Чем больше я позволяю себе раствориться в ней, тем сильнее меня мучает чувство вины.
Чувство вины странная вещь.
Оно способно съесть тебя изнутри, и у тебя не будет шанса бороться.
Позволь ей увидеть тебя.
Слова Эйдена продолжают звучать у меня в голове большую часть ночи, и я не могу уснуть.
Никак.
В пять утра я сдаюсь и решаю что-то с этим сделать.
Это давно назрело.
Надев шорты, я возвращаюсь к Рейне и толкаю ее в плечо.
— Проснись. — она что-то бормочет, но не подчиняется. — Рейна.
— У меня все болит, Эш. — она накрывает голову одеялом. — Позже, хорошо?
Она, должно быть, устала от того, сколько раз я брал ее за одну ночь, но это не может ждать.
Уже нет.
Я сбрасываю одеяло с ее головы.
— Проснись сейчас же.
Ее глаза остаются закрытыми, когда она ворчит:
— Сделай что-нибудь со своей выносливостью, чувак.
Мои губы кривятся в улыбке, прежде чем я меняю черты лица.
— Ты собираешься проснуться или мне облить тебя водой?
Она садится, как робот, медленно открывает глаза и морщится.
— Ой, я едва могу сидеть. Думаю, ты сломал меня.
— Ну же.
Она указывает на неоновые цифры на часах с недоверчивым выражением лица.
— Сейчас пять утра. Какого черта?
— Двигай своей задницей, Рейна.
Она смотрит на меня приоткрытыми глазами.
— Задницей, которую ты сломал?
Кто бы знал, что она может быть такой королевой драмы, когда хочет спать и у неё все болит.
Когда я продолжаю пялиться, она стонет:
— Хорошо, иду, иду. — она делает паузу и оборачивает одеяло вокруг груди, защищая ее. — Не в том плане. Даже не думай об этом, Эш. Я серьезно.
Трахните меня.
Я слишком сильно люблю эту ее сторону. Вот почему часть меня хочет набрать ей ванну и позаботиться о ней. Это та же самая часть, которая влюбилась в нее давным-давно и не хочет, чтобы я, черт возьми, делал то, что я запланировал.
Но эта часть ни в чем не участвовала с тех пор, как три года назад.
Рейна хладнокровно убила эту часть.
Я хватаю ее за руку и поднимаю на руки, вместе с одеялом и всем прочим. Она визжит, прежде чем ее руки обвиваются вокруг моей шеи.
— Сделай девушке предупреждение. — она тяжело дышит, когда я выхожу на балкон. — Куда мы направляемся?
Я сажаю ее в кресло у края — того самого края, с которого она не так давно угрожала спрыгнуть.
Глаза Рейны расширяются, будто она приходит к осознанию. Она подтягивает колени к груди, и ее обнаженные плечи и руки покрываются заметными мурашками.
Она сглатывает, глядя на меня снизу вверх.
Даже я не знаю, как я сейчас выгляжу. Все, что я знаю, это то, что сегодня все закончится.
Каждая. Чертова. Вещь.
Точно так же, как все закончилось три года назад.
Глава 20
Ашер
Три года назад
Я делаю по два шага за раз к крыше школы. Ари любит встречаться здесь, потому что это далеко от других студентов.
У нее странные отношения с людьми. В некоторые дни она хочет, чтобы ее приняли. В другие дни просто хочет, чтобы они умерли.
Так работает ее мозг, сказал нам ее психиатр. Вам просто нужно приспособиться к ней и постараться не раздражать ее.
В моей голове все еще чертова каша после ее вчерашнего откровения. Я видел, как она разговаривала с Рейной утром у бассейна, и, наверное, поэтому я так напряжен. Или это может быть потому, что я все еще чертовски зол из-за Рейны и этого ублюдка.
И да, Александр позаботился о нем. Сегодня в школе сообщили, что он переезжает в штаты или, возможно, в другие страны. Александр умеет ладить с людьми и заставлять их исчезать.
Это то, что у него получается лучше всего, несмотря на все юридические разговоры и строгий костюм.
А еще есть Рейна.
Чертова Рейна с ее холодным плечом и чопорным отношением. Однажды я собираюсь выебать это из нее.
В один прекрасный день.
Я впечатываю все еще забинтованный кулак в стену, высвобождая энергию. Не могу разговаривать с Ари, когда в таком переменчивом настроении. Она почувствует это и позволит этому повлиять на нее.
