И я умру еще миллионом смертей.
И еще миллион, когда Хейден позволит Лив «выиграть» ее вбрасывание.
Задание четвертое: два на два на пятиминутную «игру».
Единственное правило — фигуристка должна либо ассистировать воротам, либо забивать сама. Я не знаю, сколько еще я могу выдержать.
Пока все собираются, Хейден подъезжает ко мне.
— Эй, Элис, могу я дать тебе совет?
— Нет, — автоматически отвечаю я. Дерьмо — это ответ Эла. Элис должна быть милой хоккейной наивной фигуристкой. Я трясу своими восьмифунтовыми волосами и улыбаюсь своей милейшей улыбкой.
— Ага, конечно.
— Хорошо. — Он застенчиво улыбается и подходит ко мне сзади, переплетая свои руки с моими, как делали другие парни, когда пытались дать мне «совет». Но это не кажется неправильным, как это было с другими моими товарищами по команде. Это кажется… другим. Дыхание перехватывает у меня в горле. Приглушенный шепот разговоров становится фоновым шумом для его мягкого дыхания. Его руки — намного больше моих — мягко лежат на моих пальцах. Его подбородок касается моей челюсти, колючей от его едва заметной тени.
— Ты держишь палку мертвой хваткой. Расслабься, — говорит он.
Я заставляю себя оставаться совершенно неподвижной, чтобы не поворачиваться к нему лицом.
— Ты не бросишь это. Я обещаю.
Я ослабляю хватку. Наверное, я очень сильно держала палку. Но когда он прижимается ко мне, я так же далека от расслабления, как и весь день. Он выпрямляется и выхватывает у меня палку.
— Ты слишком высока для этой палки. Подожди секунду.
Хейден убегает со льда в раздевалку и через несколько секунд возвращается.
— Это твоего брата. Это будет работать лучше.
— Спасибо, — говорю я и выхватываю у него палку. Вернув ее в руку, я снова чувствую себя целой.
— Ты отлично разбираешься в фигурном катании, — произносит Хейден, не встречаясь со мной взглядом.
— Мы с братом ходили в классы, когда были совсем маленькими. Мои родители думали, что это поможет нам маневрировать в хоккее. Домашние видео довольно забавные… — он замолкает.
У меня перехватывает дыхание. Я живу ради таких моментов, этих моментов, когда его барьеры падают, хотя бы на мгновение.
— Моя мама сделала то же самое со мной и Ксандером. Она не хотела, чтобы я ходила с ним на хоккейную тренировку, но я убедила ее, что чем больше я буду кататься на коньках, тем лучше буду фигуристом. Хотя для нее это имело неприятные последствия… — Я ловлю себя на мысли.
— Для меня. Я ненавидела хоккей. Очевидно.
Он толкает меня плечом.
— Кто знает, может быть, я смогу снова пробудить у тебя любовь к игре.
Я тупо смотрю на него и не сомневаюсь, что по моему подбородку стекает дорожка слюны.
— Эй, номер 9! Девочка! — Один из парней с камерой кричит на нас, и мы оба оборачиваемся.
— Поднимайся сюда, время шоу.
***
Хейден и я занимаем позицию на льду, и я свирепо смотрю на наших соперников. Сакачелли шевелит кирпичными бровями, а Хармони суетится, используя свою палку как опору для стриптизерши. Во мне поднимается жар. На данный момент у них одиннадцать баллов, а это значит, что они будут чемпионами в этом дурацком рекламном трюке. У нас колоссальные шесть очков, а это значит, что для победы нам нужно забить шесть голов за пять минут.
Даже с разницей голов это должно быть легкой прогулкой. Два на два с Хейденом в качестве моего напарника и моей клюшкой сзади? Легко. Вот только я пообещала Мэдисон и Ксандеру, что буду бомбить хоккей.
Хармони и я сражаемся в центре площадки для вбрасывания. Впервые сегодня я чувствую, что я на своем месте. Сакачелли — мое единственное реальное препятствие, и его явно отвлекает модное платье Хармони. И когда я смотрю на Хейдена, мой желудок скручивается при мысли о том, что я подведу его. Особенно после того, как он показал мне, как держать хоккейную клюшку. Чему может навредить один гол? Действительно?
Чтобы не позорить свою команду.
