2. Персик-альбинос
Голова трещит, во рту пустыня Гоби. Кидаю в чашку таблетку аспирина и заливаю водой. Тупо наблюдаю за шипящими пузырьками. Никитос уверен, что алкоголь помогает установить контакт с клиентами, и мой небольшой опыт работы помощником детектива подтверждает этот вывод, но бедная моя печень! Обычно я уклоняюсь от возлияний, но вчера пришлось присоединиться. Моя история похожа на историю клиентки — Никитос не мог упустить такой шанс.
Нам обоим изменяли мужья из провинции, прописанные в наших квартирах.
Моюсь в душе и вспоминаю Настю Одоевскую (девичью фамилию она не меняла). Всего двадцать пять лет, вроде всё при ней — и внешность, и деньги, и богатый папа, и амбициозный молодой муж, и трёшка в центре, но счастья почему-то нет. Внешность требует постоянного тюнинга, деньги нужно выпрашивать у папы, муж удовлетворяет амбиции в ущерб заработкам, квартира не кажется такой роскошной, как семь лет назад, и вдобавок ко всему душу точит подозрение об изменах. И это после года семейной жизни! Ладно бы после двадцати лет унылого брака, когда однообразие душит, как верёвка на шее, жена толстеет и дурнеет, и неудержимо тянет на свежее мясо, но год — это ведь ещё медовый месяц должен длиться? Что-то рано Влад Дроздов начал уклоняться от исполнения супружеского долга. Хотя нет, он не уклоняется, Настя на это не жаловалась, просто огонёк потух. «Как будто одолжение делает».
Странно.
Так изменяет или нет?
Я еду на работу на метро, раздражаясь от каждого тычка локтем под рёбра. Без машины моя жизнь становится невыносимой, особенно в тёплую погоду, когда мужики проветривают в вагонах метро свои немытые волосатые подмышки. Да и женщины некоторые не лучше. И это май месяц. Страшно подумать, что начнётся летом, когда в город придёт настоящая жара.
Офис «Скорпиона» располагается в большом, но запутанном бизнес-центре, где невозможно отследить передвижения человека. Сотни крупных компаний и мелких фирмочек арендуют помещения бывшего завода. Даже я поначалу плутала в коридорах и переходах. Наш клиент всегда может сказать, что ходил в багетную мастерскую или магазин корейской косметики. Никто не докажет, что он посещал детективно-юридическое агентство. Это важно для конспирации. Работа у нас деликатная, клиент должен чувствовать себя в безопасности.
Никитос встречает меня в шортах и футболке. Он похож на добродушного хомяка — толстый, подвижный, улыбчивый. Ну просто душка! Но это иллюзия, которую он создал и тщательно поддерживает. В реальности этот милый толстяк — первоклассный юрист и опытный следователь из непростой семьи. Благодаря родственным связям у него есть доступ к закрытым базам данных. Это часто выручает. Нам удаётся не ввязываться в криминальные делишки и отсеивать неадекватов. Наш профиль — семейные проблемы, измены, разводы, наследства, установление отцовства и всякое такое.
В школе Никитос ухлёстывал за мной. Тогда он был худым симпатичным парнишкой, отличником и душой компании, но всё равно не привлекал меня в романтическом смысле. Я предпочитала плохих парней, которые трепали нервы и заставляли плакать. Ублюдки, больные и не очень, — мой излюбленный типаж. С ними намного интереснее, чем с предсказуемыми и пресными мальчиками. Школьная дружба с Никитосом так и осталась платонической, хотя он хотел серьёзных отношений и никогда этого не скрывал. Потом наши дорожки разошлись и пересекались только на встречах одноклассников. Иногда он приглашал меня в ресторан, но я редко соглашалась. После тяжёлого развода Никита предложил мне работу в «Скорпионе». Я согласилась ради денег (надо же как-то выплачивать долю за квартиру), но душа тосковала по медицине. Мне всегда хотелось помогать людям.
— Я пробил нашу Настеньку, — сообщает Никитос без приветствия. — Она единственная дочка Сергея Одоевского, шишки из комитета по градостроительству и архитектуре. Ему семьдесят лет, он кучу всего в нашем городе построил. Ну не лично он, а компании, которые благодаря ему получали подряд на строительство.
