Как же всё-таки хотелось соответствовать бездушному ни только внешне, но и манерой достойно держать себя: выпрямиться, вытянуться макушкой вверх, высоко вздёрнув подбородок, чтоб ни у кого и в мыслях не появилось желание что-то мерзкое обо мне подумать. Но взгляд Багиры, внезапно направленный в мою сторону, в миг и в дребезги разбил все мои истинные побуждения ощутить себя женщиной, достойной его компании женщиной.
Лёгкий сощур глаз, надменно вскинутая голова и снисходительно-высокомерная улыбка на его лице отчётливо давали ощутить это неравенство между нами. Я всего лишь обычный адопт, безвольная игрушка в руках этого хищника-кукловода. Но! А что, если… если на время заткнуть пасть рациональному «Я» и посмотреть на этот высокомерный взгляд немного под другим углом? Возможно, он как раз-таки и разглядел во мне достойную спутницу и теперь самодовольно любуется её образом, наслаждается её силуэтом, жадно скользя по нему глазами? Я почувствовала как к щекам прилил жар, а уголки губ невольно поползли вверх от такой, возможно, пусть даже и мнимой истины. «Ты что творишь, Скиф? Даёшь бездушному лишний повод в очередной раз убедиться в том, что он давно уже одержал над тобой победу, над твоим телом, разумом, а там и до сердца не долог путь!» Тут же спохватилась и опустила глаза вниз, мысленно отгоняя жар с своего лица и шеи. Безумно сильно хотелось словно веером помахать себе в лицо ладошками, но я воздержалась от данного жеста.
Продолжила спускаться вниз по ступенькам, упрямо уставившись себе под ноги. А преодолев последние две ступеньки, тотчас ощутила чью-то ладонь на своей пояснице, а вскоре и крепко прижимающееся мужское к боку тело.
— Умница, Скиф, ты очень даже вовремя, — склонившись к уху, довольным вкрадчивым почти урчанием произносит Дмитрий. Сильнее прижимает к себе. Глубоко втягивает запах моих волос. Волна будоражащей горячей вибрации растекается по всему телу, к самым кончикам пальцев, обратно, наполняющим жаром концентрируясь внизу живота. И мне бы хотелось вновь возненавидеть себя и своё тело за такие бурные реакции на незначительные действия бездушного, но я почему-то этого не делаю.
Багира увлекает меня в глубь холла, подводит к Николаю, а я так и не осмеливаюсь поднять глаз, уже чувствуя на себе десятки взглядов, на которые так и хочется ответить уничтожающим всех и вся ядом.
Внутреннее напряжение вновь возросло, превратив меня в тугой комок нервов. В итоге пожалела о том, что волосы мне стилист собрала на самой макушке. Меня просто-напросто лишили возможности в этот раз за ними прятаться. А ещё я ощущала себя крайне неловко от того, что окружающие могли преспокойно себе лицезреть клеймо прислуги на шее. Невольно повела плечами от этой мысли, но тут же удивилась протянутой Николаем руке.
— Рад вас видеть, Анна, уже не в качестве адопта, а в качестве прекрасной дамы в этот дивный вечер, — учтиво произнёс Николай, и я наконец подняла голову вопросительно уставившись в лицо бездушному. «Что за странная учтивость?» Он смотрел на меня с почтением и какой-то вампирской мягкостью, если можно было так выразиться. Невольно похлопала глазами, но, мысленно собравшись, улыбнулась ему в ответ, следом вложив в его массивную ладонь свою ручку. Бездушный её нежно сжал слегка склонившись. — Наслаждайтесь вечером, — добродушно подмигнул Николай и тут же обратился к Дмитрию.
Была, мягко говоря, удивлена такому приветствию, но, в то же время, очень обрадована. Почувствовала, как внутренний тугой ком напряжения начал медленно расплетаться, разрешая телу расслабиться. Смело заозиралась по сторонам и в конец совсем таки воспряла духом, так как во взглядах присутствующих я не увидела ожидаемого презрения или лицемерия в мою сторону, а даже наоборот, на меня смотрели с каким-то неподдельным интересом, любопытством, реже просто со снисходительным равнодушием, но и с этим можно было смириться.
