принца – настоящем, а не том, в правительственном крыле, который он использовал для аудиенций и фотосессий – артефактов было столько, что первое время у меня кружилась голова, стоило перешагнуть порог. Потом я привыкла.
Принц передал мне подписанные документы и кивнул на дверь.
– Идите, госпожа Стерн. Больше я вас не задерживаю. И постарайтесь, пожалуйста, реже попадаться мне на глаза. Не люблю напоминания о своих ошибках.
Я встала, поклонилась и уже повернулась к двери… Но не сдержалась:
– Да, ваше высочество, вы умнее меня и, возможно, видите этот мир во всех его красках. И что, вы будете спокойно наблюдать, как ваш единственный друг сгорает в собственном пламени? Потому что ему не повезло родиться драконом? И попасть к человеку, который боится хотя бы попробовать что-то поменять?
Принц на мгновение прикрыл глаза. Потом отчеканил:
– Сильвен не умрёт. Он сильнее, чем вы думаете.
Я усмехнулась.
– Ну и кто из нас живёт в сказке, ваше высочество?
Моя семья восприняла мой перевод в должность королевского артефактора как повышение. Друзья тоже, только Свен, с которым мы готовили совместный проект в академии, поинтересовался, как у меня теперь со свободным временем. Переживал, наверное, что вся работа ляжет на его плечи. Я заверила, что всё в порядке: кроме меня, у его величества ещё одиннадцать артефакторов, мы работаем через день и всего по четыре часа. А на официальных мероприятиях моё присутствие желательно, но не обязательно – если смена не моя, разумеется.
Даже Лавлес меня поздравил: «Великолепно, Эльвира, теперь вы будете узнавать все новости первая. А раз его величество вам благоволит, власти у вас будет куда больше, чем раньше!» Действительно, доступ к дворцовым артефактам я получила почти такой же, как штатный безопасник.
Только Иннар не был за меня рад. Вечером после первого дня в новой должности он спросил:
– Эля, его величество не… – И замялся, не договорив, что для Иннара было очень необычно. У него всегда находилось что сказать.
Я расчёсывала волосы перед сном – и недоумённо посмотрела на дракона через зеркало.
– Что?
Иннар улыбнулся и обнял меня за плечи.
– Не груб с тобой?
– Конечно, нет.
Иннар, взглядом спросив разрешения, осторожно забрал расчёску и мягко провёл ею по моим волосам. Я зажмурилась от удовольствия.
– По дворцу ходят слухи, что его величество бывает… несдержан. – Даже без печати Иннар старался говорить о королевской семье уважительно. – Слуги его боятся. Даже люди.
– Я не боюсь.
Иннар кивнул и продолжил медленно, чрезвычайно аккуратно расчёсывать мои волосы. У меня сердце замирало каждый раз, когда он так делал – настолько чувственно это выглядело.
– Если честно, король нравится мне куда больше принца, – заметила я спустя некоторое время. – Он искренен. Роберт тоже никого не любит, кроме своего Сильвена. Но всегда улыбается. А его величество не скрывает свою неприязнь.
– Я волнуюсь, что ты пострадаешь, – тихо сказал Иннар.
Я поймала его руку и поцеловала.
– Не стоит. Все говорят, что король ко мне расположен, и я, кажется, понимаю, почему. Он хочет общения. Нормального человеческого общения. А получает или страх, или подобострастие. Реже – жалость. Впрочем, и мне его жаль. – Я вздохнула.
– Но ты видишь в нём человека, – сказал Иннар, наклоняясь ко мне. – Ты удивительна, Эля, ещё и потому, что во всех видишь только лучшее. И тебя любят в ответ. Тебя невозможно не любить.
– Ошибаешься, – сказала я, вспомнив принца и его дракона. – Ещё как возможно.
Иннар не стал спорить – вместо этого он меня поцеловал.
Король научил меня играть в двуцветные фишки из Западной империи. Любимая игра его величества, за которой он мог проводить целые часы. И ещё очень любил поболтать, непременно со мной. Впрочем, слушать ему тоже нравилось.
– Вы очаровательно непосредственны, госпожа Стерн, – говорил он, когда я грубейшим образом нарушала какое-нибудь правило этикета, вроде усмешки не вовремя.
Во дворце в те дни царило спокойствие, напоминавшее затишье перед бурей. Дни шли, времени до свадьбы принца становилось всё меньше. Давно велись приготовления, даже шилось платье, а невеста так и не была найдена. Король терял терпение, принц становился ещё угрюмее, а вся страна замерла в ожидании. Не бывало ещё такого, чтобы наследник не нашёл суженую до своего совершеннолетия.
