Быть может, именно поэтому я отступила и предпочла принять его холодное плечо вместо того, чтобы заставить его ненавидеть свою мертвую сестру.
Старая Рейна тоже пожертвовала, возможно, даже слишком многим.
Я убираю руку с его щеки и пытаюсь отвернуться, но он держит мое лицо в заложниках, заставляя меня посмотреть на него.
— Это произошло сразу после смерти Ари, — медленно повторяет он. — Все, о чем я мог думать, были ее последние слова.
Это его косвенное извинение, но его недостаточно. Возможно, я имела какое-то отношение к тому, какие мы есть, но Ашер никогда не боролся за меня.
Ни разу.
Да, он избивал людей за меня, но он никогда не вступался за меня или со мной.
Думаю, это было все, что мне от него было нужно. Если бы он сделал это тогда, если бы он не был слишком горд, убегая каждый раз, когда я толкала его, возможно, ничего этого не случилось бы.
Но сейчас это не имеет значения.
— Если мы собираемся разобраться в этом, я сделаю то, что тебе может не понравиться.
Он прищуривает глаза.
— Например?
— Джейсон. Он может быть нашим единственным мостиком к другой Арианне, которую мы не знали.
Мои пальцы дрожат при этой мысли. Джейсон также Cloud003. Он подружился со мной, трахнул меня и был рядом со мной в самые удобные времена.
Он также был прямо перед тем, как Арианна покончила с собой.
Это не может быть совпадением, верно?
Глава 22
Рейна
Ночью я приезжаю к Алексу.
Ашеру не понравилась идея, что я поговорю с Джейсоном, и он был раздражен во время всей поездки.
Мне нравится смотреть, как он злится из-за этого; это лучше, чем видеть его сломленным изнутри, как сегодня утром. Узнав все это об Арианне, он, должно быть, раздавлен.
Если бы роли поменялись и Рейна сделала это со мной, это бы тоже уничтожило меня.
Ашер слишком горд и упрям, чтобы принимать утешения. После утренней конфронтации мы отправились в колледж, и я рада этому. Я бы не имела ни малейшего представления, как вести себя с ним в таком состоянии. Все, что я хочу сделать, это обнять его, и знаю, что он этого не примет.
Он не только горд и упрям, он еще и отгородился от меня.
Тем не менее, я хочу чувствовать себя ближе к нему в некотором роде, и готова рискнуть завязать этот разговор.
Мы сокращаем расстояние до дома Алекса на Мустанге Ашера. Здесь тихо и почти душно.
На секунду я наблюдаю за доминированием, которое он излучает, когда он с лёгкостью управляет машиной — как он делает с моим телом.
Я ненадолго закрываю глаза, вспоминая. Моя задница и киска все еще болят от того, как сильно он входил в меня. Он заявил на меня права. Ничего не поделаешь, и теперь я всегда буду хотеть большего.
До этого между нами повисло нечто более сильное, что я должна попытаться прояснить.
Прогоняя остатки возбуждения, я поворачиваюсь к нему лицом, играя с ремешком моей сумки.
— Почему ты бросил футбол?
Ашер бросает на меня короткий взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на дороге. Поскольку он в плохом настроении, я ожидала, что он не ответит, но потом он говорит:
— В конечном счете это меня не интересовало.
— А юриспруденция интересует?
— Да, международная, а не внутренняя. Есть что-то освобождающее в свободном перемещении между границами.
Интересно. Я думала, что он выбрал юриспруденцию, чтобы каким-то образом досадить своему отцу, но, похоже, его взгляды и взгляды Алекса совершенно разные — даже если у них есть несколько общих черт.
— Тогда почему ты вернулся? — я опускаю голову.
— Я же сказал тебе, это из-за тебя. — он качает головой. — Я мог бы учиться здесь, но ушел из-за тебя, а потом вернулся по той же причине. Я так сильно ненавидел тебя, что ты поглотила меня.
Его тихие признания подобны огненным стрелам, стреляющим в мою грудь, сжигающим заживо.
Ненависть.
Он не сказал, что ненавидит меня; он сформулировал это в прошедшем времени.
Кроме того, он сказал, что я поглотила его, может, так же сильно, как он поглотил меня. Может, его ненависть теперь превратилась во что-то иное, или это слишком, чтобы просить?
