Но шорох — это, наверное, показалось.
Потому что одновременно с этим раздался оглушительный хлопок, и в руку словно впились раскалённые челюсти. По глазам резануло ярким светом. Кто-то завопил: может, Тина, а может — сама Марлена.
А потом наступила тишина.
Если бы Марлену спросили, когда она начала считать себя плохим человеком, она вряд ли смогла бы ответить. Наверное, она была плохой всегда.
Но ведь всё зависит от точки зрения.
Поэтому, возможно, сегодня ей всё-таки удалось немного побыть хорошей.
Глава 26, в которой жизнь возвращается в прежнее русло
Силь ненавидел больницы.
Ненавидел холодную пустоту коридоров, запах лекарств, ряды одинаковых дверей, медицинские халаты, чужие взгляды, свои воспоминания, ощущение беспомощности.
Ненавидел себя: за то, что вчера так и не пришёл сюда лично, а засел в управлении и закопался в срочные дела. Дела — хорошая отговорка, особенно для посторонних.
Только вот для друзей не очень годится. А для себя — тем более.
Конечно, он отправил записку, что всё закончилось.
Ответ пришёл быстро. Точнее, быстро пришёл Алекс с ответом.
Осуждающе посмотрел на Силя и гору бумаг, указал на диван и отправил спать. Пришлось идти, всё равно голова уже ничего не соображала и строчки расплывались перед глазами. Хотя поспать удалось совсем немного, через несколько часов разбудили.
А утром — всё-таки в больницу, как бы ни хотелось сбежать от этой обязанности на край света. Куда-нибудь за семидесятый виток, или сразу в Устье.
Впрочем, в реальности всё оказалось не так страшно.
Приятные новости начались с того, что Марлена за ночь не попыталась удрать. Не то чтобы она была в состоянии, но на всякий случай к двери всё же приставили охрану, а на окно повесили пару арфактумов.
Когда Силь вошёл в палату, девчонка уже очнулась и просто лежала на кровати, безразлично глядя в потолок. Укрытая до подбородка простой белой простынёй — и сама цветом почти как эта простыня.
— Доброе утро, — поздоровался Силь, опускаясь на стул возле кровати.
— Доброе? — тихо переспросила пациентка.
— Для меня — да. Для тебя — в зависимости от того, как пройдёт наш разговор. Ты готова общаться, или попозже зайти?
— Готова. Давайте закончим побыстрее.
— Тогда рассказывай.
— Что вы хотите знать?
Силь много что хотел. Даже то, что уже выяснил из других источников.
В принципе, раскопал он почти всё, так что подробные ответы не требовались, только подтверждение гипотез и несколько уточнений. И подписи на документах, но с этим могли возникнуть проблемы.
— Ты правша или левша?
— Не знаю. Теперь не знаю. — В глазах Марлены на мгновение промелькнуло что-то живое — и очень печальное.
— Значит, правша. Ладно, тогда просто поговорим. Давай с самого начала: как тебя занесло в эту весёлую компанию?
— Мы познакомились с Вальтером зимой, в одном закрытом клубе… — начала девушка, но вдруг замолчала. Зажмурилась, с заметным трудом отвернулась к стенке (и от собеседника) и еле слышно добавила в подушку: — Он был добрый. И без бороды.
Силь едва удержался, чтобы не отвернуться в другую сторону.
Показания, конечно, хотелось получить как можно раньше, а Марлена была в том самом состоянии, когда выбалтывают всё, потому что на враньё и недомолвки сил уже не осталось. Но за вчерашний день он так насмотрелся на раненых девочек и чужие слёзы, что сейчас захотелось немедленно сбежать из палаты.
Вопиющий непрофессионализм, конечно. Но, в конце концов, он живой человек, а ей вчера крепко досталось.
— Я могу выйти, если хочешь. Продолжим, когда придёшь в себя.
— Не надо. Я могу говорить. Я просто… Мне надо знать… — Марлене явно было удобнее смотреть на стенку, чем на Силя, но обращалась она всё-таки к нему. — Скажите, у меня рука вообще осталась?
— А ты не знаешь?
— Мне ничего не говорят. А сама я не могу понять. Пошевелиться не могу. Не больно, но… Меня чем-то накачали, чтоб было не больно, да? И я совсем руку не чувствую. Вообще ничего ниже локтя не чувствую. Выше — немножко.
