- Барон Януш! Мама говорила, вы лекарь! Вы её спасёте, правда?! – и вновь взорвалась неконтролируемыми, и уже почти сухими – за несколько часов выплакала всё – рыданиями.
Януш медленно отпустил Велегора, шагнул к постели. Увидел то, чего боялся…
…Королева Марион была мертва уже несколько часов. Он видел это по серой коже, по тёмным кругам под полуприкрытыми веками. По безжизненной, неестественной позе; по разбросанным на подушках волосам, утратившим свой живой блеск и волнистую упругость…
По запаху. По обширной кровавой ране на животе, которую небрежно прикрыли широкой атласной накидкой. Тонкая ткань уже пропиталась кровью, так что Януш даже видел края рваной ткани корсета. Били мечом; били наверняка.
- Папа, - медленно произнёс Велегор.
Януш едва расслышал. Дрогнувшие ноги не держали – он опустился рядом с кроватью, схватил ледяную руку. Лишь сейчас его заметил Нестор Ликонт; заметил, но не произнёс ни звука. Король знал, что просить лекаря о помощи уже поздно; как знал он и то, какие чувства друг испытывал к его жене. И если после ночи резни во дворце Нестор хотел примерно наказать Януша при первой же возможности – за всё, в чём лекарь был, по его мнению, виновен – то после смерти Марион это утратило всякий смысл.
Мстить было некому. Лорд Матиас погиб, когда его отряд зажали в лабиринте: со стороны выхода – ночные твари, со стороны дворца – подоспевший королевский отряд во главе со спешившим к семье Нестором. Марион они нашли далеко не сразу.
В темноте схватка оказалась быстрой и яростной: все против всех. Когда с отрядом Матиаса было покончено, и они вступили в бой с ночными монстрами, один из королевских рыцарей обнаружил и вывел из лабиринта обеих принцесс. Ближе к рассвету все исчадия вдруг вспыхнули чёрным пламенем и осыпались воинам под ноги горстями липкого пепла. Нестор велел тотчас вынести из лабиринта тела всех наёмников предателя Матиаса – и сжечь. Сам король вернулся к дочерям, и лишь тогда услышал от девочек историю их с королевой побега. То, что тело Марион по-прежнему осталось в подземных туннелях, привело Нестора в исступление, но страшная правда подтвердилась достаточно быстро: воины, которым поручили избавиться от тел, нашли мёртвую королеву в числе погибших.
Марион занесли обратно в опочивальню, подземный ход закрыли, свидетелям велели держать рот на замке. Всё же именно сэр Эйр послал гонца к Янушу, поскольку сам Нестор думать о чём-либо отказывался.
Даже о своих детях, на которых так внезапно обрушился весь ужас прошедшей ночи и смерть матери. И если Кассандре удалось избежать вида её гибели, то маленькая Каллиста видела всё своими глазами – Марион слишком поздно оттолкнула дочь от себя. Страшное видение подействовало на девочку странным образом: его образ отравлял неокрепшее сознание капля за каплей, проникая внутрь вместе с разрушительной жестокостью смерти. И рядом не было никого, кто бы помог ей правильно понять и принять эту новую сторону жизни.
- Папа, - снова позвал Велегор.
Порой Януш пытался понять, отчего он так любит эту женщину. Он не мог назвать Марион ни образцом добродетели, ни верхом совершенства. Увы, судьба обошлась с ним особенно жестоко: он полюбил её недостатки, и именно в тот момент, когда они казались ему достоинствами. Как давно это было…
…Кассандра в очередной раз вскинула голову, останавливая мутный взгляд уставших глаз на Велегоре. Какое-то время она смотрела на него, затем вновь закрыла лицо руками, принимаясь всхлипывать. На полноценные рыдания сил у неё уже не хватало: её горе тоже оказалось безутешным. Нестор в своём страдании оставил мучения старшей дочери без всякого внимания, позволяя ей зайтись в истерике и постепенно выплакать весь запас слёз, выговорить все невнятные причитания, и в конце концов осесть у отцовского кресла прямо на пол.
Януш сжал ледяные пальцы, провёл рукой по плохо отмытому, всё ещё с коричневыми разводами лицу, пригладил непривычно гладкие тёмные волосы. Лицо Марион было спокойным, и вместе с её умиротворённостью успокоился и он. Даже нашёл в себе силы оторвать взгляд от королевы и перевести его на короля.
