Мне не потребовалось много времени, чтобы подумать, что алкоголь имеет определенные преимущества в этом. Как будто тело, которое каким-то образом онемело везде, кроме тех мест, к которым прикасался Брейкер. Потому что, где бы это ни было, я чувствовала, что оно наэлектризовано. Он казался пульсирующим и живым.
Он лизал меня, пока я не кончила дважды.
Потом трахал меня, пока я не кончила еще дважды.
Потом он отошел в ванную, затем вернулся, отчего матрас показался водяным, так сильно он закачался. Он забрался рядом со мной, прижимая меня к своей груди способом, который был новым, но по прежнему каким-то глубоко знакомым. Он крепко обхватил мое бедро одной рукой, а другой перебирал мои волосы.
Я почувствовала, как сон окутывает меня.
— Гленн умер сегодня, — тихо прошептала я.
— Я знаю, детка, — сказал он, сжимая меня крепче.
— Мы напились, поделились историями и трахнулись.
— Да, куколка.
— Я думаю, может быть, теперь я смогу двигаться дальше, — сказала я, слегка поворачивая лицо, чтобы поцеловать его в центр груди.
Он обнял меня, крепко сжимая.
— Да, — согласился он. И я могла бы поклясться, что почувствовала его губы на своей макушке, прежде чем задремала.
Глава 16
Алекс
Четыре дня.
Четыре дня прошло с тех пор, как умер Гленн. С тех пор как я по-дурацки напилась и, вероятно, слишком во многом призналась, говоря бог знает, о чем.
Я говорю «вероятно», потому что ночью я была очень пьяной.
Я проснулась на следующее утро с отбойным молотком, вонзившимся в мой мозг, заставив меня застонать и перевернуться на бок, обхватив голову руками, когда Брейкер, посмеиваясь, встал с кровати.
— Это не смешно, — проворчала я, раскачиваясь всем телом, чтобы попытаться облегчить боль.
— С того места, где я стою, это выглядит смешно, — сказал он, возвращаясь и положил мне в руку три таблетки ибупрофена и дал мне бутылку воды. Я запила таблетки глотком воды, и он покачал головой, приподнимая донышко бутылки, — допей все это. Тебе нужна жидкость.
— Мне нужно, чтобы меня оставили в покое, чтобы я умерла, — возразила я, но выпила воду залпом. В конце концов, он знал о похмелье больше, чем я. Я швырнула пустую бутылку в изножье кровати, приподнимаясь, пока не села у изголовья. Я случайно взглянула на Брейкера, который выглядел слишком веселым и не страдающим похмельем, — я сказала что-нибудь глупое прошлой ночью?
— Да, — немедля сказал он, выглядя на грани смеха.
— Отлично, — сказала я, проводя рукой по волосам.
— Это было мило.
— Что бы это ни было, — возразила я, — оно не было милым. Неловким? Конечно. Милым? Нет.
— Откуда ты знаешь? Ты даже не помнишь, — логично сказал он, и я уставилась на него. Что только рассмешило его еще больше, — я пойду приготовлю тебе яичницу и тосты. С маслом. Иди прими душ и встретимся на кухне, выпьем немного кофеина.
С этими словами он ушел.
И я последовала инструкциям.
После того, как звон в моем мозгу превратился в постоянный, но терпимый стук, я подошла к ноутбуку и провела возле него весь день, отвечая на сообщения, которые я получила о Гленне. В посте о Лексе по-прежнему ничего не было.
И та часть меня, которая знала подземный мир даркнета, знала, что шансов на это было очень мало или совсем нет.
Следующие два дня рассказали меня больше о Брейкере. Не о Брейкере — куче мускул. Или о Брейкере — боге секса. А о Брейкере — человеке.
Он вставал рано. Он пил слишком много кофе. Он тренировался (да, с таким телом!). Он принимал душ. Он готовил. Он смотрел фильмы. Он занимался домашними делами. Он брал тайм-ауты, чтобы трахнуть меня.
Он был просто… нормальным человеком.
Это было странно осознавать. Такие мужчины, как он, казались выше мелких повседневных вещей, таких как вынос мусора или мытье кофейника. Но я не раз видела, как он делал это.
