Но! В следующий момент лицо Ариосто неожиданно быстро преобразилось в тёплой и доброжелательной улыбке. От чего внутреннее напряжение и страх будто чьей-то невидимой рукой сняло. Сначала бездушная поприветствовала Дмитрия, затем обратилась ко мне, понимающе уставившись на мои, ткань пиджака крепко сжимающие, кулачки:
— Мне очень жаль, Аня. Судя по всему, прошлой ночью я тебя сильно напугала.
Моё имя произнесли в уменьшительно-ласкательной форме, что оказалось для меня очень странным и непривычным. Но спустя ещё секунду, я выпустила пиджак Дмитрия, и даже позволила себе немного выпрямиться. Попыталась выскользнуть из объятий Багиры, но тот, вопреки моим попыткам от него отпрянуть, лишь только сильнее прижал к себе. Оказывается, Ариосто умела мгновенно навести ни только страх и поселить в мыслях, душе вселенский ужас, но и, в крайне короткий срок времени, расположить к себе.
— Нет, простите, это была моя вина в том, что не смогла предотвратить страшного конфликта, разразившегося между вашими подопечными, потому что, именно в этом конкретном случае, я стала основной причиной его внезапного возникновения, — с какой-то женской солидарностью и искренним сожалением ответила, поскольку от части я могла понять её отчаяние и безумную ярость, которые в эту ночь так отчётливо читались в глазах бездушной. Ибо Ариосто являлась ни только главой и лидером клана, но и истинной матерью-создательницей для некоторых из своих приближённых, это касалось и Багиру с Хартом, поэтому, по всей видимости, такие сложные межсемейные конфликты не в силах пережить, казалось бы, даже самые сильные, страшные и властные женщины мира сего.
— Ошибаешься, к сожалению Сэмюэль пренебрёг устоями и правилами клана не посягать на чужое, более того, он сам вызвался на дуэль, поэтому случилось то, чему и суждено было случиться, и в этом нет твоей вины, милая, — снисходительно и одобряюще ответила Виттория, поднеся к губам бокал с вином.
— Уверена, сегодня Сэмюэль чувствует себя намного лучше? — осмелилась продолжить разговор, но тотчас почувствовала в миг напрягшееся тело Багиры, и с силой впивающиеся в поясницу пальцы сквозь довольно плотную ткань платья. Плевать, я должна услышать что-то положительное о Харте.
— Да, безусловно, Аня, сегодня ему уже намного лучше и это не смотря на тяжёлые ножевые ранения, которые Сэмюэль получил во время поединка, — подтвердила бездушная, а со следующими словами обратилась к Багире. — Что ж, Дмитрий, я нисколько не удивлена, нисколько… — многозначительно улыбнулась Ариосто бездушному напоследок и направилась встречать новых гостей.
— Ты очень достойно держалась, Скиф, даже слишком достойно, — вновь отвлекает до дрожи пробирающий, но удовлетворённый голос Дмитрия, пока я глазами провожаю Витторию, — Но это был последний раз, когда ты произносишь имя Харта, — к приятному тону добавляются стальные нотки, пальцы бездушного на талии снова предупреждающе впиваются, отчего в глубине сознания зажигается сигнальный маячок «действовать».
— Ты можешь запретить мне произносить его имя, Багира, но ты не сможешь заставить меня о нём не думать, — намерено тяну хищника за хвост.
— Смогу, Анна, и заставлю, — произносит теперь уже ровно, но убедительно, и в подтверждение своих слов склоняется к шее, осторожно, но ощутимо кусает, зажав небольшой участок кожи между зубами. И снова томительная дрожь мощными потоками растекается по всему телу, горячим жаром сосредотачиваясь внизу живота. Как же мне вновь захотелось ощутить в себе его клыки и, возможно, что-то ещё у себя между ног? Чёрт, не таких я действий ожидала от бездушного после сказанного, а, следовательно, меньше всего — таких реакций тела и мыслей в голове.
Мысленно огрела себя пощёчиной и попыталась снова отстраниться от бездушного, и даже намеренно потянулась рукой к подносу с напитками, которые нам предложил, очень даже кстати рядом оказавшийся адопт. Целью было хоть на секунду отвлечь Дмитрия. Схватила бокал с вином, но бокал мгновенно выхватили из моей руки.
— Нет, Скиф, никакого алкоголя, а тем более на голодный желудок, — твёрдо произнёс Дмитрий и увлёк меня в глубь зала.
Я облегчённо вздохнула, но грудь тотчас словно тисками сдавило от отвращения и жалости одновременно, когда мы остановились у одного из столов со всевозможными закусками и напитками, включая и самих полуголых парней и девушек, которые находились в центре каждого из этих столов. От собственной неспособности, невозможности что-либо для них сделать ощутила себя настолько паршиво. По сути, от них я ничем не отличалась, так как сама являлась пищей и объектом развлечения для одной из этих тварей.
