Неспешно, даже лениво, но со вкусом толкнул ее язык, призывая ответить, а руки будто живя своей собственной жизнью заскользили по тонкой талии вверх, чтобы утолить пробуждающийся внутри голод, который с каждой секундой только рос.
Обхватил ее лицо, боясь, что она раньше времени отстранится и не даст больше смаковать сладость ее рта, углубил поцелуй, по телу медленно прокатывалась волна тепла, которая сменялась второй и третьей, эти волны захлестывали, согревали, разжигали, заставляли с дрожью сжимать Дашку руках.
Неспешно целовал, покусывал, зализывал, кайфовал то каждого медленного движения и буквально сгорал от потребности почувствовать ее покорность и податливость как в ту ночь, когда мы впервые были близки.
Хотя это полная чушь, по-настоящему близки мы стали только там, в лифте. И сейчас здесь в спальне, отрезанные от мира вокруг.
Ощутил, как маленькие ладошки по груди заскользили к плечам, чтобы обхватить их, но вместо этого стиснули мастерку, что ввело в легкий ступор, но когда острая боль пронзила пах до меня дошло, правда с опозданием.
— Твою мать… — согнулся пополам, хрипя ругательства, Дашка победно отскочила и кинулась к двери, и около нее замерла и как царица Савская медленно приказала.
— Когда вернусь, тебя здесь быть не должно. Я больше не хочу тебя видеть Марк. Ты для меня никто.
Она вышла, а я держался за яйца, пытаясь припомнить какая девушка так меня отшивала и как только за Дашкой закрылась дверь, подводя черту неудачной попытке объясниться, я вдруг понял, что…никакая.
47
Пашка в гостиной спал, развалился на диване так и не прикончив бутылку. Я вышел из комнаты Дашки и прошел к себе, и видимо сказалась усталость за эти два дня, я отключился мгновенно.
Проснулся от доносящихся из гостиной разговоров. Открыл глаза и прислушался, различая мужские голоса и понял, что к нам пожаловал Геннадич. Черт…
Поднялся с постели и так как засыпал в одежде, сразу вышел из комнаты, и тут же наткнулся на лучащийся улыбкой взгляд отца Пашки.
— Марк, добрый день. Вы с Павлом как две совы бодрствуете ночью и спите днем? Он тоже только что встал.
Прошел к мужчине, которого знаю и уважаю с юношества и пожал протянутую руку, глядя в лицо по отечески улыбающемуся собеседнику.
— Одна Дарья у вас тут как жаворонок с утра, — он оглянулся в сторону дочери и заметив, что та натянуто улыбнулась в ответ и тут же скрылась за дверью спальни, которую активно освобождала, вынося оттуда коробки с обувью, чуть тише продолжил. — Спасибо, что пристроили мою дочь. Я волновался, что она сгоряча уедет к какой-нибудь подружке, которую я не знаю. Но Павел сказал, что Даша перебралась к вам и я успокоился. Ну как она?
Спокойный фон его голоса, который почти ввел меня в транс, резко оборвался, и я вздрогнул и посмотрел в лицо отцу рыжей.
— В смысле? — натянуто переспросил, чувствуя, что сковородка, на которой сейчас поджарят мой зад начала нагреваться.
— Как она? Нормально себя вела? Не помешала вам? — ах это… Тьфу ты.
— Нет, порядок, тише воды-ниже травы, — особенно когда сидела под одеялом в моей спальне и распускала свои руки в тот момент, когда Пашка нас чуть не спалил. — Никаких проблем, уверяю.
Геннадич в упор на меня смотрел и кивал, а глаза — единственная черта, которую он передал дочери, были чуть прищурены. И этот прищур заставлял меня напрягаться. Будто собеседник заглядывает мне в душу и все считывает. А это мать его неприятно. И выбивает из колеи.
— Ну хорошо, хорошо… — задумчиво изрек и в этот момент Даша подошла к нам и пожелав мне доброго утра самым беспечным голосом из своего запаса обратилась к отцу.
— Все готово, можем уезжать, — сильнее сжала ремешок коричневой сумочки на плече и отвела взгляд, избегая на меня смотреть. И казалось, что не только смотреть, но и стоять рядом ей было неприятно, создавалось ощущение что еще чуть-чуть и она наморщит свой аккуратный носик, демонстрируя полное отвращение. Вот же рыжая сучка. Геннадич кивнул, в очередной раз протягивая мне руку.
