— Да, — сказала я, вырываясь из его объятий и поворачиваясь обратно к машине, бросаясь внутрь, прежде чем он успел даже пошевелиться.
Брейкер молча сел в машину, включил обогрев, выехал с обочины и позволил мне помолчать, хотя я продолжала чувствовать его взгляд на своем профиле, пока он вел машину.
Некоторое время спустя мы подъехали к его дому, и я последовала за Брейкером внутрь, мы оба собирались переодеться в сухую одежду. К тому времени, как он вышел из спальни, я была в черных штанах для йоги и большой розовой толстовке, ноги свернуты на диване, с ноутбуком на них.
— Что ты делаешь?
— Хочу рассказать о Гленне, — сказала я, заставляя свои глаза сморгнуть слезы, — у него были друзья в хакерском сообществе. Они имеют право знать. Все беспокоятся друг о друге, когда мы исчезаем. В основном думая, что одного из нас посадили, но всегда есть шанс… на худшее. Его друзья заслуживают знать правду.
— Ты думаешь, это хорошая идея, учитывая, что мы единственные, кто знаем, что случилось с Гленном? — спросил он, наблюдая за мной, его слова были неуверенными, как будто он боялся, что переходит черту.
— Во-первых, Лекс не совсем похож на человека, который знает, как пользоваться даркнетом. Во-вторых, я собираюсь сказать, чтобы они оставляли это в тайне, потому что это может привести к тому, что я попаду в те же проблемы, что и Гленн. И в-третьих, мне плевать.
На это Брейкеру нечего было сказать.
Боковым зрением наблюдая, как он ходил по кухне, пока я печатала, и я не поднимала глаз, пока не увидела, как он сел рядом со мной, поставил два стакана на кофейный столик и наполнил их чем-то прозрачным.
Мои глаза встретились с его, брови сошлись вместе.
— Твой друг умер сегодня, — сказал он, поставив бутылку и потянувшись за стаканами, протягивая один мне, — ты обязана почтить его память.
— Выпивкой? — спросила я, взглянув на бутылку водки.
— Да, куколка. Это то, что делают люди. Люди, занимающиеся нашей работой. Мы пьем. Мы делимся историями. Мы немного притупляем боль. Мы деремся или трахаемся, и мы двигаемся дальше, черт возьми. Это единственный способ пережить это.
То, чем мы занимаемся.
Я никогда не думала об этом с такой точки зрения. Что мы, в некотором смысле, выполняли одну и ту же работу. Подпольно. Незаконно.
Но он был прав.
Возможно, у меня не было крови на руках в буквальном смысле, но то утро доказало, что у меня была кровь в очень метафорическом смысле.
Так что если такие люди, как мы, почитали смерть выпивкой, то я была обязана сделать это ради Гленна.
Я подняла свой стакан в сторону Брейкера, затем проглотила жидкость, которая обожгла мне горло. Я закашлялась, и Брейкер рассмеялся.
— Не большой любитель выпить, да?
Я потерла языком небо, безуспешно пытаясь избавиться от вкуса водки. — Нет.
На это он пожал плечами, наклонился вперед, чтобы схватить бутылку и налить нам обоим еще по одной. — Ты скоро перестанешь это чувствовать, — сказал он мне мудро, а затем просто продолжал поить меня водкой, пока это не стало правдой, — так вы двое долго встречались? — спросил он некоторое время спустя, когда у меня начала кружиться голова и комната немного кружилась, заставляя меня поставить ногу на землю, чтобы убедиться, что я все еще, на самом деле, сижу.
— Нет. И на самом деле мы не… встречались, — сказала я, решив, что сейчас самое подходящее время выложить все грязные маленькие секреты, которые я хранила глубоко запрятанными, — он многому меня научил. Я ему нравилась. Я просто… Мне больше нечего было ему предложить…
Если бы я смотрела на него, то увидел бы, как светлые глаза Брейкера потемнели, а лицо стало суровым. — Алекс, ты даешь мне больше, чем секс, — сказал он, его слова были немного тверже, чем обычно, заставляя меня посмотреть на него.
Но я не услышала в них никакой твердости.
И я засмеялась. — Говорит мужчина, который трахал меня последние пару дней.
