- Ты и не останешься, - ответил Януш, целуя висок сына. – Сам говорил – в мире много людей, которых ты любишь, и которые, поверь моему слову, неравнодушны к твоей судьбе.
- Никого из них я не люблю так, как тебя, - отрезал Велегор, обхватывая его талию обеими руками.
- Даже Кассандру? – улыбнулся лекарь, приглаживая чёрные, как смоль, растрепавшиеся волосы.
Велегор честно задумался, уткнувшись носом ему подмышку.
- Вас сложно сравнивать, - наконец неохотно заключил мальчик. – Это… разное. Но ты – рядом, и ты – сильнее.
Януш снова улыбнулся, но отвечать не стал. Слишком больно было признаваться – даже самому себе – что он сильнее, и в самом деле, лишь пока рядом. Но когда-нибудь Велегору придётся идти по жизни самостоятельно. И как бы ни хотелось этого избежать…
- Я мог умереть по пути к вершине Змея, - негромко обронил лекарь. – И тогда бы у нас с тобой вообще не было выбора. Тебе Слеза нужнее. Но раз я жив, то и решать буду я.
- Вот ещё! – тотчас встрепенулся Велегор, и в этот миг в дверь осторожно постучали.
- Ваша милость? – заглянув внутрь, тихо спросила кухарка. – Там… посыльный королевский… прямиком из дворца! Спрашивает, не изволил ли барон домой воротиться… послание у него дюже срочное…
- Я с тобой! – на всякий случай предупредил Велегор.
Януш бегло взглянул на Слезу и крепче прижал к себе сына. Оставлять Велегора одного лекарю самому не хотелось. Казалось, стоит ему выпустить мальчика из рук – и тот вновь исчезнет, уже навсегда. Янушу не хватило бы никаких слов, чтобы выразить сейчас свою любовь, поэтому он просто кивнул на тёплый меховой плащ у изголовья кровати:
- Надевай. Внизу холодно.
Велегор просиял, сбрасывая с себя одеяло, быстро оделся. Януш тоже пригрелся у жаркого камина, поэтому прежде накинул на себя плащ, задержался у двери, оглядывая мирно спящего Велизара. Лишь теперь лекарь понял, отчего не спешит вниз, к королевскому посыльному.
Потому что всей кожей предчувствовал нехорошую новость.
Гонец ждал у порога.
- Ваша милость, - он склонился, бросил беглый взгляд на прижавшегося к лекарю баронета, - его величество велел узнать, вернулись ли вы домой. Вы нужны во дворце!
- Послание устное? – поразился Януш. – Его величество…
- Его величество сейчас не в состоянии излагать свои приказы письменно, - подтвердил гонец.
Лекарь дёрнулся – отдать указания конюху – но вновь повернулся к посыльному.
- А… Эйр? Сэр Эйр, телохранитель его величества? Такие дела всегда вёл он!
Янушу показалось, что гонец посмотрел на него сурово, даже строго.
- Минувшей ночью мы потеряли много воинов, - снизошёл он наконец до ответа, и Януш внутренне похолодел. – Знаете вы или нет, ваша милость, но у нас тут творилась жуткая бойня. С севера на город обрушилась целая армия исчадий тьмы, и лишь с рассветом они исчезли. Сам был на улицах Галагата, сам видел – вспыхнули чёрным пламенем, да опали на землю горстями пепла. Как не бывало их! Только человеческие тела да липкий прах погибших монстров доказывают обратное…
- Эйр – что с ним? – перебил Януш.
- Сэр Эйр защищал его величество, и в доблестном бою положил немало ночных тварей, - снова ушёл от прямого ответа гонец. – По словам сражавшихся с ним воинов, он был воистину неукротим! Подобно яростному смерчу, он врывался в ряды монстров… бился насмерть – как в последний раз!.. Но лично я думаю, Эйр просто искал смерти.
- Зачем? – хрипло спросил Януш. В горле пересохло.
- После смерти маркизы Доминики сэр Эйр стал сам не свой. Всё-таки он любил её светлость слишком сильно…
- Маркиза Доминика мертва?! – поразился Януш. – Как?!
- Если вы изволите, я поясню всё по дороге, - уклонился от ответа посыльный. – Время дорого…
- Сэр Эйр жив или нет? – перебил Велегор.
Янушу показалось, что гонец мельком глянул на баронета – и так и застыл, не отрывая своих глаз от его. Даже рот чуть-чуть приоткрыл.
- Жив, - коротко, не мигая, ответил он. – И даже почти не ранен.
