– Вот теперь я и этого боюсь!
Хортанаирис ощутимо защелкал, пока я пыталась оправиться от шока. А потом он как-то будто бы вздохнул и неторопливо проговорил:
– Ты помнить должна, что не каждый стал бы Айшем на месте Джерхана. Слабый духом и черствый сердцем остался бы ни с чем. Лишь избранный способен познать силу Красной матери и миру явить ее чудеса. Веришь ли ты, что ты такая?
– Нет, – резко хмыкнула я, а затем быстро откупорила бутылек и вылила в рот все его содержимое.
Потому что если нужно быть избранной для того, чтобы случилось нечто ужасное, то мне бояться нечего. Я всего лишь девчонка с окраины Шейсары.
Так что не надо нам великих чудес, пусть случится хотя бы одно, самое маленькое чудо…
Но ничего не произошло. Только странная, немного вязкая жидкость упала в желудок, обжигая медовой сладостью.
– И что, это все? – тихо спросила я, не ощущая вообще ровным счетом ничего.
Разве что странную каменную тишину, вдруг будто ударившую по ушам.
– Ну а что надобно тебе еще, Эвиссаэш? – прощелкал хельсарх у меня на плече.
– То есть Красная мать не явится, а у меня не отрастут паучьи ноги? – уточнила я, опустив взгляд и настороженно разглядывая торчащие из-под паутинного платья мягкие бабуши.
Но обувь осталась на месте, а лишние конечности не торопились отрастать.
– Судя по всему – так и есть. Все, что нужно, случилось уже, Айяала, – мелодично пропел паук, как-то странно глядя на меня.
– Но что мне делать? – ахнула я, разведя руки в стороны. – Ведь проблема-то так и не решена!
Отчаяние становилось все сильнее.
– Неведомо это мне, Эвиссаэш. Но коли требуется тебе мнение мое, то на месте твоем я поспешил был за Великим Айшем.
– Так ведь именно это я и собиралась делать с самого начала! – возмутилась я громко. – А теперь только время потеряла на эту бесполезную жидкость!
Пустой флакон из-под настойки рододендрона полетел в сторону, скрывшись в слегка утоптанной траве.
– Побежали скорее!
Болтать было уже некогда.
Я ринулась в сторону единственного доступного коридора, из которого все еще периодически слышались отдаленные звуки. Казалось, что раз это так, то люди с Айшем еще не ушли слишком далеко.
Однако чем дольше я бежала, тем отчетливей понимала, что на самом деле это каменные стены усиливают голоса и шум шагов. На самом же деле шаррвальцы, вероятно, обогнали меня не на один час пути.
Но неужели я так долго пролежала в коконе? Или это каменный проход петляет и ведет меня ошибочной дорогой?..
Стоило задуматься об этом, как я поняла сразу две вещи.
Во-первых, кромешная темнота коридоров, что раньше позволяла мне двигаться лишь на ощупь, более не была таковой. Теперь я бежала по тоннелю так, словно он был освещен едва заметным призрачным светом грибов или кристаллов. Я видела очертания гранитных осколков и повороты дороги. И казалось, что так оно и должно быть. Однако как я ни приглядывалась, так и не нашла источника света.
Напрашивался лишь один очевидный вывод: никакого света тут и не было. Но мне это больше почему-то не мешало.
А во-вторых, несколько раз тоннель и впрямь разветвлялся, но я как будто знала, куда идти, от стресса двигаясь почти без остановки. Но сейчас, замерев посреди темного прохода, чтобы отдышаться, поняла, что нет ни одного логичного объяснения моему поведению. Я не могла знать, куда двигались шаррвальцы, и просто обязана была заблудиться здесь одна.
Но я знала. И была уверена, что иду правильно. Более того, оглянувшись назад и поглядев в темноту за спиной, поняла, что легко найду дорогу и обратно.
Взгляд сам собой как-то улавливал почти неразличимые следы человеческих шагов на земле, а нос, оказывается, чувствовал запах… Тонкий, который было трудно и за запах-то принять. Будто аромат кожи или тепло, доносящееся от только что снятой рубашки. Ты чувствуешь его, но не акцентируешь на нем внимания.
Этот запах вел меня вперед.
