бурном прошлом брать и не такие твердыни. Верный Рыжий знал, что от него требуется, и ни звуком не выдавал их незримого присутствия.
Однако планы киммерийца были несколько нарушены, когда он добрался до места, где ров под стенами замка перекрывали мост и насыпь, ведущие к главным воротам, которые, что весьма удивительно, оказались широко открыты. Конан задержался, пытаясь оглядеть внутренний двор.
Вдруг из ворот торжественной церимониальной походкой вышел мальчик в нарядной ливрее, и с жезлом посланника в руке, и так, словно он точно знал, куда идти, мимо застывшей по стойке «смирно» стражи, направился прямо к убежищу Конана.
Варвар был уверен, что ничем себя не выдал, ведь за плечами были почти тридцать лет воровской и боевой практики. Тем не менее он решил не двигаться, и посмотреть, что будет. Непосредственная опасность, вроде, пока не угрожала. Мало ли куда направился посланец…
Странный мальчик между тем уверенно подошёл почти вплотную к его укрытию, поклонился по всем правилам церимониала, и, глядя на Конана сквозь ветви ничего не выражавшим, каким-то рыбьим взглядом, напыщенно-торжественным тоном произнёс:
— Хозяин замка Рэдволд, могущественный Юрденна, приветствует короля Аквилонии, знаменитого Конана! И желает лично засвидетельствовать своё почтение! Могущественный Юрденна также спрашивает, не будет ли великому Конану угодно оказать ему честь, и стать его гостем на любое время, какое ни пожелал бы король Аквилонии! Рэдволд и его хозяин полностью в распоряжении многоуважаемого и долгожданного гостя!
Равнодушным и каким-то неживым тоном выдав словно заученный текст речи, мальчик, словно автомат, снова торжественно поклонился, и замер, изредка помаргивая, и упёршись своим странным отрешённым взглядом куда-то поверх левого плеча удивлённого киммерийца.
Конан, не торопясь отвечать, напряжённо думал, хмуря чело и сердито сопя.
Похоже, несмотря на все его старания, враг давно знает, что он здесь. Так чего тянуть?
Его приглашают — он пойдёт! Противник, как видно, не лыком шит! Но и сам он тоже не подарок. Он будет начеку: не позволит себя загипнотизировать, или обмануть! У него достаточно защиты и опыта общения с магами.
— Указывай дорогу, посланец! — варвар, уверенно ступая, вывел коня из чащи.
Они прошли по мосту в ворота. Стражники, на вид не слишком-то ухоженные и подтянутые — чего Шакира-то уж точно никогда бы не допустила! — проигнорировали вступление под своды башни с воротами как мальчика, так и Конана с Рыжим.
Посланец всё так же неспешно, торжественно и уверенно двигался прямо к центральной части замка, где, как помнил варвар, находились парадные залы для торжественных приёмов, балов и обедов. Судя по отсутствию изменений или переделок во внутреннем дворе замка, планировка мага устраивала, и он оставил всё, как было.
Загрохотали цепи и заскрипели створки: это стража поднимала подъёмный мост, закрывая ворота и отрезая замок от мира. Конан даже не взглянул туда — зачем, если он всё решил?
Передав коня заботам подошедших конюхов, таких же «замороженных», киммериец проследовал за мальчиком внутрь, через ряд величественных покоев в пышном убранстве, которым, впрочем, как сразу заметил его намётанный глаз, не помешала бы капитальная уборка — вновь чувствовалось отсутствие заботливой женской руки — и был подведён к высоченным резным дверям тронного зала. Мальчик, войдя первым, низко и вычурно поклонился трону, и звучно объявил:
— Его Величество Конан, высокочтимый король Аквилонии! — после чего, не поворачиваясь к трону спиной, отступил вбок и назад.
Конан без лишних церемоний и разговоров прошёл в длинный зал, в дальнем конце которого располагался великолепно отделанный трон на невысоком постаменте — всего в три ступеньки. Застывшие в разных местах зала пышно одетые мужчины и женщины не сдвинулись со своих мест при его появлении, и лишь провожали его глазами. Рыбий взгляд и подзапущенный вид величественных в своё время придворных своей соседки варвара уже не удивил.
Проходя мимо их помятых костюмов и замызганных платьев, он всё же подумал, что то, как маг относится к ним, говорит о желании унизить, втоптать в грязь, отомстить за какие-то прошлые обиды всем, кто выше по социальной лестнице. Вот и ясны по крайней мере две черты характера нового хозяина Рэдволда — подлость и мстительность. И главный вывод: сам маг явно происходит не из сливок общества — иначе он понимал бы тот элементарный факт, что тем самым роняет престиж двора и королевства…
Стало быть — и свой.
Поскольку никто и не пытался его удержать, киммериец приблизился к трону на пять-шесть шагов, прежде чем сидящий на троне разлепил скривлённые в удовлетворённо-презрительной ухмылке губы, и неожиданно весело сказал:
— Приветствую тебя, Конан из Киммерии, ныне могущественный властитель Аквилонии, смелый воин и мудрый правитель! Я действительно рад тебя видеть! Эй, вы там… — небрежный жест рукой, — свободны на сегодня!
Судя по шороху платьев и стуку каблуков, все ринулись прочь. Конан даже не оглянулся. Буравя взглядом странное лицо перед ним, он произнёс:
— Хотелось бы ответить тебе тем же, Юрденна. — он подчёркнуто выделил отсутствие у врага почётного титула, зная, что тем самым разжигает в том злость, и, следовательно, делает менее осторожным, — Но, боюсь, после того, что я услышал о тебе и твоих делах, наша встреча ничего хорошего тебе не сулит! — предпринимать что-либо, однако, Конан не спешил.
С чувством безотчётной брезгливости он рассматривал казавшееся, однако, вполне человеческим, вроде бы даже довольное его грубым тоном и недвусмысленной угрозой, лицо существа, словно чудовищный краб, или паук, развалившегося на явно великоватом для него символе королевской власти.
Несмотря на то, что у того было всего четыре конечности, Конана не оставляло ощущение, что их гораздо больше… И они всё время шевелятся — готовые напасть, оплести, разорвать…
Перед ним сидел карлик. Старый, омерзительно сморщенный карлик с огромной головой на непропорционально тонкой шее. Размером с ней — с головой — мог бы поспорить только его же горб. И Конана этот маленький уродец явно не боялся.
— Ага, значит, Шакира с дочуркой уже просветили тебя! — довольно закудахтал чародей, потирая крохотные ладошки, — Это прекрасно! Сбережёт нам массу времени. Ведь я, честно говоря, ожидал тебя к ужину, и мои повара постарались от души!
— Я не собираюсь гостить у тебя, или тем более, ужинать с тобой! — рявкнул рассвирепевший Конан, со злостью и сожалением думая, что из него, похоже, пытаются сделать идиота, и, к сожалению, кажется, встреча с Лианой, а затем и её матерью, была лишь искусно подстроенной ловушкой. В которую он попался, словно юный и наивный простак-справедливоборец!
— Да нет же, уверяю тебя, мой дорогой гость — сердишься ты напрасно! — словно отвечая на эти его мысли,
