отдашь приказ, когда в голове дурман? Мартина валялась у него в ногах, сама просила взять её, рыдала, и в другое время Иннар бы повеселился, снимая это на её же планшет. Но тогда он просто выволок хозяйку за дверь, заперся и загорелся снова.
Пусть она придёт, пусть заберёт, он согласен на всё, даже стоять перед ней на коленях, как только что Мартина перед ним. Только пусть придёт, пожалуйста!..
Она не приходила. Иннар опомнился, пытался её искать. Но он не запомнил ни имени, ни даже лица, только яркий свет и аромат. Они мерещились ему повсюду, он сходил с ума и так отчаянно пытался её найти, что забыл обо всём. Но её запах исчез, выследить её по нему не было никакой возможности, а разговор с Хорхе привёл только к крови – Иннар чуть насмерть не порвал заносчивого мальчишку, но Мартина вовремя вмешалась.
Иннар ещё успокаивал себя, что она же колдовала не зря, она его хотела, собиралась забрать, иначе зачем всё это? Она вернётся за ним, обязательно, люди же такие, особенно маги, они не отказываются от своего, а Иннар теперь её, он сдастся и плевать на всё, только пусть вернётся, он будет ждать, лишь бы не напрасно!
Но она не возвращалась. Иннар ждал неделю, потом отказался от еды и впал в оцепенение.
* * *
– Госпожа Руис, вы что с ним делали? – маг-перекупщик наклонился, подцепил золотистую чешую на щеке дракона, но тот даже не пошевелился. Чешуйка осталась у мага в руках – верный признак болезни.
– Ничего! Я о нём заботилась! – госпожа прокурор всплеснула руками. – Что с ним? Его можно… починить?
Маг тяжело вздохнул.
– Можно. Только с вами ему оставаться нельзя. Я не знаю, госпожа Руис, как вы довели огненного до депрессии, и даже, поверьте, в глубине души восхищаюсь, однако…
– Депрессии? – опешила женщина. – У драконов она тоже бывает?
– А как же! Видели бы вы водных – эти поголовно из эпизода в эпизод еле выкарабкиваются, и то лишь на зельях, иначе бы давно все сдохли. Но речь не о том. Госпожа Руис, этого я у вас забираю и пришлю вместо него земляного, у меня есть отличный экземпляр, стрессоустойчивый…
– Не отдам! – перебила прокурор. – Меня этот устраивает, почините его!
– Госпожа Руис, поймите, это невозможно.
– Мы с вами подписали договор!
– Вот именно, госпожа, о договоре…
Иннар слышал всё это словно издалека. Он был точно не здесь – а с ней. Она была рядом, и этого было достаточно, потому что если бы она хотя бы взглянула на него, он бы, наверное, умер бы от счастья. Но вместе с тем он знал, что её здесь на самом деле нет, и звал, как мог…
– Это ещё что такое? – опешил маг, когда рычащий звук, не то урчание, не то мурлыканье прокатилось по подвалу и стихло.
– А вот так теперь всё время, – ответила Мартина, заламывая руки. – Это что-то… ну… значит?
Маг посмотрел на неё, потом на дракона. Что-то это определённо значило, но он не знал, что. И, похоже, придётся звать знакомого целителя – или прощаться с драконом, который, между прочим, обошёлся ему в кругленькую сумму и своё ещё не отработал!
– О да, госпожа, это значит, что вы нарушили седьмой пункт нашего с вами подписанного договора. Помните, какая за него полагается компенсация?
Следовало содрать с этой извращенки деньги на случай, если целитель – которому тоже придётся платить – не справится.
– Да вы помните, кто я? Я королевский прокурор! Вы в своём уме? Я вас в тюрьме сгною!
– Ну-ну, госпожа, в тюрьму, если до неё дойдёт, мы вместе сядем, у меня, знаете ли, тоже связи…
Иннар пожелал их не слышать – и звуки кончились. Осталась только она, она стала его миром, и если с ней можно увидеться лишь во сне, то он не желает просыпаться.
Позже приглашённый целитель извёл на него все свои фирменные антидепрессанты и охрип сравнивать с лежащим неподалёку водным – в похожем состоянии. Иннар ожил, но вовсе не потому, что зелья помогли, или он не хотел быть как водный дракон. Просто ему в голову пришла сумасшедшая мысль, что умирать нельзя, ведь там её уже не будет. А без неё никак, совсем, даже в смерти.
