— Всегда.
Глава 21.
*** Максим ***
— Так кто такой Юра? – спрашивает Лана, пока пешком идем в сторону приюта. Юра мировой чел. Хоть и тоже далеко не святой.
— Самсонов.
— Тот самый, кому вы должны были видео отдать?
— Он самый. Он и помогал Андронова прижать и потом в бизнесе. Он же меня за шкирку с того света вытащил.
Лана опять хмурится, а я невольно ухмыляюсь. Приятно, что она вот так реагирует. И вообще рядом с ней кайфово. Легко забыть о той грязи, что вокруг постоянно витает, как частички пыли. Только вот пылесос здесь не поможет. Возможно потому что и сам этой дрянью насквозь пропитан.
— А потом? — внимательно она следит за мной, а я просто любуюсь, как полуденное солнце ее кожу золотит, как в светлых волосах теряется. И сразу в голову мысль приходит, что можно было на той поляне еще остаться, трахнуть, пока совершенное тело Ланы светом солнечным насквозь пронизано. Как волшебный камень.
— Потом дела. Их было много. Но это не помогало о тебе забыть. Хотел снова за поиски взяться, но Юра сказал, сначала в себя прийти. Только и это не помогло…
— Сорвался?
— А то, — прикрываю глаза вспоминая первую дозу за полгода. Вот меня тогда унесло. В тот самый день на реке, когда Лана чуть с собой не покончила, потом как целовала меня жадно, с ненавистью, потому что привычную жизнь отобрал. В пучину реальности бросил. – На неделю завис в притоне. Юра в итоге меня на войну в Сирию отправил. Добровольцем типа… Вот там только мысли о тебе и спасали…
— И там были дети?
Смотрю на Лану и вижу, как сильно ее волнует этот вопрос. Адвокатишка поди что-то наплел, толком не зная ничего. Ну это и нормально. Только вот дети на войне — не дети.
— Помнишь Антона? — спрашиваю и она тут же вздрагивает. Ну еще бы. Такое не забывается. Насильник, шантажист и почти убийца. И все это в восемнадцать лет. – Так вот там дети, как Антон. Только почти с пеленок их приучили, что убивать норма. Мы пока с пацанами это поняли, пол отряда потеряли. Так что…
— Какой кошмар…
— А жизнь вообще кошмар, если ты не поняла еще. А нам приходится в этом дерьме в шлюпке плавать. Да нормальных людей подбирать в попутчики.
— Это был самый изысканный комплимент из всех, что я слышала, — фыркает Лана и меня на смех пробивает. Ну да, комплимент. Только вот без этого попутчика я все больше тонул, а с ней ничего. Держу нос по ветру.
— У меня еще один важный вопрос, — спрашивает она и мы уже видим край здания из серого кирпича с покатой крышей. – Ты сказал, что секса у тебя не было в эти годы.
— Зато у тебя был, — как бы невзначай замечаю и вдруг вижу вдалеке, как одна из воспитательниц по территории как ошпаренная бежит. И другая тоже. В затылке колоть начинает неприятно, но я все же дослушиваю вопрос Ланы. Пожара вроде не видно.
— Ну да… А, кто та рыжая, красивая женщина, которая с тобой на балконе стояла в доме Грановски? — спрашивает она, но ответить я уже не успеваю, потому что Лана замечает мой взгляд. Напряженный, скорее всего. И сама туда смотрит.
И там уже директриса бежит. К воротам, когда нас замечает.
А если бежит капитан корабля, значит и правда что-то не так.
Лана бросает на меня взгляд, и сама устремляется вперед, ускоряя шаг. Я же качу мотоцикл уже гораздо быстрее. И ставя подножку, понимаю, произошел… пиздец. Потому что полная директриса смотрит на Лану крайне виновато. Но не так словно нассавший в углу пес, а как убийца этого самого пса.
Лана подходит ближе с напряженной спиной и ахает, выслушав директрису. И даже не за сердце хватается. За волосы, словно клок вырвать хочет.
— Максим! – тут же поворачивается она, а на лице крайняя степень ужаса. Такая, что и меня пробирает. Демьян пропал. – Демьян пропал!
Глава 22.
Отчаяние тугой веревкой стягивает грудь, а тело дрожит.
Господи, пока я там трахалась, мой сын пропал. Пропал! Пропал!
