Подсознательно Федя выискивает в толпе знакомое лицо. Не раз и не два проезжает мимо кафешки, где Косой переломал ладошку малышке. Наведывался даже в тот ресторан, где они с девочкой так и не поужинали.
– Федя, все в порядке? – этот вопрос, будто сговорившись, попеременно задают Славик и Полина Владиславовна.
Ответа у Белого нет. В порядке он, млять. В охуенном порядке.
В какой-то момент он срывается, мчит в деревню к матушке.
Родные края. Он здесь родился. Здесь дышится легче, вдали от суетного города.
Но на этот раз, не спасает. Не дышится. Не легче.
Прежде у Феди была мечта. Построить дом на берегу реки. Земля куплена, оформлена. Проект утвержден год назад. Бывает, пару дней в месяц Федя торчит на стройке сам. Физические нагрузки помогают разгрузить голову.
А в этот раз – все не то. Не тянет Федю махать молотком и забивать гвозди. И пейзаж совсем не тот. Тяготит все. Раздражает.
Федю неистово тянет в город. Утром он просыпается с мыслью, что надо ехать. Просто надо, и все. Логичного объяснения нет. И Белый садится в тачку и мчит.
Он задыхается от того, что ничего не может изменить. Не дадут ему найти девочку. И никакие предлоги не нужны. Просто не позволят и на метр ближе подойти.
Они сам не дал бы, окажись на месте Мухтара.
Зачем такому ангелу, как малая, Федя Белый? Ответ один: нахрен он ей не упирался.
Но с резью меж ребрами бороться все сложнее. Белый физически чувствует, как со скрипом едет крыша. Подыхает он.
Если разобраться, не было ведь ничего. Нет ничего. И не будет. Подумаешь, пару раз столкнулись. Не говорили ведь толком. Она к нему на «Вы». А он к ней – по имени отчеству, потому что ближе нельзя.
Внедорожник мчит по трассе, сворачивает на заправку. Самое время, чтобы залить в бак топлива, потому что после может и не оказаться свободного времени. Слава уже выдал пару распоряжений, надо выполнять.
Белый стоит в очереди. Слушает голосовые сообщения. Соображает, по какому делу помчит в первую очередь.
Ее голос ему чудится. Допрыгался, Белый. Поймал все ж глюк.
И далеко не сразу Федор понимает, что нужно обернуться.
Хорошо, что слева прилавок. Получается вцепиться пальцами в металлическую полку.
Черт, девочка, как ты здесь...?
Говорить не может. Все слова забываются. Только ее имя разливается сладостью во рту.
А сейчас она сидит в его машине. Как чумной, смотрит прямо перед собой. И ничерта не видит. Хорошо, на тачке вкруговую понатыкано датчиков. Федя хоть сможет понять, если появится угроза столкновения с попутными автомобилями.
На спидометре цифра не поднимается выше сорока. Федя и сам охреневает от такой скорости. Зато он выигрывает время наедине с девочкой.
Рука все же срывается. Ползет к острой коленке, на которой лежит тонкая ладошка.
Белый не дышит, когда длинные пальцы расправляются и с готовностью обхватывают его руку.
– Вы мне ведь позвоните, Федор Львович? – тихий вопрос отрывает Федю от бездумного разглядывания полупустой трассы.
Белый поворачивает голову. Сталкивается с карим взором волшебных глаз. Ловит немой укор и надежду.
Ждала? Его? Белого?
Он не верит в реальность. Кажется, что это его больная фантазия расшалилась.
Что видит малышка в его глазах? Что ты видишь во мне, родная?
Федя тянет хрупкую ладошку на себя. Жадно целует тыльную сторону.
Сладкий аромат дурманит, шибает прямо в голову. Эта девочка – не его наказание. Она – его наркотик. И вряд ли Белый когда-нибудь «слезет» с него.
Надия подсказывает, куда ехать, где свернуть, какой поворот не пропустить.
Федя молча слушает ее голос. А руку не выпускает. Потому что знает, он сдохнет без этих хрупких пальчиков. Он держится за них, как за соломинку. И тонет. Уже утонул.
Мозгом Белый понимает, что Варгинов не обрадуется внезапному появлению Феди на собственной территории. И даже то, что Белый помогает Сюзанне Эдуардовне, не прокатит. По большому счету, Федя мог бы вызвать эвакуатор. Да Варгинова и сама могла это сделать. Но нет, Белый буксирует кабриолет мамы Надии до самого дома.