- Жди нас у ворот, - удовлетворённо кивнул Велегор. – А то заладил не по делу…
Гонец, на удивление, послушался беспрекословно – будто заговорённый. Лекарь проводил его взглядом, затем тяжело посмотрел на сына.
- Прости, - повинился мальчик. – Но он сам сказал: время дорого!
Януш был слишком рад тому, что Велегор снова рядом, и слишком обеспокоен тем, что случилось во дворце, чтобы одёргивать сына. Вместо этого он кликнул конюха, наскоро собрал свою сумку – захватив, по настоянию Велегора, Слезу Единого всё в том же кожаном кошеле – и спустя несколько минут все трое выдвинулись в сторону столицы.
Дорога, несмотря на ясный солнечный день, оказалась нерадостной. По пути в Галагат они наткнулись на растерзанный торговый караван; и хотя, по-видимому, большинству людей удалось сбежать, несколько тел людей и животных осталось на дороге. В сам город их пустили лишь благодаря пропускной грамоте королевского гонца – после жуткой ночи Галагат заперли, опасаясь новых нападений: как монстров, так и тех, кто мог воспользоваться ослабленной столицей.
Город уже очищали после кровавой бойни: погибших уносили прочь, с улиц выметали горы чёрного пепла, с каменных мостовых отмывали кровь. Мрачная картина подействовала на Велегора удручающе. Мальчик помрачнел, ниже опустил капюшон, уткнулся взглядом в гриву своего коня. Януш знал, что это не из страха или брезгливости: его сын никогда не боялся ни мёртвых, ни живых. Но понять, о чём думает Велегор, лекарь так и не сумел – пока тот сам не открылся, уже у самых дворцовых ворот:
- Как будто моими руками…
- Нет, Велегор, - шёпотом отозвался Януш, хватая и стискивая его пальцы, - ты бы никогда не сделал подобного! Мог бы, но не сделал. А Хетаг не мог – но сделал, выкрав принадлежавшее тебе. Это удел слабых, завистливых и трусливых! А это уж точно не про тебя сказано, - грустно улыбнулся лекарь, получив в ответ такую же невесёлую и совсем не детскую улыбку.
Дворец их встретил могильной тишиной. Даже стража у внутренних дверей – без шлемов, с перепачканными коричневыми разводами лицами – расступилась перед ними бесшумно, едва завидев посланного поутру гонца. Тот, против обыкновения, сдавать их отсутствующему дворецкому или придворному лакею не стал, даже позвонить в колокол не удосужился – молча провёл длинными безлюдными коридорами вплоть до королевских покоев, коротко поклонился на прощание и убрался восвояси.
Стража у дверей пропустила их беспрекословно: один из воинов узнал барона Януша, и молча посторонился, позволяя лекарю с сыном войти внутрь. Януш удивляться не стал, даже когда дверь за их спинами закрылась с тихим щелчком, и они оказались в залитых полумраком королевских покоях, где царил полнейший хаос: на полу, в разводах чёрного пепла, лежали в беспорядке бумаги, вещи, порванное бельё, сломанная мебель и осколки битого стекла, залитые коричневой коркой подсохшей крови.
Из соседней комнаты – спальни – доносились глухие сорванные рыдания и невнятные звуки, изредка прерываемые коротким мужским кашлем.
Януш крепче прижал к себе сына и прошёл внутрь.
Первым, кого он увидел, был сэр Эйр. Рыцарь стоял у окна спиной к тусклому свету, с трудом пробивавшемуся через полуспущенные портьеры, и смотрел в пол. При появлении Януша с Велегором он молча поднял на них глаза, но с места не сдвинулся и ни звука не проронил.
Король Нестор Ликонт сидел в кресле у кровати, уронив тяжёлую голову на правую, стальную, руку. Левой он бездумно гладил голову рыдающей Кассандры. Девочка содрогалась всем телом, то закрывая заплаканное, опухшее от слёз лицо ладонями, то с воплем отрывая их и принимаясь бормотать что-то глухое и невнятное. На полу, прижавшись к отцовской ноге, сидела маленькая Каллиста, и тёмные глаза её были совершенно сухи. Она кусала губы, нервно тискала родительскую штанину, куталась в тёплый плед, шмыгала захолодевшим, потёкшим носом, но на бледном лице её Януш не увидел слёз.
Наконец чужое присутствие заметила Кассандра. Девочка узнала его тотчас; что-то бессвязно выкрикнула, затем собралась с силами и вытолкнула почти внятно:
