Один из «Ледяных Волков» вырывается из стаи, а остальные направляются внутрь. Он неторопливо направляется к Элис.
Фредлунд.
Мое тело напрягается.
Мне нужно игнорировать их и просто отправиться на арену. Но вместо этого я выпрыгиваю из джипа и направляюсь к ним.
В моем сознании мелькает образ Фреда, идущего к Элис. Ее гримаса боли, была видна когда она сидела на скамье тренера. Он хотел причинить ей боль тогда, и он мог захотеть причинить ей боль сейчас…
Но подойдя ближе, я замечаю, что что-то не так. То, как он стоит над ней, и ухмылка на его лице. Он наклоняется вперед и обнимает ее за талию.
Лед пронизывает мое тело, и я останавливаюсь.
Он знает.
Элис не могла раскрыть мне свой секрет, но рассказала ему. Она рассказала ублюдку, который ей изменил, но не могла сказать мне?
Элис отскакивает от Фреда, поднимая клюшку, как меч. Ее голос становится громким и угрожающим.
У нее это под контролем. Я поворачиваюсь, чтобы наткнуться на арену, но они оба заметили меня. Фред фыркает и идет ко мне. Я слегка улыбаюсь горбинке в его носу.
— С нетерпением жду встречи с вами на льду, капитан, — усмехается он, проходя мимо меня. Затем он поворачивается и улыбается Элис, вызывая мурашки по коже.
— Ты тоже, Элли.
Он исчезает на арене, а я смотрю в широко раскрытые глаза Элис. Она выглядит так, словно собирается что-то сказать, поэтому я быстро поворачиваюсь и направляюсь на арену.
— Хейден, подожди! — Она бросается догонять меня.
— Это не то, что я сказала ему. Он увидел меня в больнице и все понял.
Я толкаю дверь, но не держу ее открытой для нее.
— Я верю тебе.
— Будь спокоен! — Она хватает меня за руку и смотрит в пустой бетонный коридор.
Я иду быстрее, пытаясь не обращать на нее внимания, но ее присутствие остается позади меня. Я бы хотел, чтобы она не вернулась. Как мне сосредоточиться на самой важной игре сезона, если я беспокоюсь о ней? Как я могу доверять ей присутствие в пьесе, если она каждый день лгала мне? И как я должен быть капитаном и собрать свою команду, если я хочу, чтобы она исчезла из моей жизни как можно дальше?
Я стискиваю зубы.
Вот и все.
С этого момента она для меня не существует.
Я знаю, как забивать голы без Эла Белла.
Элис
Часы тикают до нуля, когда заканчивается второй период. Я чувствую, как вся моя команда поднимается вокруг меня с жалким стоном. 2–0 для «Ледяных Волков». Я никогда в жизни не чувствовала себя так низко. Как я могла подумать, что все снова будет нормально, как только я вернусь?
Во-первых, Фредди дразнил меня, когда я выходила на арену. Я знаю, что сегодня он не раскроет моего секрета: он прячет секреты, как крыса. Но каждый раз, когда я его вижу, мне кажется, что он держит заряженный пистолет, готовый выстрелить.
И чего я ожидала на льду? Что у нас с Хейденом такая же химия, как обычно?
Нет, он вернулся к своему любимому приему не пасовать мне. Я даже злиться не могу. Я заслуживаю всего этого.
Но у «Соколов» нет. Это наш последний шанс в плей-офф… и мы теряем его.
Из-за меня.
Я последняя на скамейке запасных. Все это время я лгала себе, притворяясь, что я здесь, чтобы помочь Ксандеру. Нет, я играла, потому что мне это нравилось. Потому что я хотела доказать, что могу переиграть тех, кто в меня не верит. И я сказала Хейдену, что солгала ему, чтобы сохранить секрет Ксандера. Но это тоже была ложь. Я слишком боялась потерять все, что построила. Не только мое место в команде, но и то, что мы разделили.
Какая ирония.
Я качаю головой.
Ничто из этого сейчас не имеет значения. Я должна перестать думать обо мне. Пришло время поставить «Соколов» на первое место.
Я вскакиваю и следую за своей командой. Они дуются в раздевалке, молчаливые и угрюмые. Тренер похож на бомбу, с красным лицом, готовую взорваться.
— Ты становишься мягким в выходные, Белл? — Тренер фыркает.
— Возьмите это в следующем уроке.
