Такие бриллианты можно уничтожить либо на этапе формирования тем же методом, которым пыталась расправится со мной Альмата, либо… поглотить. Вот только Альмата не знала, что на своём жизненном пути я не приобрела ни одной трещинки на гранях своего адаманта. Добиться раскола моей души внутренней дисгармонией было очень трудно, почти невозможно.
Другое дело Альмата…
— Ты не сможешь… — неуверенно произнесла она. — Это невозможно…
— После всего что ты со мной сделала? — усмехнулась я, едва сдерживаясь, чтобы не применить силу. — Ты правда думаешь, что я оставлю тебе хоть один шанс?
— Глупая душа. Чтобы уничтожить меня тебе нужно уничтожить и свой камень! — прорычала она. — Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять это!
Улыбаюсь, чувствуя, как деревенеют мышцы от нетерпения. Вся сила только и жаждет этого момента.
— Правда, что ли? А я думала, что это за камушек такой странный… так и хочется проверить на прочность.
— Нет! — рычит демон. — Минайа, не надо. Прошу тебя…
Его голос, как, наверное, и взгляд, полон мольбы, но я не смотрю и не слушаю, потому что боюсь передумать. — Милая… — он видит решимость в моих глазах и рычит раненым зверем. — НЕ СМЕЙ ЭТОГО ПОВТОРЯТЬ!
Я посмотрела на Дара и произнесла уже сказанное однажды:
— Я люблю тебя, — улыбнулась ободряюще. — Просто помни это. В каком бы теле я не находилась, я непременно в тебя влюблюсь.
Демон рванул путы, с глухим рыком. На дне синих глаз полыхало пламя, которое рвалось наружу.
— Я уничтожу здесь всё, слышишь? Камня на камне не оставлю!
Улыбаюсь вновь.
— Дерзай, любовь моя. Ты свободный демон, а посему волен делать всё, что тебе в голову взбредёт, — и добавила тихо: — В этом мире точно.
— Одумайся! — рычит псевдобогиня. — Никакого перерождения не будет. Уничтожишь бриллиант, фактически, уничтожишь собственную душу!
У меня просто нет выбора. Таких, как Альмата нужно устранять, иначе они не дадут нам жизни. Даже ценой собственного существования. Да и теплится во мне надежда, что высшие силы не оставят мой поступок без внимания. В конце концов, кто-то же создавал нас…
Я прикрываю на миг глаза и отпускаю ураган, что держится внутри на честном слове. Адамант очень быстро обретает в моих руках черты большого пульсара, что крутится, как волчок на одном месте. Порывы ветра взметают волосы и хлещут ими по лицу. В воздухе вместе с напряжением возрастает неприятное гудение, будто кто-то включил фен на полную мощность и приставил его к фонящему микрофону.
Альмата мгновенно бросилась ко мне, позабыв, что моей материальной оболочки больше нет, а делать что-либо на таком уровне бессмысленно. Всё равно, что пытаться поймать призрака.
— Ты пожалеешь! — рычит псевдобогиня и поворачивается к Дараяну, вскидывая руки.
Её действия и мотивы более, чем ясны, а потому я спешу сжать взбухший пульсар и выпустить горький импульс магии, что запустил страшный механизм.
Тело Альматы искривилось, приобретая черты поплывшей картинки. Искаженные руки утянуло в пульсар, когда женский голос пронзительно взвыл. Её оболочка частица за частицей растворялась в пульсаре, обнажая осколки чёрного бриллианта, пульсирующие ядовитой тьмой.
Может когда-то Альмата и старалась изобразить богиню, но со временем эти старания сошли на нет. Для неё все миры были игрушками, которые помогали скоротать время, все души марионетками, а она сама всевышним, хотя по сути являлась лишь сломанной душой, застрявшей здесь на века.
Я с сожалением посмотрела на чёрные осколки и протянула к ним руку. Времени у меня было ровно столько, сколько действовало заклинание, пока преобразовывался мой адамант внутри пульсара. Взяла их в руки и сунула в сияющий шар, готовясь покинуть материальный мир.
— Прости меня, — слышу убитое.
Хотелось обернутся, как-то утешить своего демона, но боялась дать ложную надежду.
— Не ищи меня, любовь моя. Не трать понапрасну сил и времени. Я, вероятно, уже не вернусь.