Пока он перечисляет известные городские объекты, я подхожу к кухонному уголку с чайником и микроволновкой и наливаю стакан воды. Залпом выпиваю. Никитос хмыкает:
— Что, плохо тебе, девица? Всего-то бутылка коньяка на троих. Детская доза.
— Да иди ты, — отмахиваюсь я. — Дело даже не в коньяке. Хуже всего то, что нужно привыкать к общественному транспорту. Три года за рулём превратили меня в изнеженное существо.
Никитос достаёт из кармана маленький предмет и кидает мне. Я с трудом это ловлю, координация у меня после вчерашнего нарушена, и вижу ключи от машины.
— Взял в аренду. Надо же тебе на чём-то следить за Дроздовым.
— Я буду следить? Может, кого-то другого возьмёшь?
Кроме меня, в агентстве работают и другие сотрудники — фрилансеры в основном.
— Настя хочет, чтобы её делом занималась ты.
— Почему?
— Она считает, что ты будешь носом землю рыть, чтобы найти доказательства измены. Чисто из желания наказать мужа-изменника, типа своего не смогла прижучить, так хоть чужому отомстить.
— Хм, а она не глупая девушка, — отвечаю я. — Я прям чувствую, как мне хочется отомстить этому Дроздову.
— Шутишь?
— Нет. Абсолютно серьёзно. Что ещё ты накопал?
— Влад Дроздов — внебрачный сын покойного декана архитектурного факультета Юрия Николаевича Дроздова. Мама Влада залетела в студенческие годы, но рушить карьеру препода не стала. Свалила в Тулу, родила сына и вскоре вышла замуж за военного. Когда пришла пора поступать в вуз, Влад приехал жить к отцу. Тот не возражал. Устроил сына в универ, взял стажироваться в «Питерстрой», в общем, не отказался от кровинушки. Всячески помогал. В прошлом году он умер, и по завещанию всё имущество отошло старшему сыну от первого брака. Наследнику уже пятьдесят лет, почти всю жизнь он прожил с мамой в Израиле, но за наследством приехал. Деньги из банка забрал, квартиру и дачу продал, ценное имущество увёз на историческую родину. Владу, как умному младшему сыну, досталось архитектурное бюро. Впрочем, оно не сильно прибыльное: когда-то процветало, а сейчас еле перебивается частными заказами. Может, скоро обанкротится.
— Слушай, а папа Влада и папа Насти знакомы? В одной отрасли работали.
— Верно, — кивает Никитос, — они дружили всю жизнь. Влад и Настя познакомились благодаря им лет десять назад. Встречались, расставались, начинали отношения с чистого листа. В общем, обычная история. Решили пожениться только после смерти Юрия Николаевича.
— Дай-ка я догадаюсь почему, — перебиваю я. — Владу стало негде жить? Прилетел еврейский братишка и выкинул его из отчего дома?
Никитос широко улыбается:
— Да ты прямо Шерлок Холмс! Дедукция на высоте.
— Если бы он любил её, то женился бы намного раньше. Не мурыжил бы девушку годами. А так явно брак по расчёту. Наверняка этот Влад не только жил в папиной квартире, но и пользовался его связями и деньгами.
— Это точно, его отец был богатым и уважаемым человеком. Заслуженный работник, лауреат престижных премий, в советское время — знаменитый архитектор, потом декан в университете, владелец бюро. Сама понимаешь, деньги у него водились.
— Понимаю. А когда Влад потерял отца, то перелез на шею его друга Сергея Одоевского. Женился на его дочери и быстренько прописался в её трёшке.
— Именно так всё и было, — подытоживает Никитос.
— Вот паразит! Ничего в жизни самостоятельно не добился! Вечно на подсосе.
— Говорят, он хорошо учился. Окончил университет с красным дипломом за четыре года вместо пяти.
— Ну ещё бы! Папа — декан! — восклицаю я. — Если бы я была дочкой декана, я бы тоже что-нибудь окончила с красным дипломом. Ладно, с Настей и Владом понятно — она его любит, а он женился из корыстных соображений. А по этой Васе что-то накопал?