Силь задумался, подбирая слова. Если переборщить с описаниями, то точно никакого разговора не получится.
— Осталась. Насколько я знаю, даже пальцы все на своих местах. Но, сама понимаешь, чувствительность не гарантируется, работоспособность тем более. Учись писать левой.
— Ясно. — Марлена немного помолчала. — Так вот, мы встретились зимой…
Разговор получился долгий. Марлена говорила, Силь останавливал, переспрашивал, задавал вопросы.
Когда Вальтер Скоз познакомился с Тиной? — Давно, когда она ещё была магиссой и женой Герберта Тивасара. Да, у них был роман. Кажется, у Тины были романы с большинством её знакомых мужчин, но, лишившись дома, она прибежала именно к Вальтеру. Благодаря старым связям в криминальных кругах он сделал ей документы и новую внешность. А план они придумали вместе.
Чего они на самом деле хотели добиться? — Уничтожить всю магическую верхушку и устроить побольше хаоса. Королевская семья мертва, большая часть Совета магнатов — мертва, кто будет следующим монархом — непонятно. Из всего правительства уцелела бы только нижняя палата парламента, членов которой даже на коронацию не пригласили. А Вальтер туда входил, между прочим. Кроме того, он владел несколькими промышленными предприятиями в Викене, но перетащить бизнес в Исток никак не получалось — магнаты не горели желанием уступать место какому-то выскочке из нижних слоёв общества, да ещё и не магосу. А нет магнатов — нет проблем. Да, конечно это всё про Скоза. А Тина… кто знает, чего она хотела? Наверное, просто отомстить. Всем, кто мог пользоваться магией, когда она лишилась камня. И тем, кто этому поспособствовал: Долану, Ракуну, Алине… И одному вездесущему начальнику разведки, конечно, тоже.
А Лисар? — А Лисара подставлять никто не собирался. Даже не думали об этом. Какая взрывчатка была — ту и заложили. Но результат неожиданный получился.
Свалить вину в итоге хотели на студентов? Для этого их деньгами снабжали? — Да, именно так. Марина ходила на встречи, подбивала ребят на всякие митинги и манифесты, а я иногда выманивала мальчиков на свидание в нужные места, чтобы примелькались. Показать их потом толпе — и кто-то обязательно скажет: «Да-да, я помню! Этот парень топтался на Прощальной незадолго до взрыва! А вот тот на экскурсию по музею ходил». Не так уж и сложно.
Алину сразу назначили на роль жертвы? — Нет, в последний момент. Там так странно получилось, знаете… Сначала вообще никаких лишних жертв не планировалось. Вальтер против был. Не против жертв, а против того, чтобы посторонних привлекать. Чем больше людей — тем больше возможных накладок. Так что бомбу хотели просто через забор перекинуть во время церемонии. Внутрь-то с ней всё равно бы никого не пропустили. Но потом подвернулся этот ваш, из архива… Емерс… Емис… Да, точно, Емельс. Спасибо.
Я-то сама его даже не видела ни разу, там всё Тина делала. Она его давно обрабатывать начала, ещё до свадьбы с Вальтером. Сначала выпросила карту катакомб, тот участок, который от дома до музея. Наврала, что так на работу добираться удобнее, когда на улице дождь или снег. Он поверил. Ну, это же Тина, она умеет сделать так, чтобы верили. Но после первого взрыва он сообразил, что к чему, и попытался нас шантажировать.
Не самая лучшая была идея.
Тина ему быстро объяснила, что на него часть вины ляжет в любом случае: закон-то он всё равно нарушил, когда секретные документы посторонним передавал. Значит — соучастник. Но если он протащит бомбу на коронацию — тогда мы, так и быть, никому его не выдадим. Емельс сказал, что это совершенно невозможно, проще взорвать святилище и весь холм изнутри. И пообещал притащить ещё одну карту: с инструкцией, как добраться подземными тоннелями к Источнику. И принёс. А сам идти струсил.
Тина карту забрала, а Емельса… Не знаю даже. Траванула, наверное, или камнем по голове двинула, или ещё что-то такое провернула. Она передо мной не отчитывалась, знаете ли. В общем, они на Прощальной встречались, как раз за несколько минут до того, как там всё взорвалось. Ну и она обставила всё так, будто он погиб при взрыве. А что с ним ещё делать-то? Не оставлять же в живых после такого.
