— Где мой телефон? — спрашиваю я у не отступающего от меня ни на шаг Джесси.
— Заряжается в моем кабинете.
Я удивлена, что он добровольно поделился этой информацией.
— Спасибо.
Беру сумочку и иду к двери, но отпрыгиваю назад, когда Джесси встает передо мной, преграждая путь.
— Давай поговорим. — Он выплевывает слова, словно они забили ему рот. — Пожалуйста, не уходи. Я буду говорить.
— Ты хочешь поговорить?
Он смущенно пожимает плечами.
— Ну, я не могу устроить тебе вразумляющий трах, так что, полагаю, мне придется использовать для этого слова, — ворчит он.
— Джесси, это общепринятый способ решения проблем.
— Да, но мой способ гораздо веселее. — Он одаривает меня плутоватой ухмылкой, и я изо всех сил стараюсь сдержать подрагивающие уголки губ. Мне нужно быть серьезной. Он берет меня за руку и приближается ко мне. — Ава, мне никогда и никому не приходилось рассказывать о своей жизни. Это не то, о чем мне нравится говорить.
— Я не выйду замуж за того, кто отказывается открыться. Продолжишь утаивать информацию, и мы окажемся в огромной неразберихе.
— Я ничего тебе не рассказывал, потому что боялся, что ты убежишь.
— Джесси, я узнала нечто довольно шокирующее, и все еще здесь.
— Знаю, — вздыхает он. — Ава, ты знаешь обо мне больше, чем любая другая живая душа. Я никогда ни с кем не был близок, не так, как с тобой. Ты не склонен увлекаться разговорами и историями из жизни, когда просто с кем-то трахаешься.
Я вздрагиваю при воспоминании о его баловстве, закончившемся совсем недавно.
— Не говори таких вещей, — предупреждаю я.
Он тянет меня к кровати.
— Сядь, — приказывает он, потянув меня вниз. Делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. — В последний раз, когда я видел родителей, все прошло не особенно хорошо. Сестра, проявив долю коварства, устроила нам встречу. Отец критиковал, мама расстраивалась, а я сильно напился, так что можешь себе представить, чем это закончилось.
О? Пьяный Джесси? Не завидую тем, кому приходилось терпеть оскорбления от пьяного Джесси.
— Значит, твоя сестра явно хочет, чтобы ты загладил свою вину. — Мой голос тих, но полон надежды.
— Амалия немного упрямая, — вздыхает он, и я смеюсь про себя. Что брат, что сестра! — Она не может принять столько событий, столько резких слов, сказанных за эти годы. — Он смотрит на меня, и я вижу в его глазах боль. — Ава, такое невозможно исправить.
— Но они же твои родители. — Я не могу представить свою жизнь без мамы и папы. — Ты их сын.
Он одаривает меня полуулыбкой, которая говорит, что я просто не понимаю, и это нормально, потому что я, правда, не понимаю. Исправить можно все.
Джесси вздыхает.
— Это приглашение пришло только потому, что сестра отправила его за спиной родителей. Они не хотят, чтобы я был там. Их адрес был затерт и заменен адресом Амалии.
— Но Амалия, очевидно, хочет, чтобы ты был там. Разве ты не хочешь увидеть, как она выходит замуж?
— Я бы с удовольствием посмотрел, как моя младшая сестра выходит замуж, но я также не хочу, чтобы ее свадьба была испорчена. Если я пойду, все закончится только одним. Поверь мне.
— Что произошло, что все обернулось таким образом?
Его плечи опускаются, и он начинает водить большими пальцами по моим рукам. Вижу, это для него больно, что еще больше меня расстраивает, потому что показывает, что ему не все равно.
— Ты уже знаешь, что после смерти Кармайкл оставил «Поместье» мне. Конечно, когда я говорил тебе об этом, ты думала, что это отель.
Он поднимает брови в полу удивленном выражении. Я закатываю глаза. Ладно, я была слепа, как летучая мышь. Хочу заметить, что это по его вине я ходила совершенно безразличная ко всему, но сдерживаюсь. Позволяю ему продолжить.
