечтает сжечь одним своим горящим взглядом.
Она вдруг повернулась и порывисто выдохнула:
– Я боюсь его, Эвиса! – И снова две слезы покатились по ее белым щекам. – Вдруг он хочет меня убить? Теперь, когда ты беременна, вы оба станете недосягаемыми, божественными правителями каньона… а я буду вам лишь мешать, отбирать власть и любовь народа, которые могли бы принадлежать лишь вам одним.
Она всхлипнула, закрыла лицо ладонями и громко заплакала.
Я подскочила с кровати как ужаленная и приблизилась к ней. В груди защемило.
– Никто не будет тебя убивать, что за глупость? – выдохнула я, погладив хрупкую девушку по спине. – Это ты царица. С рождения. И никто этого у тебя не отберет.
– Ты уверена? – подняла она на меня мокрые красные глаза. Даже нос у нее покраснел, требуя платок, и побольше. Фелидархат и вправду была очень расстроена. – Ты не подумай, я счастлива, что вы с Айшем наконец-то поженитесь, что пророчество исполнится и у вас родятся красивые малыши. Мы так много лет этого ждали! Но я чувствую, что Айш ненавидит меня за то, что я предпочла ему другого. И теперь, когда он станет царем, ничто не помешает ему убить меня. Он ведь… полубог! Его ведут инстинкты и сила. Больше ничего.
Она снова глубоко вздохнула и заревела с новой силой. С трудом удалось успокоить ее минут через пять, когда я уже и сама начала бояться.
А что, если Фелидархат права и темная хищная сущность Айша и впрямь ее преследует? Я ведь понятия не имею, что происходило в каньоне до моего появления здесь. И что было между царицей и Джерханом…
