Джесси вздыхает и опускает подбородок мне на макушку.
— Зачем? — хрипит он, целуя меня в голову. — Я не понимаю.
Если бы я могла говорить, то бросила бы ответ прямо ему в лицо. Почему именно?
— Ава, мне нужно осмотреть твою спину. — Он снова делает движение, и меня пронзает боль. Зажмуриваюсь, чувствуя сухость в глазах, и позволяю себя передвинуть, пока не выпрямляюсь у него на коленях.
Сила гравитации ударяет в живот, меня сотрясают спазмы, желудок судорожно сжимается, тело дергается, что только еще больше усиливает боль. Я сгибаюсь пополам у него на коленях.
— О Боже!
Джесси инстинктивно кладет руку мне на спину, чтобы успокоить, пока мой желудок решает, осталось ли во мне что-нибудь, от чего можно избавиться. Обжигающее прикосновение его ладони заставляет меня с криком рвануться вперед, и мой желудок решает, что, да, в нем еще что-то осталось.
Меня рвет прямо на пол.
— Черт! Ава, прости. Ох, бл*дь! — Джесси отводит с моего лица волосы и осторожно двигается, чтобы получить ко мне лучший доступ. — Бл*дь! Бл*дь, бл*дь, бл*дь. Ава, что ты натворила?
Шок в его голосе говорит мне, что он только что рассмотрел мою спину. Должно быть, выглядит так же плохо, как и ощущается. Я отчаянно пытаюсь справиться с рвотными позывами и уменьшить боль.
— Сейчас я тебя передвину, хорошо? — Он хватает меня под мышки и встает. Я кричу. — Я не могу поднять тебя, не прикоснувшись.
Бормоча проклятия, он пытается подтащить меня к другому дивану, не задев мою спину.
Ноги у меня все еще дрожат. Я бы не удивилась, если бы он никогда больше не захотел меня видеть из-за того, что я такая слабачка. Вручив Стиву хлыст, я и не представляла, что все будет так, но мы ничего не обсудили. Кроме моей просьбы не вступать со мной в физический контакт и сделать все жестко, я ничего не сказала. Я практически дала ему полную свободу действий.
— Ложись на живот. — Джесси опускает меня на диван на живот, и я подкладываю руки под голову в качестве подушки. — Ава, я не могу поверить, что ты это сделала.
Он опускается на колени у дивана и придвигает стеклянную миску с водой и бутылочку с фиолетовой жидкостью. Добавив жидкость в воду, берет моток ваты, отрывает немного, прежде чем окунуть ее в раствор и отжать излишки.
— Детка, будет больно. Я буду нежен, хорошо? — Его лицо оказывается в поле моего зрения, и я с некоторым усилием поднимаю глаза, обнаруживая полные муки зеленые омуты.
Тупо смотрю на него, мышцы отказываются работать.
— Я безумно на тебя зол, — тихо говорит он. Опускает губы к моим и нежно целует, и впервые мне не нужно бороться со своей ответной реакцией, и не потому, что не хочу этого поцелуя.
Джесси качает головой, возвращая свое внимание к моей спине, и я тяжело, страдальчески вздыхаю, когда он осторожно растегивает лифчик, опуская бретельки в стороны. Затем я чувствую, как мягкая вата скользит по коже. Такое ощущение, будто он ведет по спине колючей проволокой. Я всхлипываю.
— Прости, — выпаливает он. — Прости.
Зарывшись лицом в руки, стискиваю зубы при каждом болезненном касании, когда Джесси пытается нанести на спину раствор, несколько раз вновь смачивая вату в теплой воде. При каждом моем вздрагивании он ругается.
Когда я слышу, как миска со звоном опускается на стол, с благодарностью выдыхаю. Снова поворачиваю голову вбок и вижу, что вода с фиолетовым оттенком теперь окрашена в красный цвет, а внутри плавают использованные ватные шарики, впитывая жидкость. Джесси встает и быстро возвращается с бутылкой воды.
Он присаживается передо мной на корточки.
— Ты можешь сесть?
Я киваю и начинаю болезненный процесс подъема в сидячее положение, а Джесси хлопочет вокруг меня и ругается. Лифчик падает мне на колени, и я нерешительно пытаюсь натянуть его обратно на грудь.
— Оставь. — Он отталкивает мои руки и вкладывает в них бутылку с водой. — Открой рот, — тихо приказывает он. Подчиняюсь без раздумий, открываю рот и принимаю две таблетки, которые он кладет мне на язык. — Пей.