— Ситуация уже была напряженной после того, как они переехали в Испанию, и я решил остаться с Кармайклом. Мне было восемнадцать, я жил в «Поместье» и понимаю, что это был худший кошмар любого родителя. — Он слегка смеется. Я тоже могу себе это представить. — Я скатился до образа жизни плейбоя, а после смерти Кармайкла упал еще ниже. Если бы не Джон, то, вероятно, «Поместья» бы уже не было. Он практически управлял им, в то время как я упивался алкоголем и женщинами.
— О, — шепчу я. Упивался? Я предпочитаю «баловался».
— Все нормализовалось, но родители выдвинули мне ультиматум: «Поместье» или они. Я выбрал «Поместье». Я не мог продать его, ведь Кармайкл был моим героем, — с полной определенностью заканчивает он свою маленькую речь.
— Твои родители знали, что ты продолжаешь... — Я прочищаю пересохшее горло. — Ну, свой образ жизни.
Я не в силах произнести этого вслух. Меня тошнит.
— Да, и предрекали исход, так что, как видишь, оказались правы, и никогда не давали мне забыть об этом. Признаю, я вел довольно мерзкий образ жизни. Кармайкл был паршивой овцой в семье. Никто с ним не разговаривал, и семья отреклась от него. Они его стыдились, а потом он умер, и место паршивой овцы занял я. Родители стыдятся меня. Вот и весь рассказ.
Я отшатываюсь от последней части.
— Им не должно быть за тебя стыдно. — Это меня немного бесит.
— Но так и есть. — Джесси пожимает плечами.
— Значит, ты давно знаешь Джона? Если он помогал управлять «Поместьем» с первых дней, то речь идет о шестнадцати годах.
— Да, давно. — он нежно улыбается. — Он был большим другом Кармайкла.
— Сколько ему лет?
Он поднимает глаза и хмурится.
— Думаю, около пятидесяти.
— Ну, а сколько лет было Кармайклу?
— Когда он умер? Тридцать один.
— Такой молодой? — выпаливаю я. Мне представлялся загорелый, скользкий тип с длинными, седыми волосами.
Он смеется над моим ошеломленным лицом.
— Между моим отцом и Кармайклом разница в десять лет. Он был запоздалой идеей моих бабушки и дедушки.
— О, — я быстро подсчитываю в уме. — Значит, разница в возрасте между тобой и Кармайклом тоже десять лет.
— Он был больше похож на брата.
— Как он умер? — Наверное, сейчас я испытываю свою удачу, но я заинтригована. У меня начинает выстраиваться картина истории Джесси, и теперь я как собака с костью.
Печаль омывает лицо Джесси.
— В автомобильной аварии.
— О, — шепчу я, но затем меня осеняет осознание. Мой взгляд скользит вниз по его животу и задерживается на том месте, где, как я знаю, должен быть шрам. Джесси был в машине с Кармайклом. О Боже. Все те разы, когда я выпытывала у него и приставала по этому поводу, он говорил, что для него это слишком болезненная тема, и это действительно так. Пазл Джесси из миллиона кусочков начинает складываться воедино. Его мама и папа переехали в другую страну, он ехать отказался, потому что хотел остаться с дядей, который больше походил на брата — часть про распутный образ жизни я проигнорирую — а затем, три года спустя, он потерял Кармайкла в трагическом несчастном случае, который тоже нанес ему серьезные травмы. Неудивительно, что после этого он все глубже погружался в пучину алкоголя и секса. Теперь все обретает смысл. Я чувствую себя так, словно с моих плеч только что свалился огромный груз. Конечно, есть причина тому, почему он такой, какой есть.
— Не ходи на работу. — Он осторожно сажает меня к себе на колени и тычется носом в мой нос. — Останься дома и позволь мне любить тебя. Сегодня вечером я хочу пригласить тебя на ужин. Я должен уделить тебе немного особенного времени.
Я таю на нем всем телом. Новые знания в сочетании с его разумностью не позволяют мне ответить «нет».
— Завтра я возвращаюсь на работу, — говорю уверенно. Мне нужно разобраться с некоторыми серьезными проблемами. А именно… с Микаэлем Ван дер Хаусом. Даже представить себе не могу, что скажет Патрик.
— Хорошо. — Он закатывает глаза. — Ладно, я собираюсь на пробежку, чтобы немного облегчить давление, причиной которого стала моя вызывающая искусительница, а затем мы весь день будем обниматься, а вечером сходим куда-нибудь поужинать. Договорились?