— Ну хорошо, идем, дочь. Я так полагаю, Павла из ванной мы не дождемся… — с иронией отметил, и я вдруг осознал, что друга в гостиной нет. Я думал, он ушел спать в свою комнату, которую освободила Дашка, но он оказывает принимает душ. Шум воды из-за двери это подтвердил. — Марк, ты не поможешь нам с вещами?
— Конечно, — ответил и тут же протянул руку, забирая у Дашки сумочку. Она не ожидала и вздрогнула, тут же впиваясь в мое лицо льдистым как замерзшая лагуна взглядом. Наши пальцы соприкоснулись на мгновение и мою кожу прожгло током, когда почувствовал какие у нее холодные руки. Захотелось обхватить и согреть. — Давай, я понесу.
Ответил с ноткой задержки, Геннадич уже отошел, чтобы подцепить один из чемоданов, а Дашка негромко зашипела.
— Руки убери свои…
Хлопнула дверь, отец Даши вышел на площадку, и мы остались одни, поэтому я смело потянулся к рыжей и поймал ее запястье, притягивая малышку ближе. Она сопротивлялась, и не хотела приближаться. Но я сильнее.
— Если ты уедешь, это не решит проблем…
— Каких проблем? У меня все в порядке! — огрызнулась, оглядываясь в сторону входной двери. — Отпусти.
Дернула рукой, рыжие пряди скрыли часть лица и мне захотелось отвести их, коснуться огня ее волос, в которых бликует игривое солнце, заглянувшее в гостиную.
— А по-моему, ты по уши в проблемах, мелкая.
— Отвали…
— Такая милая, когда злишься… — и когда кусаешь губы, волнуясь, что Геннадич нас увидит. Завел ее стиснутое запястье за спину, прижимаясь ближе. Дашка уперлась свободной рукой мне в грудь и подняла голову, потому что иначе бы просто уткнулась лбом мне в шею. Опустил вторую руку на тонкую талию и коснулся голой кожи выглядывающей из под футболки. На тонкой шее Дашки рассыпались мурашки и это выдало ее с головой. — Я уже привык что ты живешь здесь…
— Мне все равно! — отклонилась, когда потянулся к ней, чтобы коснуться искусанных губ. Я очевидно совсем съехал с катушек, потому что потерял всякий страх и сейчас не смог бы остановиться даже под страхом смерти — настолько хотелось почувствовать ее губы своими. — Марк! — отстранилась еще и тут замок ванной щелкнул, и мне пришлось разжать руки, и рыжая тут же бегом скрылась за входной дверью.
Пашка вышел из душа в одном полотенце на бедрах. И чего греха таить вид у него был помятый. Мешки под глазами и белое как снег лицо. Ну еще бы: столько пить.
— Доброе утро, — отозвался, беря в руки остатки сумок Дашки и брат лишь молча кивнул и прошел к комнате Дашки, закрывая за собой дверь. Кому-то явно очень хреново. И хорошо, что этот кто-то имеет день в запасе чтобы отоспаться.
Вынес сумки из подъезда, Геннадич с Дашей о чем-то переговаривались стоя у машины с поднятой крышкой багажника, и как только я подошел замолчали и отступили, позволяя все сложить.
— Марк, какие на сегодня планы?
— Папа, — Дашка попыталась вклиниться, сердито шипя, но короткий взгляд отца в сторону дочери заткнул ей рот.
— Да никаких особо. Не думал пока.
— Приезжайте сегодня с Павлом на шашлыки, к вечеру, я надеюсь он придет в себя?
— Почему бы нет? — пожал плечами, Геннадич удовлетворенно кивнул и захлопнул крышку багажника, а Даша закатила глаза и прошла к пассажирской двери.
— Дарья займется закусками, а мы пожарим мясо, погода кажется налаживается, — оглядел чистое небо на котором ни облачка и похлопал меня по плечу. — Ну тогда до вечера, ждем вас к шести.
— До вечера, — в унисон отозвался, провожая отца своего лучшего друга взглядом. Тот сел за руль и тачка медленно стронулась, а я достал сигареты из кармана и закурил, задумчиво глядя вслед уезжающему кроссоверу.
Значит, решила убегать. Ладно, я принимаю правила твоей игры. Только учти: когда я догоню, шанса остановиться уже не будет.
48