– Хортанаирис, – тихо позвала я, испытав легкий укол страха от понимания происходящего. – Что-то странное творится со мной…
– Ничего странного, Эвиссаэш. Совсем ничего, – мягко и как-то пронизывающе ответил он. – Иди скорее, иначе рок может оказаться быстрее тебя.
Он прищелкнул жвалами, и меня прострелило очередной стрелой ужаса.
Древний хельсарх знал что-то. Определенно знал и вел меня путем пророчества шаррвальцев. А в этом пророчестве сказано, что Стеклянный каньон найдет себе новый дом, Айш выведет их на поверхность, а какая-то ала будет носить его наследников. Казалось бы, можно не бояться… Ведь то, что предречено, сбудется.
Но как это произойдет, пророчество не уточняло! И что будет дальше с нами всеми – тоже. Даже если после этого мы все погибнем – року не будет до этого никакого дела.
И хельсарх это явно знал.
Меня же осознание этого простого факта едва не довело до сердечного приступа. В глазах потемнело.
Ведь получалось, что изменить ход истории должна именно я!
– Так и будем стоять тут или, может быть, пошевелишь своими несчастными ножками? – спросил тогда царь пауков.
– Почему несчастными? – спросила я монотонно, пытаясь справиться с накатившей паникой.
– Потому что всего пара их у тебя, милая. Всего одна грустная, одинокая пара.
– Ничего, мне и пары хватит, – набрала я в легкие побольше воздуха и снова побежала.
Паук вцепился покрепче в мое плечо, казалось, ему не составляет никакого труда удерживаться на мне, пока я петляла в коридорах, стараясь не обращать внимания на то, что знаю дорогу.
Хоть на что-то зелье Красной матери оказалось годным! Похоже, дало мне ночное зрение и способность ориентироваться в каменных переходах. За это ему большое шейсарское спасибо! А то я уж думала, что богиня Стеклянного каньона и вовсе ни на что не годна.
Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я вошла в каменный тоннель, но в тот момент, когда я уже изрядно устала и готова была упасть замертво, лишь бы немного отдохнуть, за очередным поворотом глаза вдруг резанул свет факелов, а затем я увидела хвост человеческой толпы.
Вот только Джерхана все еще было не видать. А я каким-то странным внутренним чутьем ощутила, что у меня остается все меньше и меньше времени…
– Эй, погодите! – закричала я, махая рукой.
И люди в конце процессии начали удивленно оглядываться. А чем ближе я становилась к ним, тем сильнее вытягивались и бледнели их лица. Кто-то даже в обморок упал. А потом, стоило мне добежать до какой-то незнакомой женщины, что тащила на импровизированной тележке весьма скромный мешок с вещами, как она воскликнула:
– Айяала! Глаза мои обманывают меня!
– Не обманывают, – уверила я, но старичок рядом с ней закивал головой, ошарашенно бубня:
– Чай, дух ее неупокоенный расплаты требует, мстить пришел Фелидархат за себя да деток, невинно убиенных.
Меня даже дрожь пробрала.
– Фелидархат?.. – только и выдохнула я, опуская руки.
– А кому же еще? – фыркнул тощий парнишка лет четырнадцати рядом. – А ты разве не знаешь, кто убил тебя? Какой же ты тогда дух, ежели не знаешь ничего?
Он оказался самым смелым и даже подошел поближе, ткнув в меня пальцем.
– Деда, кажись, она не дух, – проговорил он, сдвинув брови, а потом вдруг радостно распахнул глаза и кинулся меня обнимать. – Живая! Дед, ма, живая она!
Кто-то неподалеку снова упал в обморок, а по медленно шуршащей толпе прокатился рокот, из которого то и дело всплывали слова: «Живая… Айяала… Хвала Красной матери!»
Меня со всех сторон окружали шаррвальцы, стремящиеся потрогать, убедиться. И все улыбались. Кто-то даже плакал.
Мне было ужасно не по себе, но почему-то я не переставала улыбаться в ответ.
– Смотри… как они тебя любят, – прощелкал вдруг на ухо Хортанаирис. – Смотри, сколь много значишь ты для Стеклянного народа…
У меня не было сил ответить хоть что-либо. Сердце сжалось.
– Если вы живы, Айяала, вы сможете остановить его? – вдруг подбежала ко мне маленькая девочка, дергая меня за подол длинной паутинной юбки, которая будто заменяла мне вторую кожу.