Мои щеки краснеют. Может быть, я бы смогла, если бы кто-то действительно передал мне шайбу! Я думаю о тебе, Элис. Я больше не могу этого делать.
Я подхожу к Хейдену. Он целенаправленно смотрит в другую сторону.
— Мне нужно поговорить с тобой, — говорю я достаточно тихо, чтобы никто другой не услышал.
Он зевает.
— Ладно, не говори, — говорю я сквозь стиснутые зубы.
— Просто послушай. Я хочу предложить тебе сделку.
— Сделку? — Он издает жестокий смех.
— Это должно быть интересно.
По крайней мере, я получила от него реакцию. Я поворачиваюсь, и, к моему удивлению, он следует за мной. Входим в кабинет тренера. Внезапно мне становится очень жарко, и я снимаю шлем.
— И? — говорит он, прислоняясь к двери, как будто боится зайти со мной слишком далеко в комнату.
Я сглатываю, у меня пересохло в горле. Как я могу выразить свои мысли словами, которые он поймет?
— Я знаю, что никогда не смогу все исправить между нами. То, что я сделала, было неправильно, и я не виню тебя за то, что ты меня ненавидишь.
Слова сидят, как груда камней, на моем языке. Я могу пересчитать по пальцам одной руки случаи, когда я признавала свою неправоту. Я заставляю себя встретить его темный взгляд и продолжаю.
— Но, может быть, я смогу исправить ситуацию с помощью команды. — Я скрещиваю руки.
— Если мы выиграем сегодня вечером, «Соколы» начнут плей-офф через пару недель.
Хейден шагает к дверям.
— Ты привела меня сюда, чтобы сказать, что поставлено на карту? Я уже знаю! Все сверлили это во мне. Если я провалю два сезона подряд, я могу распрощаться со своими шансами на драфт. Я, черт возьми, знаю, что поставлено на карту!
— Я не вернусь! — кричу я ему в ответ.
Его тело неподвижно.
— Вот что я пытаюсь сказать. После этой игры я уйду из «Соколов» навсегда.
— Что ты имеешь в виду? — Он полностью входит в комнату.
— Слушай… я знаю, что ты больше не хочешь со мной играть. Но если мы сегодня вечером поработаем вместе, возможно, мы сможем… нет, я знаю, мы сможем наверстать упущенное. Мы можем выиграть! Тебе просто нужно сыграть со мной в последний раз. Тогда тебе больше никогда не придется меня видеть.
— Почему ты бы так поступила? — Он пристально смотрит на меня.
— Нет ничего в мире, что ты любил больше, чем хоккей.
— Это было до того, как я встретил… э-э… В любом случае я не должен был быть здесь. Я никогда не буду играть в НХЛ. Пришло время сделать что-то правильно. — Я должна отвернуться от него. Это больше меня. Даже больше, чем «Соколы».
Это для Хейдена.
Если сегодня мы проиграем и не попадем в плей-офф, скауты НХЛ не заметят его и не покажут ему, каким капитаном он стал. Мой желудок скручивается, когда я думаю о том, что он живет без своей мечты.
Эти дурацкие слезы снова наворачиваются на глаза. Он может быть вспыльчивым, носить глупые шапки и растворяться в своих эмоциях… но он самый добрый человек, которого я когда-либо знала. Те эмоции, которые управляют им, они управляют и мной. Я могла раствориться в его улыбке или утонуть в его печали. И после всего, через что он прошел… ему нужно немного счастья.
Мой голос срывается, когда я изо всех сил пытаюсь говорить.
— Послушай, я могу смириться с тем, что ты меня ненавидишь, но я не могу смотреть, как ты теряешь все, ради чего так тяжело работал.
***
Как только мы выходим на лед, я сразу понимаю, что Хейден согласился на мою сделку. Каким-то образом мне удалось изменить его мнение обо мне с лгуньи на товарища по команде — по крайней мере, на следующие двадцать минут.
Он выигрывает вбрасывание, и я сразу же делаю его первый пас. Наши отработанные игры оживают на льду, и «Волки» не могут за нами угнаться. Я точно знаю, где будет Хейден, когда я имитирую удар, но пасую ему. Он один раз попадает в сеть, и этот сладкий красный свет оживает.
Арена взрывается, но для меня все это белый шум. Нет никого, кроме Хейдена и меня. Каждая смена работает как часы, четко и четко. Я катаюсь на коньках, и мы как будто можем читать мысли друг друга.