Я подношу бутылку ко рту, и мне кажется, что она сделана из железа. Он поддерживает ее под донышко, чтобы облегчить вес, и я с радостью набираю в рот ледяную воду. Джесси подходит к столу и хватает ключи, телефон и футболку. Засовывает их в разные карманы, затем натянув футболку через голову и вниз по телу, возвращается ко мне. У него что, не болит спина? Неужели я веду себя как ребенок?
Джесси берет со спинки дивана мою одежду и садится передо мной на корточки.
— Я отвезу тебя домой.
Он растягивает джинсы у моих ног, похлопывая меня по лодыжке, и я по очереди просовываю ноги в штанины, прежде чем он помогает мне подняться и подтягивает джинсы вверх.
Слегка нахмурившись, он переводит взгляд с футболки на мою обнаженную грудь, затем снова на меня. При мысли о том, что что-то коснется кожи, меня снова тошнит, но я не могу выйти отсюда и появиться в «Луссо» топлесс.
— Может, попробуем? — Он стягивает болтающийся лифчик с моих рук и растягивает ворот футболки, прежде чем просунуть в него мою голову.
Пока Джесси держит футболку, я начинаю поднимать руки, но от усилий и болезненных уколов глаза начинают застилать слезы. Я отчаянно качаю головой. Слишком больно.
— Ава, я не знаю, что делать. — Он оставляет футболку в покое. — Я не могу позволить тебе выйти туда без ничего. — Он наклоняется и смотрит на меня. — Пожалуйста, не плачь. — Целует меня в лоб, и по моему лицу текут слезы. — Ох, к черту все! — Он стягивает футболку через мою голову и бросает ее на диван. — Иди сюда.
Он наклоняется, подхватывает меня одой рукой под зад и приподнимает.
— Обхвати меня ногами за талию и обними за шею. Осторожно. — Медленно и аккуратно делаю то, что мне говорят. — Ничего?
Я киваю ему в плечо и обвиваю лодыжками его спину. Чувствую, как он перекидывает мои волосы через плечо и кладет ладонь мне на затылок, обнимая так крепко, как только может, не причиняя дополнительной боли. Я прижимаюсь сиськами к его груди, моя спина полностью обнажена, но мне все равно. Он шагает к двери, отпуская мой затылок, чтобы ее открыть, а затем возвращает руку обратно.
— Детка, все в порядке? — спрашивает он, проходя по коридору в летнюю комнату.
Я киваю ему в шею. Я далеко не в порядке. Такое чувство, будто я обгорела на солнце, и кожа облезла до мяса.
— Джон! — кричит Джесси. Следуют шокированные охи, звучащие более потрясенно, чем когда меня несли в кабинет.
— Как девочка? — Низкий голос Джона раздается совсем рядом.
— А ты, блядь, не видишь? Принеси хлопчатобумажную простыню из прачечной.
Джон ничего не отвечает.
— Джесси, я могу что-нибудь сделать?
Слышу цокот каблуков по полу летней гостиной и полный тревоги женский голос, когда его обладательница пытается не отстать от Джесси.
— Нет, Наташа, — резко отвечает он.
Даже не могу собраться с силами, чтобы поднять голову и бросить на нее уничижительный взгляд. Может ли она что-нибудь сделать? Что? Например, снова его трахнуть?
— Ава? — доносится до моих ушей рассерженный голос Кейт. — Ох, гребаный ад. Что ты наделала, глупая корова!
— Я увожу ее домой. — Джесси не останавливается, даже перед Кейт. — С ней все в порядке, я тебе позвоню.
— Джесси, у нее кровь!
— Я знаю, Кейт. Я, бл*дь, знаю! — Чувствую, как его грудь поднимается подо мной. — Я позвоню тебе, — успокаивает он, и я больше не слышу Кейт, но слышу, как ее утешает Сэм, в его обычно веселом голосе слышится беспокойство.
Я знаю, что мы приближаемся к фойе, потому что спину начинает медленно овевать прохладный воздух. Приятное ощущение.
— Джесси, дружище, я не знал.
Когда до моих ушей доносится голос Стива, Джесси резко останавливается, и наступает тишина, вся взволнованная болтовня прекращается. Я сжимаю тело Джесси так сильно, как только могу, и он утыкается носом мне в шею.
— Стив, скажи спасибо всем святым, мать твою, что у меня на руках моя девочка, потому что иначе, уборщики соскребали бы твои останки с пола весь гребаный год. — Голос Джесси источает яд, его сердце бешено колотится.