Не заметила, как залпом осушила Багирой всученный стакан с соком, мне нужно было унять внезапно появившуюся нервную сухость во рту, к еде я так и не притронулась. Мне хотелось поскорее уйти подальше от этих столов и не видеть вселенского страха в гипнозом затуманенных глазах. Но об этом я могла только помечтать.
Определённо моё лицо оказалось более, чем красноречивым. Дмитрий недвусмысленно улыбался, а в следующий момент он внезапно обхватил длинными пальцами тонкое, протягиваемое одной из девушек навстречу, запястье. И я должна была бы ужаснуться следующим действиям бездушного, но, к моему большому страху и негодованию, произошло всё в точности да наоборот.
Не разрывая зрительного контакта, Багира поднёс к губам бледную ручку, чувственно и медленно провёл языком по тому месту на запястье, где находились мелкие ранки. На секунду я даже забыла как дышать, судорожно сглотнула, а потом и вовсе внутренне содрогнулась от сорвавшегося стона из девичьих уст, в тот самый момент, когда Багира погрузил свои клыки в тонкое запястье. Зашлась совсем уж неистовым жаром. Томительная слабость в ногах также сильно ощущалась. Стыдно было представить, что от этой приятной истомы в ногах могу просто позорно осесть у всех на виду, перед Багирой в частности.
Дмитрий не спеша поглощал кровь белокурой хрупкой девушки, а я наблюдала и не смела, нет, не хотела отводить взгляда. Бездушный не мог повлиять на меня гипнозом, но он влиял на меня своей естественной мужской сущностью. Он заглядывал вглубь моего сознание, что-то необратимо в нём переворачивал, сеял нечто пугающе-зарождающееся, чему я не могла дать точного определения. А ещё он самодовольно хищно улыбался, давно уже выпустив руку девочки и теперь уже бесстыдно смотрел, казалось, сквозь ткань платья мне именно в то место, где ощущался пульсирующий неистовый жар. Почувствовала себя так, словно меня словили на месте преступления, невольно свела ноги вместе и даже немного повела бёдрами, чтобы несколько унять с ума сводящее жжение между ног, надеясь, что сквозь платье Багира не заметит моих действий, но и тут я облажалась. А он, мать вашу, так этим забавлялся! Продолжал обворожительно хищно улыбаться, слегка вскинув голову, что меня в конечном итоге привело в такое небывалое смятение, возмущение, а вскоре и в ярость. Лицо моё буквально пылало от прилива крови и, казалось, готово было вот вот воспламениться, но и это моё физиологическое проявление на обуревающие негативные чувства он расценил по-своему. Мне хотелось просто развернуться и свалить отсюда, подальше от этих столов с полуголыми людьми, от упыря-кукловода, который тут же заставлял испытывать спектр противоречивых чувств, ввергая меня в водоворот приятных ощущений и делал он это практически не прилагая никаких усилий. Но выражение его лица резко сменилось, когда из-за спины раздался смутно знакомый мужской голос:
— Развлекаешься, Багира?
Невольно развернулась и увидела перед собой высокого светловолосого бездушного. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить его. Виктор Барс, некогда состоявший в клане Ариосто, он же в своё время также являлся одним из преданных псов Виттории, а бездушная, в свою очередь, ровно как и Багире с Хартом, приходилась ему истинной матерью-создательницей. Но уже в самый первый год моего пребывания в поместье Виктор покинул клан Ариосто и присоединился к клану Вольского. Почему это произошло, я тогда не вдавалась в подробности, знала лишь только о том, что из-за каких-то разногласий между ним и Багирой, так по крайней мере говорил Сэмюэль. Лично я была даже этому рада, поскольку Барс был ещё той вампирской тварью. До жути высокомерной тварью, которая с явной неприязнью, а чаще всего до омерзения неистовым отвращением относился ко всему, что не входило в его непонятные, извращённые рамки «высокородного» или «высокосортного». Сам себя Виктор относил к высшему разряду истинной аристократии, хотя что-то в нём выдавало — таковым он явно не являлся. От него ты мог услышать любую отвратительную, жалящую колкость в свою сторону. Данная вампирская особь жутко не выносила присутствия прислуги рядом с собой и в поместье в целом, для него мы являлись низкосортным, непригодным к использованию мясом, вонючей тлёй, когда как для Багиры прислуга являлась просто чем-то пустым и неодушевлённым, впрочем, как и для остальных членов клана, правда, я для Дмитрия оказалась каким-то немыслимым исключением.