Забавно, как я стала осторожна в том, на что я могу надеяться. Теперь я всегда боюсь, что, если я буду слишком забегать вперед, все вокруг меня рухнет.
Вместо того, чтобы спорить с ним о том, что он сказал, я предпочитаю сохранить надежду и задаю вопрос:
— Как тебе там жилось? В Англии, я имею в виду.
— Просто.
— Не мог бы ты ответить поподробнее?
На мгновение он замолкает.
— У меня были друзья, Эйден и Коул. Они немного эксцентричны, и им удалось отвлечь меня от посторонних мыслей.
Должно быть, это те самые парни, которых я видела на той фотографии, которую Люси показала мне.
Я хочу однажды встретиться с ними, посмотреть, как Ашер жил без меня.
— Какого рода мыслей? — я спрашиваю.
— Например, вернуться и трахнуть тебя — такие вот мысли, Рейна.
Мои щеки пылают, и я подавляю желание сказать: «Тогда почему ты этого не сделал?»
— Что насчет тебя? — он вырывает меня из моих мыслей.
— Что насчет меня?
— Как у тебя складывалась жизнь? — он делает паузу. — Забудь, ты не помнишь...
— Одиноко, — обрываю я его.
Его зеленый взгляд скользит в мою сторону, как будто он не ожидал, что я это скажу.
Теперь, когда я начала, я не могу остановить поток слов.
— Возможно, я не все помню, но я отчетливо помню одиночество и страх перед возможностью никогда не найти свою сестру. Эти чувства разъедали меня изнутри, но я должна была поддерживать видимость, которую все от меня ожидают.
— Не я. — его голос низкий, глубокий и такой грубый, что я чувствую это в своей душе. —
Мне больше нравится, когда ты естественна. Эти маски однажды задушат тебя. Они не ты.
Я борюсь со слезами, таращась на него. Как долго я ждала, когда кто-нибудь скажет мне именно эти слова? Черт, как долго я ждала, что он скажет что-нибудь подобное?
— Откуда ты знаешь, что это не я?
Я не могла бы говорить громче, даже если бы захотела.
— Я просто знаю, Рейна. Я знаю тебя.
И я знаю тебя.
Но я не говорю этого вслух. Если я скажу, то превращусь в эмоциональный беспорядок и потребую, чтобы он обнял меня или что-то в этом роде. В данных обстоятельствах у нас нет на это времени.
Мустанг медленно останавливается на подъездной дорожке. Я беру свою сумку и выхожу из машины. Как только на меня обрушивается свежий воздух, я останавливаюсь как вкопанная.
Детектив Дэниелс.
Он стоит перед полицейской машиной и разговаривает с одним из сотрудников, Джо, который, вероятно, не пустил его внутрь.
Ашер вылезает и ругается себе под нос.
— Возвращайся в машину.
Знаете что? С меня хватит. Этот детектив меня не пугает. Мысль о том, что я никогда не найду свою сестру, вот, что пугает.
— Нет, — говорю я Ашеру.
Перекинув сумку через плечо, я шагаю к нему, все мое тело напрягается, будто готовясь к неминуемой битве.
— Мисс Рейна.
Джо, кажется, ошеломлен моим появлением.
— Здравствуйте, Джо. — я приветствую его, затем сосредотачиваюсь на детективе. — Есть ли причина для вашего визита?
Он на мгновение прищуривается, глядя на меня, прежде чем скрыть свою реакцию.
— Мисс Эллис, я надеялся поговорить с вами.
— Тогда говорите. Я вас слушаю.
— Вы вспомнили что-нибудь о том, что произошло с вами той ночью? — он берет фото и браслет и тычет их мне в лицо. — Я вызову вас в суд с этим и ДНК.
Я сопротивляюсь желанию вырвать браслет. Это единственное воспоминание, оставшееся у меня от мамы, и единственное, что я сохранила как Рай.
— Очевидно, вы ничего не могли с ними сделать. Я собираюсь попросить своих адвокатов забрать мои вещи.
Он отталкивается от машины, и Джо встает рядом со мной. Я не отступаю и не съеживаюсь. Глупо было бояться его в самом начале, или, может, я боялась не его, а неизвестности и мысли о том, что я кому-то причинила боль. Теперь, когда я вспоминаю свою встречу с Рейной и прекрасно понимаю, что мы обе были жертвами, детектив Дэниелс ни черта не может со мной сделать.