— Куколка…
— Не то чтобы я жалуюсь, — продолжила я, больше не обращая внимания даже на саму идею границ, — секс был таким… замечательным. Точнее суперзамечательным. И я даже не думала, что у меня вообще осталось сексуальное влечение. Но потом ты был таким горячим, с грязными словечками, и мои женские части сказали… ну, привет. И ты действительно хорошо знаешь, как пользоваться своими мужскими частями, и я просто… что тут смешного? — спросила я, мои брови сошлись вместе, чувствуя, как поднимается негодование. Разве он не видел, что я пытаюсь сделать ему комплимент? Было невежливо смеяться над комплиментами.
— Моими… мужскими частями? — спросил он, пытаясь сдержать улыбку и с треском проваливаясь.
— Отлично. Твоим членом, — парировала я, опуская на него глаза, — счастлив?
— Удивительно… учитывая этот дерьмовый день. Когда пришлось иметь дело с Лексом. Видеть, как он загоняет тебя в угол. Снова. Видеть, как ты плачешь. Даже со всем этим дерьмом? Да, детка… Я чертовски счастлив прямо сейчас.
Я закатила глаза. — Ты пьян, — отмахнулась я от него.
— Нет, куколка. Ты пьяна. Я все еще трезв, как стеклышко.
— Это невозможно, — возразила я, — ты выпил столько же, сколько и я, и клетки моего мозга чувствуют себя так, словно плавают в желе.
— Это потому, что ты худенькая. Я могу выпить всю эту бутылку и не будут таким пьяным, как ты сейчас.
— Ну, несмотря ни на что. Ты не должен быть счастлив прямо сейчас.
— Почему нет?
— Потому что нет причин быть счастливым.
— Я сижу здесь с женщиной, пьяной в стельку, и говорящей мне, что ей нравится, что мои «мужские части» делают с ней, зная, что я буду по самые яйца в ее сладкой киске, прежде чем закончится ночь. Так что да, куколка, я думаю, что у меня есть довольно веская причина быть счастливым.
Даже будучи пьяной, в этом был какой-то смысл. Поэтому я просто пожала плечами.
— Алекс, посмотри на меня.
Я вздохнула, позволяя своим глазам скользнуть к нему. — Что?
— Ты можешь предложить мне больше, чем просто секс, — сказал он странно серьезным тоном, — ты меня понимаешь?
Его тон не оставлял много места для споров, и мой язык чувствовал себя немного онемевшим, и я не была уверена, что какой-либо мой аргумент все равно прозвучит убедительно. — Я понимаю тебя, — согласилась я, хотя и не была уверена, что на самом деле это так.
— Хорошо. Теперь мне можно уронить тебя здесь или мне отнести тебя в постель, чтобы трахнуть?
— Я могу идти, — заверила я его, поднимаясь на ноги, и мои руки тут же широко раскинулись, пытаясь удержать равновесие. Я сделала несколько неуверенных шагов, понимая, что если я достаточно сосредоточусь, то действительно смогу идти, — на что похож пьяный секс? — спросила я, потянувшись, чтобы стянуть толстовку через голову, когда я, спотыкаясь, шла по коридору.
Брейкер последовал за мной, и, хотя я не могла этого видеть, я слышала по его голосу, что он улыбается. — У меня такое чувство, что с тобой это будет совершенно новый опыт.
— Только если я смогу снять эти… штаны… — сказала я, сидя на краю кровати и пытаясь освободить свои ноги.
Глубокий смешок Брейкера пробрал меня до костей, когда он подошел к краю кровати, схватил край моих штанов и стащил их с меня одним быстрым движением, которое заставило меня дернуться и ухватиться за простыни, чтобы я не соскользнула с кровати. Я посмотрела вниз и увидела, что он также стянул с меня трусики. И я не позаботилась о лифчике.
Я посмотрела на Брейкера. — Так не пойдет, — сказала я, нахмурив брови и пытаясь сосредоточиться.
— Почему нет? — спросил он, все еще улыбаясь.
— Потому что я голая.
— Я вижу это, — сказал он, окидывая взглядом мое тело, и от этого у меня между ног потекла влага, — не вижу в этом проблемы.
— А ты полностью одет, — продолжила я.
— Есть вещи, которые я могу сделать с тобой полностью одетым, — сказал он, подходя к кровати и опускаясь на колени в изножье. Он схватили меня за бедра и потянул вниз, к себе. Прежде чем я успела даже подумать о том, чтобы сдвинуть ноги вместе, его лицо оказалось между ними, его язык скользил вверх по моей плоти, пока не нашел мой клитор и не начал безжалостно работать с ним.