Открыв дверь, я на секунду замираю и делаю глубокий вдох. Послеполуденное солнце вдалеке стало оранжевым. Странно, что Ари так допоздна остается в школе, тем более что у нее нет никаких занятий в клубе.
Я нахожу ее сидящей на краю с Джейсоном. Мои ноздри раздуваются при виде его.
Мне не нравится этот ублюдок.
Он не только крутится вокруг моей сестры, но и пытается вцепиться своими чертовыми когтями в Рейну.
Единственная причина, по которой я не изменил его лицо и не попросил Александра перевезти его в страну третьего мира, это Элизабет.
Заметив меня, он бросает последний взгляд на Ари. Она кивает один раз, и он встает и направляется к выходу. Он не смотрит мне в глаза, когда толкает дверь.
— Ари. — я пытаюсь сохранить свое терпение, шагая к ней. — Я же говорил тебе не околачиваться рядом с ним. Есть что-то странное в.… — я замираю на месте, когда Ари резко встает.
Ее ноги висят на краю — буквальном гребаном краю.
Слезы текут по ее бледным щекам, глаза налиты кровью и покраснели. Ее белое платье и черные волосы развеваются в воздухе позади. Ветер такой сильный, что сотрясает ее крошечное тело.
— Ари... Что ты делаешь?
Я стараюсь говорить ровным голосом, стараюсь не психовать до чертиков.
Медленно подхожу к ней.
— Остановись.
Она поднимает обе руки, и я останавливаюсь, мое сердце бьется так громко, что я едва слышу свист ветра или ее громкое сопение.
— Ари. Спускайся, сестренка. Мы можем поговорить об этом, хорошо?
Она отчаянно трясет головой. Ее нога соскальзывает с края, и клянусь, что мое собственное сердце тоже соскальзывает.
— Все кончено, Грей.
Ее голос такой эмоциональный, что у меня от него перехватывает дыхание.
— Ничего не кончено, Ари. — я протягиваю руку. — Иди сюда. Мы разберемся с этим, хорошо? Только ты и я.
Ее нижняя губа дрожит, когда она переводит взгляд с моей руки на выступ.
Школа высотой в пять этажей; если она упадет, то, черт возьми, погибнет.
— Не смотри туда, Ари. — я пытаюсь подойти к ней, но останавливаюсь, когда она пристально смотрит на меня. — Подойди ко мне, пожалуйста. Что бы это ни было, я это исправлю. Я все исправлю.
У Ари и раньше бывали мрачные настроения, и она часто спрашивала меня, в чем смысл жизни, когда была маленькой, но она ни разу не пыталась покончить с собой.
Ни разу.
Это должно быть на другом уровне, чем все остальное, что происходило с ней раньше.
— Мне так жаль, Грей. Я больше не могу этого делать.
— Ари, позволь мне помочь тебе, пожалуйста.
Ее зубы стучат.
— Ты поможешь мне?
— Безусловно. Я помогу тебе во всем.
— Но ты не можешь изменить сердце человека, Грей. — свежие слезы выступают из ее больших глаз и стекают по щекам. — Я... Я сказала Рейне, что люблю ее. Знаешь, что она ответила?
Блядь. Черт!
— Подойди сюда и скажи мне, Ари, хорошо?
Она качает головой, отодвигая ногу назад. Я замираю на расстоянии вытянутой руки от нее.
— Она засмеялась, Грей. — рыдание гремит в воздухе, когда слезы стекают по ее шее и пропитывают подол платья. — Она посмеялась надо мной и спросила, серьезно ли я. Сказала, что мы с братом такие чертовски бредовые, и посмеялась надо мной. Почему она смеялась надо мной?
Рейна сказала это?
Проклятье. Эту речь она приберегает для своих ненавистников, а не для Ари.
Когда это закончится, я собираюсь разобраться с ней. Она, как никто другой, знает, насколько Ари хрупка. Она должна была мягко отвергнуть ее, а не быть сукой.
— Я поговорю с ней, — говорю я Ари. — Мы это исправим.
— Не лги мне, Грей! — кричит она, ее шея напрягается от напряжения. — Ты не можешь это исправить. Ты чертовски влюблен в нее. Я вижу это в твоих глазах, как бы ты ни старался это скрыть. Как, по-твоему, я буду жить с кем-то, кто смеялся над моими чувствами, в то время как мой брат влюблен в нее?