Перед глазами круги. А в груди такая боль, словно меня с ноги пнули. И главное, стыдно то как… Особенно перед самим Демьяном.
Где же ты сыночек. Где?
Максим трясет меня за плечи, но я отталкиваю его и кричу:
— Это ты виноват! Зачем ты вернулся! Зачем ты приехал?
Он не орет в ответ. Ничего не делает. А мне хочется, чтобы он меня ударил. Чтобы хоть кто-то наказал меня. Потому что никто не может быть виноват, больше чем я.
— Лана. Сядь. Выпей, — откуда-то берется стул и стакан с водой. Но она вся мимо, потому что рыдание в голос. Потому что руки дрожат. — Я сейчас разберусь.
— Но как?! Он может быть где угодно?
— Он мог сбежать? — спрашивает Максим, я только головой качаю и волосы тяну на себе.
— Хватит, — роняет мои руки Максим, садится возле, и к себе прижимает. – Я найду его. Поняла? Он сегодня же будет у тебя.
— А если нет? А если ты не сможешь выполнить обещание?
— Дам тебе пистолет и прострелишь мне голову.
— Господи, Макс! Ну как ты можешь шутить в такой момент! – кричу, отталкиваю.
Хочу уже отойти от него подальше. Самой идти в лес. Может он все-таки убежал? Но блин! Такой забор. Если только он летать не научился.
Смотрю по сторонам, иду вперед. Сама искать буду. Не хочу надеяться на кого-то, потом разочаровываться.
— У вас были в последние дни новые сотрудники? – слышу голос Макса и резко оборачиваюсь.
Господи! Конечно были!
— Да! Леня! Охранник! Охранник на этой неделе новый. Сразу после твоего отъезда появился!
Макс поджимает губы и чертыхается.
-Блондин с пропитой рожей?
— Откуда… — и до меня доходит. Макс же говорил. Брат объявился. Денег хочет. – Макс..
— Ну все. Главное знаем, у кого. Знаем, что он его не тронет.
— Макс.. – меня начинает трясти. – А если он его в Европу? Как мы потом искать его будем.
— Ну спасибо, что вспомнила, что есть мы…
— Да причем здесь это?! — снова кричу, а она меня к себе силой притягивает и лицом в грудь пихает. Рычит в ухо.
— При том, что пора доверять мне. Я найду этого урода, и ты сама лично с ним разберешься. Никаких денег не пожалею. Поняла?
— Поняла.
— Сиди здесь. Возьмите парней и прочешите территорию. А я в город. Есть пара мест, где этот хмырь мог затаиться. Да и позвонить должен. Раз денег хочет.
* * *
И он уехал, а я осталась кусать губы, потому что элементарно не могу сходить и посмотреть, как занимается Демьян. Как воспитатель раздраженно хмурится на каждую его проделку, как он делает выражение лица, из-за которого я способна простить ему скорее всего даже убийство. Наверное, потому что сама его совершила.
Неужели именно за этот грех меня наказывает судьба?
И пока рыщем по лесу, пока орем во все семь глоток:
— Демьян! — в голове прокручиваю всю его жизнь с того самого момента, когда его розовым комочком положили мне на живот.
И я тогда чуть сознание от боли не потеряла. А акушерка кричала, что я бесполезная. А я ненавидела Максима, что его нет со мной в тот момент рядом. Но все стало совершенно неважным, когда это чудо на несколько мгновений перестало кричать и посмотрело на меня своими, еще пока, мутными глазками. Вот тогда, наверное, я поняла, что есть настоящая эйфория. Рядом с Максом такое происходит. А теперь вот рядом с этим малышом.
И он был жутко неспокойный. И я честно признаться пошла с ним на работу так рано, потому что порой его плач сводил меня с ума.
А там с другими детками, он вел себя спокойно.
Только спустя пару месяцев я поняла причину такого поведения.
Дома мысли о Максе, воспоминания доводили до безумия. Я все размышляла, а не вернуться ли мне, а не позвонить ли ему, а не совершила ли я ошибку. И все это вызывало порой такую головную боль, что башка разрывалась. И малыш, конечно, это чувствовал. Плакал.
Поэтому я стала отвлекаться. Проводила с ним больше времени. Читала. Заканчивала учебу дистанционно.