Нестор смотрел в пол. Он не замечал страдающих детей, не осознавал чужого присутствия в супружеской спальне. Не поднимал тяжёлых век. Даже не смотрел на мёртвую жену, мать своих детей и верного соратника на полях сражений. Ему не нужно было смотреть – она стояла перед его внутренним взором, прекрасная, как в первый год их знакомства, сильная, как в день их первой встречи, но самое главное – живая…
И Януш внезапно понял, что не знает, каково это – потерять любимую женщину. Марион оставалась трепетным и дорогим его памяти образом, и он любил бы её всегда, до самой смерти – но она была чужой женой. Не его будни она украшала своим присутствием, не его горести разделяла, не его постель грела своим телом, не его детей родила, не его радости приумножала…
И он не знал, каково это – лишиться всего этого. Зато это прекрасно знал его лучший друг, король Нестор Ликонт. И Януш чувствовал его боль так же, как если бы он чувствовал свою. И, пожалуй, в этот миг отдал бы многое – не ради себя, ради него…
- Папа, - уже громче позвал сын.
На этот раз Януш обернулся – чтобы встретить пронзительный взгляд Велегора, настолько суровый, что лекарь очнулся от горя тотчас, вдруг.
Отцу и сыну хватило одного мига, чтобы понять друг друга.
- Давай сейчас, - серьёзно попросил Велегор. – Иначе потом оба мы можем передумать.
И впервые Януш послушался совета сына – торопливо и беспрекословно, доставая из сумки кожаный кошель, объятый мягким золотистым сиянием.
Сэр Эйр единственный обратил внимание на приготовления лекаря. Подобрался, отрываясь от подоконника, подался вперёд, наблюдая за Янушем. Тот медлить не стал – рывком дёрнул шнур кошеля, высвобождая Слезу, осторожно перекатил её на ладонь – комнату залил яркий белый свет – нагнулся над кроватью, отгибая край атласной накидки.
- Отойдите, - попросил коротко, ни к кому не обращаясь.
Сэр Эйр сообразил первым: схватил ошеломлённую Кассандру на руки, быстро и бережно перенёс подальше от кровати – принцесса тотчас осела на грязный после безумной ночи ковёр, бессильно опуская руки и во все глаза наблюдая за дивным сиянием – вежливо, но настойчиво потянул короля за локоть. Нестор очнулся лишь теперь – дико глянул на сверкавшую в затемнённой спальне Слезу, поднялся на ватных ногах, делая шаг в сторону. Маленькая Каллиста вскочила сама и неуклюже перебежала к сэру Эйру, цепляясь за него обеими руками.
- Во имя Единого, - выдохнул лекарь, раскрывая ладонь, – да воскреснет королева Марион!
Слеза соскользнула вниз каплей слепящего света; полыхнула, зависая в воздухе над бездыханным телом королевы. Януш сложил руки в молитвенном жесте, прислонился лбом к сцепленным пальцам.
С каждым словом лекаря Слеза перетекала всё ниже, очень медленно – словно давая время одуматься… а может, именно из-за сомнений, овладевших мятущейся душой молящегося. В этот самый миг – момент невозврата – ни один человек в разорённой королевской спальне не понимал Януша так, как его собственный сын, юный маг Велегор.
Януш прощался с мечтой избавить мальчика от тёмной силы, то и дело подавлявшей волю носителя, - в большей степени ради своего друга, потерявшего жену. Оценил бы Нестор жертву, если бы знал о ней? Януш не ждал благодарности, а потому и задаваться таким вопросом не стал.
Велегор оставил последние сомнения в тот самый миг, когда увидел убитую горем Кассандру, потерявшую мать. Наступил на горло своим планам, повернулся спиной к мечте – будто резанул ножом по сердцу…
Лишь годы спустя он понял, что это была плата за подаренную ему новую жизнь.
- Мама, - шепнула Кассандра, подаваясь вперёд.
Велегор встрепенулся, присел рядом, обнимая девочку за плечи – чтобы она не помешала ритуалу или не упала без чувств – и замер, потому что Кассандра прислонилась к нему сама, бессильно наблюдая за происходящим чудом.