Но на водного Иннар всё равно профилактически порычал. А то лежит тут рядом, совсем уже! Пусть или подохнет – или уползает.
Огненные драконы водных инстинктивно терпеть не могли.
Иннар, 20 лет (одновременно с началом романа)
На этот раз он подготовился к смерти основательно. Смысла так жить дальше он не видел: наивная мечта найти слабого человека и управлять им развеялась года два назад, когда пришлось признать: слабаки огненных не покупают. А если даже чудом такой найдётся, то жить с ним будет ещё хуже. Раньше Иннар считал людей странными, зато сейчас не сомневался: они сумасшедшие, безжалостные злодеи, все до единого. Женщины, мужчины – неважно.
Этот мир принадлежит им, и оставаться в нём глупо. Круговорот казался вечным: новый хозяин – притирка – борьба «кто сильнее» – снова новый хозяин и так далее.
Иннар устал. Раньше его держали мысли о ней, она сияла в его снах, примиряя с реальностью. Но чем больше времени проходило, тем призрачнее становился её образ. Вскоре Иннар стал гнать его, потому что смысла цепляться за него не было. Она была дурманом, как и печать. Частью порочного круга, от которого пора бы уже избавиться.
Тогда Иннар придумал план, который не мог не сработать. Хозяин должен был сам его убить, но какой бы маг это сделал? Только полный идиот, подверженный приступам гнева. Иннар такого нашёл и смог к нему попасть. Большая удача – у него и жена оказалась такой же безмозглой и злобной. Оставалось немного подождать, уж вдвоём бы они справились.
И вот он лежит в незнакомой комнате, смотрит на незнакомый, украшенный резьбой, деревянный потолок, и не понимает, что могло пойти не так?
Сознание возвращалось медленно. Иннар смотрел на потолок – как по нему ползёт солнечный луч из открытого окна – и страдал. Почему это не может закончиться? Ему что, даже смерть не позволено выбрать самому? Даже здесь люди лишили его свободы?
Шею привычно саднило – так она ныла, когда новый хозяин ставил свою роспись на печать, заявляя на дракона права. Значит, тот тупица-маг – Иннар даже имя запоминать не стал – умудрился продать его другому волшебнику. Когда? Иннар не помнил, да это и не имело значения. Всё тонуло в разочаровании – он же всё рассчитал, где же он ошибся?
Сознание медленно возвращалось, а вместе с ним и постоянная спутница Иннара уже два года – слабость. Это было привычным. А вот ощущение уюта и комфорта – нет.
Иннар лежал на чём-то мягком, под головой было что-то мягкое и даже укрыт он был мягким. Это показалось ему настолько странным, что пару мгновений Иннар верил: он бредит.
Но потом попытался сесть и удивился ещё сильнее. Новый хозяин уложил его на диван, дал под голову подушку и укрыл одеялом. Это было настолько дико и ненормально, что могло лишь присниться.
Иннар потрогал подушку. Потом принюхался – и скатился с дивана.
Пахло ею. Всюду. Очень сильно. Она была здесь совсем недавно, её запах витал везде. Она трогала и подушку, и одеяло, и диван. И даже Иннара, хотя тут её запах слабел.
Наверное, он всё же умер, и люди не врали – рай существует. Потому что это его рай. Она здесь.
Иннар всхлипнул и, не имея сил встать, пополз туда, куда вёл запах: прочь из комнаты, в коридор, к закрытой двери.
Чтобы открыть её, пришлось встать. Голова кружилась, перед глазами плыло, руки дрожали, и дверь распахнулась лишь с третьей попытки.
Комната оказалась спальней, и там была она.
Иннар вздохнул и осел на пол прямо на пороге, жадно глядя, как солнечные лучи очерчивают её скулы, дрожат на ресницах, а волосы – светлее его чешуи – золотой волной лежат на её шее и груди, поверх одеяла.
Она спала, а он млел и грелся в её лучах, потому что она сияла куда ярче солнца.
Коснуться её казалось кощунством. Особенно сейчас – Иннар вдруг с болезненным омерзением понял, насколько он грязный и слабый.
