Да и пусть ноет. Это всего лишь орган. Мышца. Разве она может испытать тоску, печаль? Разве мышца может страдать?
Сегодня опять льет дождь. Барабанит по стеклам. По карнизу.
Смотрю на эти капли. Пытаюсь стереть их рукой, но они по ту сторону окна.
– Я пирог принесла, – говорит мама, приближаясь ко мне.
Я вожу пальцем по стеклу. Рисую буквы. Сами собой они складываются в одно единственное имя. Это имя ранит меня. Все еще ранит. И я не знаю, как быть с этим. Совсем не знаю.
– Спасибо, мам, – шепчу я, взмахиваю рукой, стираю написанное ладонью. – Я не голодна. Потом поем.
– Когда? Через месяц? – фыркает мама, обнимает меня за плечи. – Ты очень похудела, девочка моя. Одежда висит, как на швабре. Хочешь, купим новые вещички?
– Оверсайз нынче в моде, ма, – возражаю я.
Вчера Полинка притащила полный пакет новых шмоток. Мне ничего не нужно. Но отказать подруге я не смогла. Пришлось брать. А пакет так и лежит в шкафу, не разобранный.
Я теряю себя. Я это чувствую. Время словно течет сквозь пальцы. Минута за минутой. Мне кажется, что эта пытка будет длиться вечность. Но больше всего мне страшно от того, что я все выдумала. Это для меня Федя Белый – любимый мужчина, без которого не живу.
А для него? Кто я для него? Кто? Если он вдруг испарился, точно и не было его никогда.
Почему он исчез? Из-за разговора с моим отцом? Из-за меня? Или у него есть личные проблемы? Полина не говорила, чтобы у Славы с Федором были недопонимания. Белый просто испарился. И не звонит мне. Хотя, номер он запомнил.
– А хочешь, уедем куда-нибудь? Отдохнем, развеемся, – с энтузиазмом предлагает мама, – нет, ну правда! Мы ведь не были нигде в этом году.
– Не хочу, мам, – качаю головой.
Во мне все еще тлеет уголек надежды. Вдруг Федор вернется, а меня нет в городе? Но этот уголек заливает дождь. И я принимаю решение.
– А, хотя, да, – киваю я вдруг, – сессию закрою дистанционно. Но только, мам, я одна поеду. Хорошо?
– Отцу не понравится, – осторожно говорит мама.
– А мне не понравилось кое-что другое, – усмехаюсь я, намекая на бесцеремонное вмешательство папы в мои отношения с Белым.
– И куда ты хочешь поехать? На острова? На море? В горы? – перечисляет мама, а я отрицательно качаю головой.
Подхожу к ноутбуку. Включаю его. Жду, когда загрузится браузер.
У меня нет определенной точки. Нет цели. Есть только желание оказаться в другом месте. Не в этом городе.
В поисковую строку ввожу фразу: «День города».
Поворачиваю экран так, чтобы увидела мама.
– Ну вот, сюда и поеду, – улыбаюсь я.
Неизвестный мне городок на побережье. Не курорт. Самая настоящая провинция. Но завтра именно там проходят празднования со дня основания. Более того, если верить путеводителю, будет еще и фестиваль калача. Любопытное мероприятие. Уже хочу туда.
Мама улавливает мой сарказм. Но не спорит.
Онлайн заказываю билеты. Только поездом, самолетов в том направлении нет.
Это даже хорошо. Будет время насладиться поездкой. Иных планов у меня нет.
В объемный рюкзак запихиваю немного вещей, теплую куртку беру с собой. Мама попутно впихивает в карман еще и перчатки. Свежий, еще теплый пирог так же оказывается в недрах моего багажа.
Зарядка от телефона, паспорт, наличные и карточка. Вроде бы, ничего не забыла. Ах, да, ноутбук еще. Без него сложно сдать сессию.
Мама настаивает проводить меня. На перроне крепко обнимаю ее за плечи. Целую в щеку.
– Мне это очень нужно, мам, – говорю я, улыбаясь, обещаю: – Я буду звонить.
– Каждый день! – выдвигает условие мама. – Иначе подадим в розыск.
– Хорошо, – соглашаюсь я.
Мама кивает. Взмахивает на прощание рукой. Шлю ей воздушный поцелуй и захожу в вагон.
Ночной поезд уносит меня за сотню километров от города, в котором я родилась, выросла, влюбилась. В котором я устала плакать и ждать.