Что каким-то образом делало его более близким мне.
На третий день ему позвонили с работы. Я не спросила, кто это был, но он подтвердил, что это был не Лекс, тем самым заставив меня успокоиться.
На четвертый день он подошел ко мне, когда я, прислонившись к кухонной стойке, пила кофе.
— Мне нужно убегать, — сказал он будничным тоном, не утруждая себя тем, чтобы облегчить мне что-либо. Эта привычка показалась мне почти странно успокаивающей. Я никогда не была такой девушкой, с которой нужно было обращаться как с ребенком. Я ценила, что он уважал это во мне.
— На работу?
— Да. И мы почти съели всю еду, — сказал он, забирая мою кружку и целуя меня в шею. Я издала горлом бормочущий звук, когда мое тело ожило. Это было все, что ему потребовалось. Иногда мне даже не требовался поцелуй. Накануне вечером его мизинец случайно задел мое бедро, и я была готова. Он усмехнулся, как будто понимая, что происходит, и отодвинулся от меня, — у меня нет времени трахнуть тебя сейчас, — сказал он, подходя к кладовке с оружием и протягивая руку. Он засунул пистолет за пояс, где, как я узнала, он был всегда, если он выходил из дома. Затем вернулся, держа в руках еще один пистолет.
— Зачем это?
— Пистолет. Для тебя, — сказал он, вкладывая его мне в руки, — не думаю, что у тебя возникнут какие-либо проблемы, но тебе нужно быть готовой. Это предохранитель, — сказал он, снимая его, — ты что-то слышишь, что-то видишь, снимаешь предохранитель и прицеливаешься. Положи палец на спусковой крючок и нажми. Не думай об этом. Не медли. Здесь никому не место. Если здесь будет кто-нибудь, кроме меня? Они означают неприятности. Ты стреляешь в них, а потом звонишь мне, — сказал он, доставая из кармана один из одноразовых телефонов, которые держал вместе со своим оружием. Он открыл его и что-то набрал, — мой номер там есть. Поняла?
— Поняла, — сказала я, забирая телефон и засовывая его в карман, затем потянулась за пистолетом, стараясь не думать об этом слишком сильно. Он был прав. Мне нужно было подготовиться. Так что мне нужно было преодолеть все сомнения, которые у меня были при мысли об использовании оружия.
— Я не задержусь надолго. Два, три часа. Больше потрачу на дорогу. Оставайся внутри. Закрой за мной дверь. И всегда держи телефон и пистолет в пределах досягаемости.
Я почувствовала, как мои губы изогнулись вверх. — Я сказала, что поняла.
— Просто хочу убедиться, — сказал он, обнимая меня сзади за шею и притягивая к себе, чтобы поцеловать. Горячо. С большим количеством языка. Затем он отстранился, схватил ключи и вышел за дверь, — не слышу замка, женщина! — крикнул он через закрытую дверь, и я засмеялась, подбежав к двери и закрыв замки.
Некоторое время я стояла и слушала, как отъезжает его грузовик, чувствуя странный прилив разочарования.
Что было нелепо, поэтому я вернулась на кухню, схватила свою кружку и направилась в гостиную, схватив свой ноутбук и включив его.
Затем мое сердце подпрыгнуло в груди.
Потому что был ответ.
В посте о Лексе.
Был ответ.
Я щелкнула по сообщению, прокручивая вниз всю информацию, которую я загрузила, чтобы найти комментарий кого-то с ником Джейшторм.
«Я могу помочь. Нам нужно поболтать.»
Я с грохотом поставила кружку на стол, даже не заметив, что кофе расплескался по всей поверхности, когда мои руки забегали по клавиатуре.
«Где? Когда?»
Прошло всего пару минут, прежде чем просигналил еще один комментарий. Как будто, кем бы ни был Джейшторм, он сидел и ждал, когда я отвечу.
«Сейчас? Защищенная веб-камера?»
«Конечно.»
«Никнейм: Джейшторм.»
Я не ответила на это, просто включила камеру и программное обеспечение для чата, быстро провела руками по своим сумасшедшим утренним волосам, прежде чем ввести имя на экране и нажать кнопку вызова.