Я мельком ловлю взгляд Мэдисон со скамейки. Теперь она мотает головой более отчаянно, так что я отвожу глаза.
Всего одна цель.
Звучит свисток, и я выхватываю шайбу у Хармони прежде, чем она успевает моргнуть.
Я катаюсь вперед и встаю перед сеткой. Хейден уже там, но я даже не удосуживаюсь пройти мимо. Я шлепнула его в сеть. Их вратарские глаза широко распахиваются, но я хлопаю ресницами, как сосновые иголки, и пожимаю плечами.
— Удачный выстрел!
В следующем раунде я передаю преимущество Хейдену после того, как обошла Хармони. Я не виновата, что он может забить практически из любого места.
Но мы не останавливаемся. Хейден и я забиваем гол за голом. Я не могу с собой ничего поделать: это как дышать. Ничего не существует, кроме шайбы, сетки и Хейдена.
Внезапно воздух разрывается резким свистком, и я бросаю взгляд на доску, где мама ведет счет.
Ох.
Мы не забили шесть мячей.
У нас получилось девять.
Хейден со знакомым криком бросает клюшку на лед и широко раскрывает ко мне руки. Я должна укатить так быстро, как только смогу, но я падаю на него, соответствуя его ликующей ухмылке.
— Как ты стала такой хорошей в этом? — Спрашивает Хейден.
— Кажется, ты заставил меня снова полюбить хоккей, — говорю я с натянутым смехом.
Хейден мелькает в ухмылке, за которой телекамеры неотрывно следят весь день.
— Хоккей должен быть семейным.
Хейден держит меня за талию, пока телевизионщики подходят, чтобы взять у нас интервью о предстоящем «Ледяном» балу и предполагаемом веселье, которое мы сегодня устроили. Но я не могу сосредоточиться на их вопросах, не с рукой Хейдена, которая идеально лежит на изгибе моего тела. Одна за другой нежелательные мысли вторгаются в мою голову.
Я испортила это. Не может быть, чтобы Хейден не узнал пропуск, который я ему дала, тот самый, который он репетировал всего два дня назад с Элом. И что подумает Ксандер, когда увидит отснятый материал?
Хейден берет на себя бразды правления на протяжении большей части интервью, и, к счастью, мама уводит меня в сторону, чтобы сделать несколько снимков фигуристок. Я не скучаю по взгляду Хейдена, который следует за мной, пока я катаюсь на качелях…
Чертовски жутко.
Как только событие заканчивается, я убегаю с арены так быстро, как только могу. Мама направляется прямо в офис, так что я одна, что идеально, потому что мне нужно быть быстрой. Если Хейден собирается позвать меня, я должна быть готова.
Я надеваю черную толстовку с капюшоном и вешаю сумку для фигурного катания на плечо. Выходная дверь находится в пределах моей досягаемости, когда я слышу громкое «Эй!» сзади меня. Я автоматически останавливаюсь и оглядываюсь назад, чтобы увидеть Даниэля Сакачелли. Он изменился, и его черные волосы стали гладкими и мокрыми после душа. Он неторопливо приближается ко мне, а я почему-то остаюсь прикованна к полу. Как будто стоя на месте, он не заметит меня.
Он подходит слишком близко и улыбается.
— Элли, верно?
— Элис, — бормочу я, удивляясь тому, насколько тихим стал мой голос.
— Элис, — повторяет Даниэль со своим сильным лонг-айлендским акцентом.
— Жаль, что я не был в вашей группе…
Даниэль резко останавливается, когда кто-то кладет руку ему на плечо.
— Заведи себе фигуристку. Элис была в моей команде.
При упоминании моего имени мои глаза устремляются вверх, и я оказываюсь лицом к лицу с Хейденом. Как и Даниэль, он, должно быть, только что вышел из душа. Его волосы мокрые, немного вьющиеся вокруг лица. Он носит бежевую водолазку, которая плотно облегает его широкую грудь.
— Этот парень достает тебя, Элис? — говорит Хейден, все еще обнимая Даниэля. Хейден улыбается мне, и это еще одна улыбка, которую я могу добавить в папку Хейден Тремблей. Взгляды, которые я не могу объяснить. Его рот наполовину скривлен в кривую гримасу, а одна бровь приподнята слишком высоко.
— Я не знал, что у Эла есть сестра, — говорит Даниэль, откидываясь назад, словно изучая меня.