***
– Федя! Ужин стынет!
Голос матери настигает Белого на веранде. Работы в доме полно. Но крыша, стены, полы – все готово. Строители заканчивают с баней, гаражом и беседкой.
Высокие ворота и забор закрывают особняк со стороны дороги. А по периметру высажены молодые деревца.
Ну вот, Федя, дом построил, дерево посадил. Дальше что?
Белый трет шею. Устал за день, как собака. И это отлично. Возможно, ночью выспится. А не будет маяться без сна.
Матушка накрывает на стол. Федя моет руки. Замечает, что мать слишком часто выглядывает в окно.
Белый хмурится.
– Не надо, мам, – говорит он, занимая свое место.
– Феденька, а я что? Негоже мужику в твоем возрасте бобылем ходить! – вздыхаем мать. – Вся деревня косо смотрит. Такой дом отгрохал, а жены нет. Для кого тогда?
– Для себя! – срывается он и встает.
Аппетит пропадает. Есть не хочется. Нихрена не охота. Выть хочется, рычать. Кричать. Этого хоть отбавляй.
В окно Федя видит, как через калитку входит женщина. Он знает ее. Продавщица из местного «супер-пупер-маркета».
– Дверь захлопни! – мотает Белый головой и уходит вглубь дома.
Нет, он не выгоняет мать на улицу. У нее свой дом. Прекрасный, с новым ремонтом и ухоженным участком. Просто конкретно здесь никто не нужен Феде.
Вернее, нужна та, которая недоступна для него. Недосягаема, как луна, звезды, как все планеты солнечной системы.
Белый устало оседает в кресло. В ноги упирается комок шерсти на четырех мелких лапах. Федя усмехается.
– Что-то ты ни хрена не растешь, – сетует Федя, глядя на щенка.
По всем документам – кавказец. Но пока что это просто комок шерсти. А Белому нужен огромный и жутки пес, чтобы никто не лез в его дом и в жизнь без спроса.
Щенок толкается Белому мордой в ладонь. Кабель все еще бродит без имени. Федя пока не знает, как назвать питомца. Поэтому он просто Пес. А когда ссытся в Федин башмак, тогда «Сукапёс».
***
– Девушка, ну что ж вы не выходите? – тормошит меня за плечо проводница. – Ваша остановка.
Сонно моргаю. Удивительно, но размеренный стук колес укачивает меня, позволяет провалиться в чуткий сон.
Я вскакиваю с сиденья. В окна колотит проливной дождь и перрона совсем не видно.
Торопливо собираю свои вещи, стараюсь ничего не забыть.
Из вагона я выскакиваю, когда поезд уже начинает трогаться. Проводница недовольно закрывает дверь. И я остаюсь одна.
Странно. Ведь я планировала попасть в небольшой городок, а оказываюсь на безлюдном вокзале.
Сверяюсь с данными в билете. Нет, все верно. Населенный пункт, время прибытия.
Но что-то все равно не сходится.
Решительно ухожу с перрона, пересекаю небольшой холл и останавливаюсь перед окошком с надписью «Касса».
Закрыто, и даже света нет. Вообще создается впечатление, что в этом здании нет ни души.
– Выход там! – слышу сонный голос за спиной. – Чего застыла?
Оборачиваюсь. На меня смотрит старичок в мятой форме то ли дворника, то ли охранника.
Вежливо уточняю, где можно поймать такси.
– Чего? Тут отродясь такого не было, – смеется дедушка.
Я торопливо лезу в карман за телефоном.
– Ну как же..., – возражаю я, – Вот, смотрите! Завтра, ой, то есть уже сегодня, будут отмечать день города.
Я поворачиваю телефон экраном к сторожу. Старик рассматривает картинку. Смеется. Хлопает себя по карманам. Вынимает сигареты и спички.
– Ага, – кивает он, – это вам в областной центр надо. Там есть такой город. А у нас тут деревня. Называемся мы так же. Путают, бывает.
– И что теперь...? – ошарашенно слушаю старика. – Когда обратный поезд?
– Так скоро, – улыбается старик. – Через день.
– Через день? – эхом повторяю я.
– Но быстрее будет на автобусе, – сообщает незнакомец. – Только тебе надо на остановку, ближе к трассе. Там много рейсов. К нам не заходят междугородние.