Охранник пропускает их за ворота, на частную территорию. Белый усмехается, понимая, что мужик уже докладывает начальству о появлении гостей.
Федя помогает девочке выйти из машины. Все-таки джип у Белого громадный, а Надия – невысокого роста.
С жадностью Белый впитывает то единственное касание хрупкой ладони к самому центру груди. Девочка держится за него, пока он ставит ее на землю.
Не отпускает рук. Больше положенного держит. Не позволяя лишнего, но и не отстраняясь.
Запрокинув голову, малышка смотрит на него. Тень от кепки падает на ее лицо. А взгляд горит, изучает его, будто рентгеном просвечивает.
Что ты видишь в моих глаза, родная? Видишь, как тону? Как подыхаю?
Второе, более запретное и непозволительное прикосновение.
Федя просто проводит костяшками пальцев по румяной щеке. Мимолетно. Но касание обжигает.
И шелковую прядь заправляет за ушко.
Тянет наплевать на все. Посадить девочку в салон и свалить отсюда к чертям. Белый знает, что вполне реально провернуть такой фокус.
А дальше что? Пойдет она за ним и в огонь, и в воду? Она же учится. Профессию получает. У нее свой мир. Друзья-подруги. Семья.
А Белый что?
У нее все впереди. Вся жизнь. А у него... У Белого нет прав на нее. Нельзя ему с ней.
Все, Федя. Подержал за ручку. Вдохнул. Воскрес. Отпускай. Не дыши.
Белый трясет головой, точно дворовой пес. Позади, за спиной, слышны мужские голоса. Среди них – громче всех Мухтар Варгинов.
Федя усмехается. Видит, как тонкие пальцы комкают футболку на его груди.
Но пальцы нужно разжать.
– Беги в дом, – глухо говорит Белый и отступает.
Ладони горят от касаний. От ощущения шелка волос. От теплого дыхания ноет каждая мышца.
– Папа, ну так же нельзя! – резко выкрикивает Надия, пытается выйти вперед, а Федя снимает кепку с лысой башки.
– Все в порядке, – кивает он, не сводя с нее жадных глаз, повторяет: – Беги.
Хочет добавить «родная», но вовремя осекается.
– Заходи в дом, раз приехал, Федя, – цепляет взглядом Варгинов.
За спиной Мухтара Белый видит пару братков. Впрочем, Федя не стал бы усугублять конфликт. Да и сам он персона вполне видная.
Отказываться от приглашения нельзя. Потому Белый идет вслед за отцом Надии, убрав руки в карманы.
Вообще, нелепо он себя сейчас чувствует в «свободной» форме. Пиджак и галстук добавляют Белому солидности. А тут как-то все наперекосяк.
Федю провожают до двери. Просторная гостиная на первом этаже. У Варгиновых небольшой особняк, но уютный. Видно, что семья живет дружно. На стенах и на полках фотографии в рамках.
Белый успевает выхватить взглядом два снимка с темноволосой малышкой в ярком платье в горох. Понимает, что узнает в этом ребенке Надию. Очков нет на остреньком носике, значит, зрение у малышки испортилось уже позже.
Эти мысли помогают Феде собраться. Разговор будет сложным. Или простым, как угол дома.
Феде указывают на диван. Но он остается на ногах. Так гораздо надежнее, и потом, через окно, ведущее в сад, Белому все видно.
Там в центре, стоит беседка. Сюзанна Эдуардовна накрывает на стол, ей помогают Алина и Надия. Между ними бегает четырехлетняя внучка Мухтара.
В саду появляются новые лица. Федор узнает сына Мухтара – Шамиля. А рядом с пацаном какой-то сморчок. Федя прежде не видел этого гостя.
– Давай, Федор Львович, начистоту, – в лоб говорит Варгинов, протягивая ему наполовину заполненный бокал.
Белый берет стакан в руку, не пьет, ждет разговора.
– Мне очень не нравится, как разворачивается ситуация, Белый, – продолжает Мухтар Маратович, – моя младшая дочь неискушенная. Она не бегала на свидания. Не встречалась с пацанами в школе. Интересуется только учебой. Мы с Сюзанной хотим счастья нашим детям. Безопасности. Стабильности.
Варгинов замолкает. И Федор не многословен. Он вновь смотрит в окно.