Не могла дать точного и логичного ответа, почему отношение ко мне бездушных и людей вдруг резко изменилось, а клейма на шее, казалось, вообще никто не замечал. Что ж, судя по всему, вечер обещал быть не таким и плохим и угнетающим? Но одного я всё же не учла. Этот вечер-ужин устраивался самой Ариосто, а поэтому ожидать от этого события следовало чего угодно. И своим словам практически сразу увидела визуальное подтверждение, как только Дмитрий, я и Николай ступили в огромную залу, где чаще всего и устраивались вечеринки, балы, ужины.
И в этот раз зал Ариосто решила украсить в привычно-мрачные тона, но в сравнении с недавно устроенным балом в день Охоты сегодняшний вечер казался украшеным более скромнее, да и гостей собралось намного меньше. От роз Ариосто в этот раз также не отказалась: большие букеты были расставлены по всему периметру зала, только сегодня они имели тёмно-фиолетовый цвет. Без оркестра в этот раз тоже не обошлось. Спокойная классическая музыка приятно гладила слух. Ну и конечно же Витторией обожаемые свечи цилиндры. Ими просторное помещение адопты буквально обставили от пола до самого потолка, поэтому в этот вечер мрачную обстановку вполне себе можно было посчитать больше романтичной, если бы не одно но. Огромные круглые столы стояли в самом центре зала, ведь эта вечеринка-ужин подразумевала собой ужин в прямом смысле этого слова как для людей-гостей, так и для вампиров одинаково, поэтому столы просто ломились ни только от разнообразия человеческой еды, напитков, алкоголя. В центре каждого такого огромного стола находились люди. По три-четыре человека на каждом: девушки и парни, в весьма открытых и соблазнительных нарядах. Сердце буквально прошибло острым лезвием от жалости и сочувствия к каждому из этих молодых людей. Поскольку именно они являлись тем самым ужином для бездушных, который покорно протягивал искусанные тонкие бледные ручки или подставляли не менее искусанную тонкую шею к подходившим к столу вампирам. Все они, естественно, находились под гипнозом, но, тем не менее, мне не сложно было разглядеть страх сквозь гипнотическую поволоку во взглядах девушек и парней. Я была просто бессильна чем-либо им помочь, могла только с надеждой надеяться, что после вечеринки всех до единого отпустят, предварительно восстановив жизненные силы и удалив лишнюю информацию из памяти, в этом, по крайней мере, меня когда-то убеждал Сэмюэль.
До сознания донёсся властный женский голос, невольно напряглась. А сердце зашлось такой бешеной дробью, что в этот раз моё напряжение и волнение передались даже Багире, он тотчас вновь склонился к уху, обволакивающе-успокаивающим шёпотом произнёс:
— Шшш, тихо, Скиф, она тебя не тронет, обещаю.
Невероятно сильно хотелось довериться Дмитрию, сиюминутно отдаться его защите и покровительству, что я незамедлительно мысленно и сделала, сильнее вжавшись в его крепкое тело, когда наблюдала за тем, как к нам стремительно приближалась сама Виттория Ариосто в компании нескольких членов клана. Перед глазами на секунду воспроизвелись кадры ночных событий: искажённое от ярости и душевной боли лицо Ариосто, её сдавливающие горло пальцы, в миг пролетевшая перед глазами жизнь. Но сейчас сложно было что-либо прочесть на её безупречном, красивом лице — оно явлляло собой бесстрастное полотно, нет, точнее, казалось предельно напряжённым. Однако я уже сейчас могла ощутить наимошнейшую исходящюю подавляющую энергетику, которая своими невидимыми тугими нитями обволакивала сознание, порабощала душу, селила в сердце страх и ужас.
Вздрогнула, ощутив нечто влажное и прохладное, жадно скользнувшее по плечу, вдоль шеи, а затем и вовсе дёрнулась, поняв, что это был язык Дмитрия. Яростно прошипела что-то несвязное, попытавшись ещё раз вырваться. Бездушный не выпускал из своего тугого кольца левой руки. «Чёрт, Багира! Он в своём уме? На глазах у Виттории!»
— Славно. Отвлёк, — удовлетворённо прошептал Дмитрий, и я не заметила, как Виттория оказалась рядом. Я судоржно вцепилась в пиджак Багиры. Да, мать его, отвлёк, да так, что теперь я готова была обделаться прямо в трусы, которых, кстати говоря, на мне не было. Чёрт!