— Стой! Может ещё можно что-то…
Но я впрыскиваю в пульсар последний пучок импульсов, который тонет во встречном взрыве. Мой адамант разлетелся на тысячи микрочастичек, вместе с бриллиантом Альматы.
Последнее, что я видела — это нереальную красоту света собственной души. Красоту, за которую действительно стоит отдать все свои жизни.
ЭПИЛОГ
Размышляя над жизнями людей и их душами, никто ещё не приходил к однозначному выводу. Невозможно понять то, что не можешь потрогать, увидеть, изучить. Невозможно представить, как именно выглядит душа, к чему она стремится. Невозможно увидеть её жизненный путь и прожитое время. Никто не знает, откуда душа приходит и куда уходит. Никто не ответит, где её искать…
Дараян хоть и видел, становление души любимой на новый уровень, но не мог дать объяснения произошедшему. Как такое получилось? Почему произошло именно с ней? Множество горьких мыслей и тяжелых вопросов на протяжении долгих лет, но ответа как не было, так и нет.
Время неумолимо стирало воспоминания. Черты её лица утратили чёткость, а взгляд былую яркость. Чувства не угасли только потому, что он бережно лелеял их в душе, доставая из глубин памяти только, когда оставался наедине с собой.
Было трудно жить. Трудно, потому что ничто в мире больше не держало демона ночи. Где-то скитались древние фолианты с печатью его призыва, но… В мире сворлов, избавившихся от проклятья, не было ни одной ведьмы, что смогла бы призвать его. Он знал это, потому что искал, вопреки её просьбе. Вёл учёт каждой ученицы ведической школы. Отслеживал дар через детских лекарей. Только всё это бестолку. Уже долгие годы ничего не происходило.
В окна пробивался лишь тусклый свет звёзд и легкий ветер. Дараян сидел за огромным столом в зале собраний, где не было никого, кто видел бы эту грустную задумчивость на его лице. Он бездумно барабанил пальцами по гладкой поверхности, раз, за разом пытаясь вызвать в памяти её побледневший с годами образ.
— Я устал, Минайа. Я скучаю…
***
— Слушайте, я не уверена, что это хорошая идея, — с сомнением смотрю на творение рук своих сестёр. — Может мне и не надо это вовсе? Ну, сами посудите, мой дар настолько слаб, что и смысла в этом ритуале нет.
— Вот именно! — возмущается младшая. — В нашей семье ты, как белая ворона. Нам неудобно отвечать на вопросы, которые задают одноклассники.
— Ш-ш-ш! — шикнула на неё старшая, и повернулась ко мне, поставив свечу на край пентаграммы. — Говорят, инициация усиливает дар ведьмы. Не знаю, насколько, это, правда, но что тебе стоит попробовать?
— А зачем мне? — недоумеваю я. — Через неделю я поступаю в военную академию. Мне ваша магия, как кость поперёк горла встанет.
— А ты представь, что попадёшь в «ВойАку» с магподготовкой! Это же такой престиж! — закатила глаза средняя.
Ага. Престиж сквозь, кровь пот и слёзы. Единственное, чем может похвастаться «ВойАка», так это преподавательским составом, а ещё точнее сворлами, которые два раза в год проводят двухнедельные учения в полях. Помню я, как пятеро дядек в страшных балахонах, гоняли по полям магически одарённых детишек до физического изнеможения и магического истощения. Ну их…
— Спасибо, я обойдусь.
— Ну уж нет! — сунула мне в руки потрепанный фолиант младшенькая. — Открывай!
— Где?.. — палец неожиданно пронзило острой болью, и книга просто рухнула на пол, ударившись корешком об пол, и раскрывшись где-то в середине.
С сомнением посмотрела на капающую, прямо на пентаграмму кровь.
Блин! Ещё и сорочку заляпала. Вот ведьмы! Никогда ничего хорошего не происходит с их появлением!
— Отлично. Вот где открылось там и читай, — напутствовала старшая. — А мы пойдём.
— Э, куда? А кто этот бардак убирать будет?! — возмутилась я, указывая рукой на свечи, потекший с них воск и рисунок белым мелом на тёмном полу.
— Мы, но не сегодня! — младшая довольно фыркнула, высунула острый язычок и скрылась за дверью.