– Да хоть в последнюю минуту, но она отыщется! – раздражённо объявил король как-то вечером. – И он на ней женится, а я прослежу, чтобы он не повторил мою ошибку! – Потом его величество перевёл взгляд на игральную доску, а затем, подняв брови, на меня. – Эльвира, когда вы успели? Я снова проиграл.
– Так бывает, ваше величество, – улыбнулась я.
– Жаль, очень жаль, что это не вы, – пробормотал король. Опять посмотрел на меня и спросил: – А не хотите титул?
– Э-э-э… Честно говоря, не очень.
– А то я бы выгодно выдал вас замуж за какого-нибудь лорда. Юный Ри́хард вам, кажется, понравился. На последнем балу вы танцевали дважды.
– Ваше величество, благодарю, но у меня есть парень. И я пока не хочу замуж.
Король поджал тонкие губы.
– Очень зря, госпожа Стерн, очень зря. Ваше поколение такое странное! Никто не хочет замуж. И жениться тоже никто не торопится. Даже мой сын, хотя он знает, что это его долг!
И король гневно засопел.
– Ваше величество, ещё партию?
– Да. Дайте вашему королю отыграться, госпожа Стерн. Какие нынче времена, какие нравы, мне не понять…
Оставался месяц до совершеннолетия принца, три недели, две недели… И вот, за десять дней до знаменательного события, проснулось Сердце Каэлии – тот самый артефакт, внешне похожий на алмаз, а на самом деле магическая линия, Сердце нашего королевства, которая превращает страну вулканов в благодатный край.
Его пробуждение почувствовали все маги, артефакторы в особенности. У меня в тот день до тошноты разболелась голова, и Иннар каждый час навещал меня во время дежурства в королевских покоях, чтобы напоить укрепляющим зельем.
Впрочем, все артефакторы тогда были не в себе. И король – единственный из людей, кроме самого принца, связанный с Сердцем, тоже это чувствовал. Его величество в тот день был особенно не в духе – до самого вечера, где вишенкой на торте стало покушение на принца во время ужина. Очередное, впрочем, и сенсацией во дворце оно не сделалось.
Дальше становилось только хуже. Сердце штормило, если можно так сказать про алмаз магической природы, и это отражалось даже на обычных людях – Каэлию накрыл сначала один тайфун, потом другой. Принц прямо во время телеэфира упал в обморок, а мне пришлось взять выходной, потому что мигрень стала нестерпимой. Если бы не Иннар, за прошлый год освоивший целительство на весьма достойном уровне, не знаю, как бы я держалась. Чем чувствительнее маг, тем сильнее по нему бьёт пробуждение такого грандиозного артефакта, как Сердце. Я не особенно сильная волшебница, но увы, весьма неплохой, а значит, очень чувствительный артефактор.
Во время приёма в честь будущей королевы, которую принц ко двору так и не представил, но уже всем похвастался, какая она прекрасная, я чувствовала себя, как выжатая тряпка. Это не была моя смена, но где ещё узнать хоть что-то про невесту его высочества, как не во дворце?
Сильвен, как обычно, забился в угол и смотрел на всех волком. То есть огненным драконом, но раньше он хотя бы изредка пробовал улыбаться. Я видела, как его пытается разговорить Лавлес, но это было, конечно, гиблое дело.
А принц только загадочно молчал.
– Ты выглядишь ещё фиговее, чем обычно, – бросил Сильвен, когда я уселась рядом с ним прямо на пол и сняла туфли.
– От тебя я приму это как комплимент.
Сильвен раздражённо дёрнул щекой.
Мгновение спустя рядом возникла пьяная леди Тиффани, графиня и что-то там ещё, я до сих пор плохо ориентировалась в их титулах.
– Эй, дракон, а давай ты со мной потанцу-у-у-уешь! – протянула она, еле держась при этом на ногах.
Сильвен посмотрел на неё с ненавистью, а я бросила:
– Он не может.
Тиффани вытянула губы в трубочку.
– А почему-у-у?
– Потому что танцует со мной.
Тиффани нахмурилась.
– Так вы же не танцуете.
Я повертела в руках туфлю.
– Правда?
Тиффани посмотрела на туфлю, особенно на острый каблук, и тяжело вздохнула.
– Ну ла-а-адно.
И наконец отошла.
– Ты разве не должен быть с принцем? – спросила я у Сильвена, который не сдержал облегчённый вздох.
– Не должен, – буркнул Сильвен. Потом покосился
